Читать онлайн «Искусство Востока. Курс лекций». Страница 19

Рис. 20. Будда (II век н. э.)

Рис. 20. Будда (V век н. э.)

Принято говорить о позиции относительного иконоборчества, характерного для буддизма и его искусства, что явилось, возможно, следствием проповедей самого Будды, по крайней мере его первой проповеди в Бенаресе, в которой он настаивал исключительно на отказе от страстей и сопутствующих им мыслей. Он запретил возведение памятника (четьи), к которому бы в знак почитания приносились дары верующих в отсутствие Будды. По всей вероятности, ранний буддизм намеренно избегал всяких изображений Будды. Согласно буддийским текстам, вступая в нирвану, Учитель сказал своим ученикам: «Учение и Устав, которые я вам проповедовал, должны стать вашими учителями, когда меня не станет».

Впрочем, буддийское искусство знает образ Будды, завещанный им самим. Полученный благодаря «самоотражению» образ Будды представляет особую категорию и относится к сакральным ценностям. О нем повествуют легенды, в одной из которых говорится о неспособности художников собственными усилиями уловить подобие Гаутамы или постичь его размеры.

Образ Шакьямуни, становясь образцом для других изображений, принял универсальный характер. Тем не менее он сохраняет в большей или меньшей степени сходство с историческим Шакьямуни. Как уже упоминалось, согласно легендам, он завещал свой образ потомству: царь Рудраяна, или Удаяна, послал к Благословенному художников, чтобы написать его портрет. Они пытались всуе уловить подобие Будды; тогда он заверил их, что духовная лень препятствует им в достижении цели, и приказал принести холст, на который он перенес свое подобие. Эта история напоминает христианскую традицию нерукотворного образа[73].

Другая легенда повествует об ученике Будды, тщетно пытавшемся написать портрет Учителя; он не смог уловить правильные пропорции, и каждая мера оказывалась слишком ничтожной. В конце концов Будда заставил его начертить контур своей тени, отраженной на земле.

Важный момент в обеих историях состоит в том, что сакральный образ предстает как отражение самого Будды. Что касается «меры», ускользающей от человеческого искусства, то она, подобно мере ведийского алтаря, соответствует сущностной «форме». Существует некая параллель между буддийским представлением и известной христианской концепцией: в Средние века «подлинная мера» тела Иисуса была передана потомкам запечатленной на колоннах.

Другими словами, личность Будды непостижима для обычного ума и не поддается изображению. Но образ Учителя, который получили буддисты, как считается, есть проявление великого милосердия Будды, который дал в свое время обет не вступать в нирвану, не освободив сначала все существующее от сансары. Адепты буддизма уверены, что невозможно уловить и передать состояние Бодхи, которого достиг Будда, извне, с помощью умственного умозрения или умственного восприятия символов. Они также уверены, что само Бодхи будет светить.

Специалисты говорят о «неизобразительном» характере раннего буддийского искусства. Характерно, что после смерти Будды в течение нескольких веков не было, по-видимому, никаких попыток к изображению Учителя и к почитанию его в известном материальном образе; в этом отношении первые века буддизма представляют некоторое сходство с первыми веками христианства, когда также не знали изображений Христа, Богоматери и т. д. и довольствовались только символами рыбы, ягненка, доброго пастыря, креста и т. д. На барельефах Санчи (II–I вв. до н. э.), которые принадлежат, пожалуй, к самым ранним скульптурным памятникам буддизма, Шакьямуни не изображен в человеческом подобии; его присутствие среди учеников и почитателей обозначено только символами, например, сакральным деревом Бодхи, украшенным драгоценными камнями, или Колесом Закона, помещенным на троне (рис. 22). Здесь опять-таки ощущается параллель с древними символами Христа, например, изображавшимися на дверях; древняя символическая иконография сохраняется вплоть до романского периода (XII–XIII вв.); в таких местах неохотно изображали Христа в человеческом облике, но, с другой стороны, свободно использовались монограммы в форме колеса и Древа Жизни. Символ «уготованного трона» обнаружен также на некоторых византийских иконах.

Рис. 22. Поклонение колесу.

Эволюция буддийских изображений, по мнению специалистов, свидетельствует о различных стадиях художественного воплощения. Так, перемещение плоскостного, живописного образа в образ пластический влечет за собой, с точки зрения адептов буддизма, преувеличенное «овеществление» символа, которое не всегда желаемо. Характерно, что это представление в некоторой степени относится и к христианскому искусству. Представление о том, что живописный образ Будды полнее соответствует сакральному закону, нежели образ скульптурный, вновь появляется в Японии, в некоторых школах буддизма. Отметим, что скульптурные изображения Христа возникают гораздо позже живописных, а в православном искусстве их практически нет.

В «золотом веке» буддизма (период тхеравады) пластический образ Будды, возможно, был излишним; он был несвоевременным в окружении, все еще насыщенном индуизмом. Впоследствии, когда духовное понимание и волевые намерения людей ослабели и когда произошло известное расщепление между помыслами и деяниями человеческими, любое слово благодати, включая сакральный образ, стало уместным и необходимым. (Опять-таки можно обратиться к христианской традиции и той роли, которую играла в ней икона.) В сущности, в этом и состоит основная функция искусства в системе религиозных ценностей.

Важная идея буддизма – идея о том, что жизнь представляет собой этап неумолимого процесса, идущего к перерождению в «чистой Земле» – Амитабхи – или к окончательному перерождению в нирване (в соответствии с учением хинаяны). Эта вера в неизбежность запечатлена либо в безмятежной улыбке Будды, отразившей уверенность в окончательном освобождении, либо созданием многократно повторенных одинаковых образов, таких как рельефы десяти тысяч Будд.

В Восточном Китае находится Пещера Десяти Тысяч Будд. Это один из многих храмов, вырезанных по берегам реки Хуанхэ, известных как Пещеры Лунмэнь. Этот храмовый комплекс был создан в 680 году, в ранний период Танской династии. Он представляет собой квадратную пещеру, стены которой покрыты тысячами крохотных барельефов, вырезанных из серого известняка (рис. 23).

Существующие школы буддизма по-разному представляют образ Будды, что является отражением их доктринальных расхождений. Так, хинаяна не придает статуям и изображениям Будды некоего мистического значения, что характерно для искусства махаяны. В хинаяне статуя скорее служит для напоминания об учении и дает адептам возможность воздать честь Будде.

Рис. 23. Пещера Десяти Тысяч Будд (Китай)

Определенные изменения происходят и в искусстве эзотерического буддизма – ваджраяне. Первое влияние эзотерических идей можно увидеть уже в ранних изменениях, которые произошли с образом исторического Будды Шакьямуни. В первые века новой эры приверженцы махаяны уже не акцентировали роль Будды как исторической личности, основателя учения и образца поведения для верующих. Его фигура стала восприниматься как одно из многочисленных воплощений космического Будды. Как знак такого изменения можно рассматривать появление гигантских изображений Будды – еще один пример движения к трансцендентному восприятию личности Будды.

Такие символы, как дерево Бодхи и Колесо Закона, определенные позы и жесты, были одинаково важны для обеих школ, но акцент махаяны на трех мирах – Земле, Небе и высшей сфере – оказал влияние на стиль и характер многих изображений. (Это одна из версий концепции трилока, то есть представления о трех мирах.) Махаяна трактовала в более абстрактной манере роль Шакьямуни как проявление высшей надмирной силы. С позиции приверженцев махаяны Будда является надмирным, трансцендентным существом изначально и сущностно. Трансцендентные образы в искусстве махаяны представляли Будду более отдаленным от земной реальности и приближенным к небесной сфере, первопричине всего. Эти различия подчеркивались и окружением, состоящим из бесчисленных спутников и летящих фигур, создающих атмосферу небесного великолепия.

Вообще по мере продвижения буддизма в Восточную Азию образ Будды становился все более великолепным внешне, однако внутренняя чувственность и даже эротизм, отличавшие индийские произведения, уменьшились.