Читать онлайн «Почему вымерли мамонты». Страница 27

Рис. 27. Основание хижины из костей мамонтов засыпается надувами лесса. Ориг.

Хорошая сохранность таких ритуальных или жилищных археологических «комплексов» объяснима только весьма быстрым процессом накопления склоновых отложений. По нашим представлениям, это было возможно только в результате лессовой поземки и образования надувов, «козырьков», «карнизов», лессовых «сугробов», в которых погребались черепа и массивные кости, притащенные палеолитическими строителями с мест первоначальной гибели волосатых гигантов — т. е. из речных пойм (рис. 27).

Своеобразные накопления и консервация костей происходят на склонах в участках выхода известковых источников. Кальцитовые отложения — туфы и травертины — на горе Машук в Пятигорье сохранили кости и зубы слонов, бизонов, оленей четвертичного периода.

Находки мерзлых туш мамонтов и носорогов издавна казались таинственными загадками. По их поводу высказывалось много домыслов и делалось много попыток курьезных объяснений лицами, не бывавшими в Арктике или посетивших ее мимоходом. Привлекались для этого и глубокие снега, и коварные ледовые ловушки, и телесная теплота животных, якобы протаивавшая мерзлый грунт, и, особенно, удар астероида, который вызвал моментальное охлаждение земной атмосферы, и многое другое.

Между тем принципиальных отличий гибели и захоронений животных в мерзлых грунтах от существовавших и существующих вне современной области многолетней мерзлоты нет и не было. Мамонты тонули при внезапных наводнениях и от провалов под лед рек и озер, вязли в болотах и топких участках ила, засыпались снегом в особо буранные зимы, гибли под оползнями и в селевых потоках, а возможно, и от эпизоотий, вне зависимости от наличия или отсутствия мерзлоты. Разница была лишь в том, что в области вечной мерзлоты туша завязшего в иле или попавшего в болото, в воду, зверя более или менее быстро замерзала и, перекрываясь осадками, больше уже не оттаивала. В эпоху интенсивного отложения лессов мерзлые туши и скелеты сохранялись даже в надувах — «сугробах» лессовой пыли, особенно на затишных («теневых») участках склонов. Что дело обстояло именно таким образом, нас убеждают результаты исследований грандиозного Берелехского «кладбища» мамонтов (Мамонтовая фауна..., 1977) и изучение местонахождений Селериканской лошади, Теректяхского, Хатангского и Магаданского мамонтов. Общеизвестный Березовский мамонт, по мнению его первого исследователя — О. Ф. Герца (1902), попал в ледовую трещину (или промоину) в грунтовом льде и там быстро замерз, а потом был перекрыт — замыт глинистыми наносами. Геолог С. Ф. Биске (1959), посетивший место гибели этого мамонта через 55 лет, высказал соображение, что зверь погиб в обрушившемся большом блоке грунта (рис. 28).

Геолог А. И. Гусев (1956) описал на побережье моря Лаптевых ряд геологических разрезов с выраженным костеносным «мамонтовым горизонтом», являющимся, вероятно, не чем иным, как перемытыми илами термокарстовых озер и речных потоков сартанской эпохи. Он же утверждал, что промоины и целые подледные русла в ископаемых наледях и грунтовом льду могли являться своеобразными ловушками для зверей мамонтового комплекса. Такие единичные «идеальные» случаи захоронения уже не имели стратиграфического значения и вообще-то были всегда редки. Превосходно и кратко охарактеризовал случаи захоронения замороженных туш мамонтов, носорогов и других животных Джеймс Дайсон (1936 г., русск. изд. — 1966).

Рис. 28. Типы единичных и массовых захоронений трупов мамонтов в условиях многолетней мерзлоты. Ориг.

1 — провал в промоину в грунтовом льде; 2 — гибель и захоронение в оползне; 3 — массовое накопление трупов в речной старице.

Существуют и иные гипотезы, обычно мало обоснованные. К ним относятся предположения о том, что мамонты погибали на Новосибирских островах от голода, а на Русской равнине — от перелива морских вод из Балтики на юг (Линдберг, 1972), что они погребались оползнями (Воллосович, 1915) или же в поймах под валиками грунта и наносов на полигональной решетке речных долин (Попов, 1950).

В лесной зоне умеренного пояса ежегодно гибнут от старости, болезней и ран десятки тысяч крупных диких животных. Однако их скелеты встречаются нам очень редко. Дело в том, что перед смертью животные забираются в густой кустарник, болото, где их кости, не растащенные хищниками, обрастают мохом, травой, обгрызаются грызунами и, постепенно «врастая» в почвенный слой, разрушаются от физических и химических воздействий в течение двух-трех десятков лет. Сохраниться на тысячелетия кости могут в том случае, если они попадут в железистый источник, слой сапропеля.

В тундрах кости и рога северных оленей, лежащие на поверхности почвы, обгрызаются вначале волками, песцами, леммингами и оленями. Позднее, под действием дождя, снега, солнца и мороза они отбеливаются, растрескиваются с поверхности, обрастают лишайниками и в конечном итоге разрушаются совершенно через 30—40 лет. Иная судьба бывает у костей, черепов северных оленей и белых медведей, уложенных на выдающихся участках рельефа с ритуальной целью. Здесь, в условиях относительной сухости, черепа и рога лежат местами по 2—2.5 столетия, разрушаясь постепенно лишайниками. Надежное захоронение скелетов и отдельных костей происходит в оврагах, под оползнями грунта и в заиленных руслах потоков.

Практически все длительные и надежные захоронения остатков животных и растений в пределах суши в той или иной степени обязаны воде. Вода веками пропиливала на своем пути известняковые массивы, разрабатывала малые и гигантские воронки, гроты и пещеры, а потом, при заселении этих созданных ею убежищ животными, топила свои жертвы в спонтанных потоках и хоронила остатки поселенцев в отложениях пещерных днищ.

Вода медленно и лениво текла по равнинам, образуя извилистые русла, но во время паводков и ледостава коварно топила свои жертвы, захороняя их в толщах гравия и песка, в илу пойменных озер, в лужах и болотах лугов речных долин. Она струилась слабыми плоскими ручейками по склонам пологих холмов, разрабатывая местами овраги и балки, накапливая толщи делювия у подножий, в ложбинах, погребая там и на самих склонах в лессовидных суглинках разрозненные побелевшие черепа и кости травоядных копытных, скелетики зарывшихся в норы сурков, сусликов, полевок, лисиц и барсуков. Быстротечные ливни, выпадавшие в амфитеатрах обширных ущелий, вызывали катастрофические селевые потоки, выносившие в предгорья колоссальные массы песка, гравия и валунов. По пути они топили и уничтожали все живое. Вырванные деревья, глыбы дерна, многотонные валуны и трупы утопленных животных откладывались затем в грязевых конусах выноса или в оказавшихся на пути потоков выемках, нишах, пещерах.

В ноябре 1966 г. 250 миллионов кубических метров воды обрушила река Арно на Флоренцию, превратив город всего за 15 минут в обширное грязное болото и разрушив около тысячи домов. Как здесь не вспомнить слова Леонардо да Винчи (1955, с. 392): «Среди вещей, которых надлежит больше всего бояться людям, — разрушительные наводнения бегущих рек».

Гигантский сель, зародившийся 15 июля 1973 г. в амфитеатре Малой Алмаатинки, заполнил на 3/4 селехранилище, рассчитанное на 100 лет, но город Алма-Ата был спасен мощной плотиной, высотой в 112 м и шириной в 500 м!

Еще более грандиозные сели, состоявшие из валунов, щебня и пеплов, возникали при извержениях вулканов и при быстром таянии снеговых и ледовых шапок в потоках лав. Многие захоронения остатков третичных млекопитающих — миоплиоценовых обезьян, куниц, медведей, гиппарионов, оленей, жираф и антилоп в предгорных районах Балкан, Передней Азии, в Тянь-Шане, Памире и Гималаях образовались в результате таких мощных селей.

На важную роль воды в формировании захоронений остатков ископаемых животных обратил внимание еще М. В. Ломоносов, ей уделяли строки великие поэты и художники слова. Действие дождевой и талой воды в средневековой Скандинавии так описал Валентин Иванов (1955, с. 222):

«Непроглядно-темной ночью небо гневно бросило на землю фиордов бешеные стрелы. Мутные потоки рванулись к морю по улицам Скирингссала... Ливень съел осевшие сугробы, выбросил наружу изуродованные ранами и объеденные собаками тела животных и людей. Мутные потоки тащили все с одинаковым мрачным рвением. Выбирая бревенчатые стены, которые вдались в улицы дальше других, вода выгрызала под ними ямы и бросала туда все, что была не в силах унести. В своем усердии вода сваливала вместе погибшего в драке или опившегося викинга, изувеченный труп рабыни, дохлую кошку, остов козы, кухонные отбросы».