Читать онлайн «Социология». Страница 25

В наше время лишь незначительная часть обществ, в том числе среди традиционных культур, осталась вне поля действия средств массовой информации. Средства электронной коммуникации доступны даже совершенно неграмотным; в самых удаленных регионах третьего мира нередко можно найти людей, у которых есть радиоприемники или даже телевизоры.

Агентов социализации, помимо уже упомянутых, существует так же много, как групп и социальных контекстов, в которых индивиды проводят сколько-нибудь значительную часть своей жизни. Работа во всех культурах является важнейшим окружением, в котором происходит процесс социализации, хотя только в индустриальных обществах огромное число людей “ходят на работу” — т. е. каждый день проводят несколько часов на рабочем месте, отделенном от дома. В традиционных обществах многие обрабатывают землю вблизи того места, где живут, или работают в мастерских на дому. “Работа” в таких обществах не является столь выделенной среди остальных видов деятельности, как это характерно для большей части рабочей силы на Западе. В индустриальных странах начало “хождения на работу” подразумевает гораздо большие изменения в жизни человека, чем начало трудовой деятельности в традиционных обществах. Обстоятельства работы выдвигают непривычные требования, вынуждая человека принципиально менять мировоззрение и поведение.

Хотя местная община, как правило, влияет на социализацию в современных обществах в гораздо меньшей степени, чем при других типах социального устройства, полностью ее влияние исключать нельзя. Даже в крупных городах имеются сильно развитые группы и организации жителей (добровольные общества, клубы, церкви), которые оказывают огромное воздействие на мысли и действия тех, кто принимает участие в их деятельности.

В некоторых ситуациях взрослые люди могут переживать ресоциализацию, т. е. разрушение ранее принятых ценностей и моделей поведения личности с последующим усвоением ценностей, радикально отличающихся от предыдущих. Одна из таких ситуаций — пребывание в карцерных организациях: клиниках для душевнобольных, тюрьмах, казармах, в любых местах, отделенных от внешнего мира, где люди попадают под действие новых суровых порядков и требований. Изменения мировоззрения в ситуациях крайнего напряжения могут быть весьма драматичными. Изучение таких критических ситуаций дает нам возможность более глубоко познать процессы социализации, протекающие в обычных условиях.

Психологу Бруно Беттельгейму принадлежит знаменитое описание ресоциализации людей, помещенных нацистами в конце 1930-х и в 1940-х годах в концентрационные лагеря Германии. Частично его рассказ основывается на собственном опыте пребывания в лагерях Дахау и Бухенвальд, пользовавшихся самой мрачной славой. Условия лагерной жизни были ужасающими, заключенные подвергались пыткам, постоянным оскорблениям, они столкнулись с острой нехваткой пищи и других элементарных средств для поддержания жизни. Будучи практикующим психотерапевтом, Беттельгейм привык видеть людей, чье мировоззрение и поведение менялось фундаментальным образом по мере того как они приспосабливались к меняющимся условиям. Но изменения в заключенных, вызванные гигантским напряжением лагерной жизни, были гораздо более радикальными и быстрыми. “В лагерях, — писал Беттельгейм, — я… наблюдал быстрые изменения, и не только в поведении, но и в личности; изменения невероятно быстрые и значительно более радикальные, чем те, которые можно было бы вызвать психоаналитическим лечением”[47].

Согласно Беттельгейму, все заключенные подверглись личностным изменениям, которые следовали в определенном порядке. Начальный момент заключения вызывал шок, поскольку людей безжалостно вырывали из семьи и круга друзей и перед помещением в лагерь нередко подвергали пыткам. Большинство новых узников пыталось противостоять влиянию лагерных условий, стремясь действовать в соответствии с опытом и ценностями предыдущей жизни; но это оказывалось невозможным. Страх, лишения и неопределенность вызывали распад личности узника. Некоторые узники превращались в то, что остальные называли muselmanner — “ходячие трупы”, людей, лишенных воли, инициативы и какого-либо интереса к своей собственной судьбе. Такие мужчины и женщины вскоре умирали. Поведение других становились похожими на поведение детей, они теряли ощущение времени и способность “думать вперед”, и их настроение сильно колебалось из-за тривиальных событий.

Большинство из тех, кто пробыл в лагерях больше года, — “старые узники” — вели себя совершенно иначе. Старые узники пережили процесс ресоциализации, в течение которого они справились со зверствами лагерного существования. Часто они не могли вспомнить имена, места и события их предыдущей жизни. Перестроенная личность старых узников развивалась путем имитации взглядов и манер поведения тех самых людей, которых они нашли такими отвратительными по прибытии в лагерь, — лагерной охраны. Они подражали поведению охраны, иногда использовали обрывки одежды для имитации их униформы.

Беттельгейм пишет:

Старые узники испытывали огромное удовольствие, если во время ежедневных построений им удавалось хорошо выполнить команду “смирно”. Они чувствовали гордость, когда им удавалось быть такими же, или еще более, жестокими, чем СС. В своем отождествлении они заходили так далеко, что даже копировали развлечения СС. Одна из игр охранников состояла в том, чтобы найти, кто дольше всех может выдержать избиение, не жалуясь. Старые узники копировали эту игру, как будто их били недостаточно часто и без того, чтобы повторять это еще и как игру.

Сходные реакции и изменения личности наблюдаются в других критических ситуациях. Например, у индивидов, подвергаемых усиленному допросу или “промыванию мозгов”. На начальных стадиях допроса человек пытается сопротивляться оказываемому давлению. Затем наступает стадия регрессии до детского уровня. Ресоциализация начинается в тот момент, когда индивид начинает моделировать в себе новые черты поведения, моделируемые на основе персоны, олицетворяющей власть — допрашивающего. Уильям Саргант, исследовавший множество типов критических ситуаций, замечает: “Одним из самых ужасных последствий жестоких допросов, по описанию жертв, является то, что они неожиданно начинали чувствовать влечение к следователю, который с ними так грубо обращается…”[48].

По-видимому, в критических ситуациях процесс социализации “обращается вспять”. Реакции, являющиеся следствием социализации, устраняются, и индивид впадает в состояние, схожее с переживаниями маленького ребенка, лишенного родительской опеки. Личность индивида эффективно перестраивается. Радикальные изменения в личности и поведении, наблюдаемые в критических ситуациях, представляют собой крайний случай нормального процесса социализации. Ценности и мировоззрение людей никогда не остаются абсолютно “неизменными”, они меняются вместе с опытом, приобретаемым на протяжении всего жизненного цикла.

В качестве иллюстрации можно привести опыт молодых американцев, посланных воевать во Вьетнам в 1960-х — начале 1970-х годов. В тяжелых условиях войны во враждебных джунглях против непреклонного изобретательного врага многие солдаты подверглись личностным изменениям, напоминающим описанные Беттельгеймом и Саргантом. Они ресоциализировались в суровой и жесткой ситуации, в которой оказались. Вернувшись после войны в Соединенные Штаты, ветераны обнаружили, что им предстоит новый процесс ресоциализации — возвращение в мир без войны, к которому они плохо подходят.

На первый взгляд кажется, что те разнообразные изменения, через которые проходят люди в течение своей жизни — переход из детства в юность, затем во взрослое состояние и, наконец, наступление старости и смерть, — фиксированы биологически. Дело, однако, обстоит гораздо сложнее. Стадии жизненного пути человека по своей природе являются социальными в той же мере, что и биологическими. На эти Стадии влияют культурные различия, а также материальные условия жизни людей. Так, в современном западном обществе о смерти обычно думают в связи со старостью, потому что большинству людей удается прожить семьдесят лет и больше. Однако в традиционных обществах гораздо больше людей умирало в молодости, чем доживало до преклонных лет.

В современных обществах детство — это четкая и определенная стадия жизни. “Дети” отличаются от “младенцев”. Детство расположено между младенчеством и началом юности. Идея детства, как и многие другие стороны современной социальной жизни, появилась лишь два или три века назад. В традиционных обществах молодые люди от продолжительного младенчества сразу переходили к своим рабочим ролям в обществе. Французский историк Филипп Арье утверждал, что “детства” как особой стадии развития в средние века не существовало[49]. На средневековых полотнах дети изображаются как “маленькие взрослые”, со взрослыми лицами, одетые так же, как и старшие. Дети принимали участие в той же работе и в тех же развлечениях, что и взрослые, и не имели особых игрушек или игр, которые сегодня мы воспринимаем как данность.