Читать онлайн «Книга без титула и комментарии к ней. Ориентирование во внутреннем мире». Страница 3

27

Возможны два основных направления мышления о человеке: к нулю и к бесконечности. С одной стороны – постигать основы, истоки, начала человеческого сознания. С другой – стремиться к его высотам.

«Искание начала показывает незначительность начала: но при этом то, что ближе к нам, – что около нас и в нас – начинает, мало-помалу, показывать свои краски и красоты, свою загадочность и богатство значения».9

Потребность в аксиоматике – состояние довольно естественное для человека познающего. Вот и мне хочется попробовать сформулировать: что представляется несомненным человеку, или хотя бы мне самому. Строго говоря, это и не аксиоматика вовсе, не образование основы для последующего доказательства теорем, а лишь попытка разобраться, что же всё-таки наиболее достоверно из того, с чем человек имеет дело.

«Так как мы были детьми, раньше чем стать взрослыми, и составили относительно предметов, представлявшихся нашим чувствам, разные суждения, как правильные, так и неправильные, прежде чем достигли полного обладания нашим разумом, то некоторые опрометчивые суждения отвращают нас от истинного познания и владеют нами настолько, что освободиться от них мы, по-видимому, можем не иначе, как решившись хотя бы раз в жизни усомниться во всём том, по поводу чего обнаружим малейшие подозрения в недостоверности».10

«Первое, что нужно, – это проверить основы и исключить все причины иллюзий и заблуждений».11

При этом мы вовсе не лишаем себя свободы впоследствии придти на поклон к идеям, отнесённым по логическим соображениям в разряд иллюзий. Мы можем ещё умолять их владеть и княжить в нашем сознании – если такое правление будет сочтено наилучшим. Но предварительно – проветрим дворец.

«Истинное знание состоит в том, чтобы знать, что мы знаем то, что знаем, и не знаем того, чего не знаем».12

Аксиомы – утверждения, истинность которых не доказывается, – считаются специфической принадлежностью науки. На самом деле вся наша жизнь, даже самая бытовая, пронизана невероятным количеством аксиом и постулатов. Исходя подсознательно из их истинности, мы и действуем. На более осознанном уровне – рассуждаем.

Набор этих предпосылок различен и для разных обществ, и для разных людей и для разных периодов жизни одного человека. Степень осознанности и логическая связанность аксиом друг с другом также широко варьируются. Если среди них существуют такие, которые принимаются всегда и всеми, то судить об этом надо скорее по поведению людей, чем по их высказываниям и теориям.

Что же касается науки, она начинается не с того, что аксиомы придумывают, а с того, что их осознают и стараются свести к минимуму.

Как зависимость, так и независимость философа от истории духовной жизни человечества заключается в том, что он должен в себе пережить, самостоятельно пройти весь путь развития философской мысли. Общечеловеческая история – пунктир от незапамятного через людей и события к современности. Отдельный человек тоже движется от своего незапамятного, от случайных и смутных впечатлений детства – через свои открытия и увлечения – к своему сегодняшнему мировоззрению. Это движение столь органично для сознания, что воспроизводится любым философским анализом. В начале такого анализа мы погружаемся в пред-аксиоматическое неведение, как ребёнок, засыпая, сжимается в эмбрионоподобный комочек.

Я ощущаю. Или: я испытываю ощущения. Или: мне даны ощущения в моём сознании. Или: я сознаю наличие ощущений.

Ощущениями я называю всё сознаваемое, воспринимаемое, ощущаемое мною, то есть всё, с чем имеет дело моё сознание.

«Безусловная самодостоверность наличного сознания есть коренная истина философии, и с её утверждения начинается каждый обширный круг философского развития.

Нельзя ни в коем случае сомневаться в одном: в наличной действительности, в факте как таком, в том, что дано. Сознаётся присутствие таких-то ощущений, мыслей, чувств, желаний, – следовательно, они существуют как такие, как сознаваемые, или как состояние сознания».13

Впечатление ошибочности некоторых ощущений всегда связано не с их непосредственным восприятием, а с нашим осмыслением этих ощущений, то есть с другими ощущениями.

«Человек не заблуждается относительно представлений, которые он на самом деле воспринимает, но ошибается в выводах, которые он делает из своих наличных восприятий. Его ошибка заключается не в том, что он воспринимает непосредственно и в данный момент, а в неправильном суждении, составляемом им о представлениях, которые, по его предположению, связаны с непосредственно воспринимаемыми, или о представлениях, которые, как он воображает, исходя из того, что воспринимает в данный момент, будут восприняты при других обстоятельствах».14

«Мы знаем только существование наших ощущений, представлений и мыслей. Надо было бы говорить: „думается“, как говорят „гремит“; сказать „cogito“ уже слишком много, раз это переводится через „я мыслю“. Принимать существование Я, исходить из него есть практическая потребность».15

Воспринимаемые сознанием ощущения очевидным образом распадаются для меня на две группы: внешние относительно сознания (или: представляющиеся внешними), то есть те, которые называют физическими ощущениями, и внутренние – эмоции, чувства, желания, мысли, образы, суждения…

Суть этой аксиомы не в том, чтобы ввести одну из простейших возможных классификаций, а в попытке выразить органическое свойство сознания трактовать любое ощущение как приходящее извне или изнутри. Внешние ощущения – это ощущения от окружающего мира и от своего тела (боль, голод и другие телесные сигналы). Всё остальное – внутренние ощущения, какие только можно представить.

Зная свою комнату относительно лучше, чем миллионы других комнат на свете, я и своё тело воспринимаю лишь как более известный мне компонент жизни, чем тела миллионов других людей. Моё самочувствие известно мне по физиологическим ощущениям, а о чужом приходится судить по словам или по внешним признакам. Вот и вся разница.

В качестве наиболее важной категории внутренних ощущений я бы выделил чувства – способы восприятия тех или иных групп «первичных» ощущений, внешних или внутренних. Эти «вторичные» ощущения заключаются в удовольствии, неудовольствии, безразличии или в другом эмоциональном отклике на возникшие в сознании ощущения. Чувства отличаются друг от друга тем, на какие ощущения то или иное из них отзывается особенно живо. Таким образом, чувство – это ощущение отношения к определённого рода ощущениям.

Я помню. Основную массу ощущений я воспринимаю как бывшие, прошедшие, как воспоминания об ощущениях, воспринятых ДО настоящего момента, до сейчас. Наверное, вообще правильнее подразумевать под ощущениями только воспоминания об ощущениях – настолько неопределённо и неуловимо то, что можно назвать настоящим моментом.

«Уже одно то, что ощущение длится, изменяет его, оно становится необратимым. Одинаковое не остаётся в данном случае одинаковым, но усиливается и обогащается всем своим прошлым».16

Я ощущаю себя действующим. Или: я ощущаю возможность изменять некоторые из испытываемых мной ощущений. Эта особенность сознания выражается в ощущении и намеренных действий, и невольных, и осуществлённых, и возможных.

«Наши восприятия дают нам очертания возможного действия на вещи гораздо более, чем очертания самих вещей. Контуры, которые мы замечаем в предметах, обозначают только то, чего мы можем в них достигнуть и что можем изменить».17

Дело даже не в том, что мы можем действовать. Правильнее сказать – мы не можем не действовать, но можем выбирать образ действия. С одной стороны, это внешние поступки, наше физическое поведение в материальном мире. С другой – воздействие на собственные внутренние ощущения. Впрочем, опять-таки правильнее сказать, что все ощущения меняются постоянно, но мы можем в этом изменении участвовать.