Читать онлайн «Складка времени. Сущность и критерии». Страница 4

Изначальным, исходным пунктом этого моего исследования было ощущение складки времени. Я видел ее проявления всюду: самые разные явления современности: социальные, экономические, политические, психологические, культурные – все находили для меня свое объяснение в этом загадочном словосочетании «складка времени». Как-то внутренне мне стало понятно, что наблюдаемые искажения, трансформации, стагнации связаны именно с феноменом времени, что дело не в культуре как таковой и не в политике самой по себе, не в психологии и не в экономике, а в том, что само время – изменившееся, впавшее не то в кому, не то в какой-то странный пароксизм – перестало насыщать эти сферы необходимой силой развития и, напротив, свертывает их, сжимает, выхолащивает.

Все больше осмысляя этот загадочный феномен и проецируя возникающее понимание на окружающую действительность, мне удалось зарекомендовать себя (впрочем, совершенно помимо моей воли) в качестве человека, способного с большой долей достоверности предсказывать будущее. Хотя в действительности никакими предсказаниями я не занимался вовсе, а лишь пытался максимально методологически четко описать феномен складки применительно к той или иной сфере. Но факт оставался фактом – понимание феномена «складки времени» дает весьма точное представление о том, к каким последствиям в самой этой складке приведет то или иное действие. Данное обстоятельство позволило и мне самому по-другому взглянуть на исследуемый феномен: если складка и в самом деле заставляет нас в некотором смысле ходить по кругу (что, собственно, и открывает нам широкое поле прогностических возможностей), то как из этого круга выйти? Решением этого вопроса я, собственно, и занялся…

Постепенно мне стало понятно, что, хотя мы и пребываем в настоящий момент всей нашей культурой (по крайней мере, той ее частью, что доступна моему наблюдению и пониманию) в состоянии «складки времени», в действительности феномен этот не является сугубо историческим, а напротив, вполне универсальный. То есть история, конечно, может создавать свои мегаскладки наподобие той, в которой мы сейчас оказались (и в которые вкатываются целыми цивилизациями), но возможны еще и частные, единичные, личные для каждого человека, его собственные «складки времени». Содержательно те и другие, конечно, сильно отличаются друг от друга, однако сущностно это явления одного порядка (просто драматически разных размеров). Собственно, поэтому я и сосредоточил свое внимание на сопоставлении двух этих процессов – складки цивилизационной и складки индивидуальной, пытаясь прояснить таким образом ее сущность и механизмы, а также найти пути выхода из ее замкнутости.

Впрочем, как я уже говорил, от понятия «складки времени», которое легло в основу моих первоначальных размышлений, меня уводили открывающиеся друг за другом вопросы и темы – попутно я столкнулся с феноменом времени как такового, с субъектностью времени, со структурой нашего мышления и отношений его с реальностью, а также с природой желания и логикой современной политэкономии (причем это далеко еще не полный список). Так что в какой-то момент мне нужно было уже волевым решением положить конец всему этому интеллектуальному безобразию и, отставив в сторону все «лишнее», попытаться прояснить собственно тот феномен, с которого я начал и который, как мне представляется, должен быть обязательно нами осмыслен самым серьезным образом. В конце концов, на дворе действительно цивилизационная мегаскладка времени – трудно считать безобидным подобное «развитие событий» и глупо не пытаться найти из этой ситуации выход.

Таким образом, эта книга лишь «одна из» в списке других книг, частью уже написанных, частью находящихся в работе, – «Способы думать», «Субъект и желание», «Другой и мышление», «Реальность как она есть» (впрочем, не могу гарантировать, что все они сохранят впоследствии свои «рабочие» названия). Надеюсь, впрочем, что каждая из них окажется вполне самоценной, как и та, что вы держите в руках.

Приятного чтения!

Все мы живем в определенное время, и это время бывает разным – «время перемен», «время застоя», «военное время», «время кризиса», «время репрессий», «время роста и процветания» и прочее. На первый взгляд кажется, что речь идет просто о том или ином историческом времени (по крайней мере, мы легко можем представить себе соответствующие исторические события), однако не думаю, что данные «устойчивые выражения» могут принадлежать историкам-формалистам (в противном случае было бы достаточно называть соответствующие исторические периоды и не обобщать их таким образом). Очевидно, что, пользуясь этими языковыми маркерами, мы пытаемся сказать, что в это время (в то или другое) само наше существование становится иным, соответствующим этому времени, производным от него.

Нечто подобное мы имеем в виду, когда говорим, например, «да, сейчас такое время», «нет, сейчас совсем другое время», «а вот было время, когда…», «в иные времена». Здесь вполне определенно речь идет о некой специфике самой жизни, продиктованной временем, но не только его обстоятельствами, а еще и каким-то его особенным качеством. Или вот еще фигуры речи – «плохое время», «беззаботное время», «счастливое время», «никчемное время»… Предполагается вроде бы календарное время: когда непосредственно – год, месяц, день – мы были счастливы или, наоборот, удручены, ну или еще как-то. Но это только теоретически. По факту, используя эти обороты речи, мы говорим о другом – мы говорим о том, что в самом этом времени было что-то такое, что делало нас счастливыми или несчастными (или какими-то еще).

Иными словами, даже подразумевая определенное историческое или календарное время, мы говорим об этом времени (пытаемся сказать) что-то большее – что-то сверх и помимо формального указания на факт тех или иных политических, экономических или социально-психологических условий, мы пытаемся сказать о самом – специфическом – времени. Еще раз: мы говорим не просто о том, что обстоятельства нашего времени такие-то (война, застой, научно-технический прогресс и т. п.), и не просто о том, что нам было в этом времени как-то (весело, грустно, беззаботно), а что само наше переживание этого времени (его «атмосфера») чем-то отличается от других «времен», что мы сами другие в этом времени.

Возможно, что куда лучше нас это и такое время понимают китайцы, у которых в самом языке нет нашего, «западного» понятия времени, о чем самым замечательным образом пишет Франсуа Жюльен в своей книге «О „времени“. Элементы философии „жить“»: «Марсель Гране со свойственной ему проницательностью первым выдвинул предположение о том, что в Китае не было разработано понятие времени. […] Никто в Китае „не думал представлять время как монотонную длительность, состоящую из последовательности однородных моментов, соответственно равномерному движению“. Китайцы, согласно удачной формуле Гране, предпочитали видеть во Времени совокупность эр, сезонов или эпох. […] Если мы решим обратиться только к тем понятиям, которые были характерны для самих китайцев, то они, похоже, мысленно связывали две вещи: момент – благоприятный случай, с одной стороны (понятие ши), и длительность с другой (понятие цю). Однако они не думали об объемлющей оболочке, которая была бы „временем“. […]

Речь идет не о "времени", а о "благоприятном" времени, на латыни говорят: tempus сараге, "лови момент" – время, которого надо уметь не только "дождаться", но также и не упустить; оно вписывается в стратегическую, а никак не теоретическую логику, и именно по этой причине оно встречается в разговорной речи в смысле: (засечь подходящий) момент. […] Выражение, использованное в "Беседах и суждениях", предварительно сжато: ведь то, что мы переводим как "ждал благоприятного момента", выражено одним единственным термином ши, который обозначает "момент" ("сезон") и служит здесь глаголом. Ибо сам этот момент не нейтрален, не индифферентен, он остается качественно маркированным подобно сезону и поэтому является стратегическим. Момент является не простым сжатием "движения", как свидетельствует об этом его латинская этимология (moment выводится из movimentum, от лат. movere, "двигаться" – пер.), но внутренней меткой возможности, которую он приглашает нас постигнуть и которую надлежит использовать. Как таковой, он неотделим от ситуации, проникнутой некой естественной склонностью»[19].

По каким-то причинам (надеюсь, в ходе дальнейшего изложения мы сможем понять, по каким именно) мы понимаем время не просто как показания часов, календарей или свидетельство учебников истории, но и как нечто самостоятельное, особенное, организующее наш мир и живущее нами и через нас. Однако, я сразу должен оговориться (не хочу быть понятым неправильно): при всем при этом я не готов рассматривать время ни в метафизическом аспекте, ни в аспекте некой мифической силы. Нет, я надеюсь обнаружить и конституировать этот феномен с предельно позитивистских позиций (что, впрочем, не означает, что мы будем говорить о «времени», как его понимают физики или психологи).