Читать онлайн «Дневник приемной матери». Страница 8

Пока никакой осмысленности в действиях моей дочери не видится. Она после напоминания может полить кротон, убрать за нашей кошкой Тигрой туалет. Но самостоятельно моя дочь этого не сделает, даже если кошка будет просить мою дочь обратить внимание на ее горшок! Даже если на глазах моей дочери будут падать один за другим листья кротона, ей не придет в голову его полить. Эти вещи связываются в сознании каким-то естественным чудом, называемым душевным воспитанием, откликом души. Либо ребенок откликается на потребности живых существ и удерживает сознательно в своем внимании их мир, либо мы, родители, обречены сотни раз напоминать своим детям о том или ином необходимом действии. А выполнят ли они нашу просьбу через несколько лет? Лично я не уверена.

Давным-давно я прочитала один фантастический рассказ, который меня очень удивил и продвинул. В нем люди с планеты Земля прилетели на другую планету. И инопланетяне их посадили в клетку. Люди возмущались нечеловеческим отношением к ним. Потом, как оказалось, и в клетке можно жить. Люди жили в клетке, а инопланетяне за ними наблюдали. И в один из дней этой самой жизни в клетке люди поймали мышку. И что они сделали? Они соорудили клетку и посадили в нее мышку. И тут же были выпущены на волю инопланетянами, так как люди этим действием доказали свою разумность другой инопланетной расе.

Я думаю, что родители и дети — это разные расы, как в этом фантастическом рассказе. А воспитание — это процесс не только пассивного наблюдения, но и период активного создания ситуаций различной сложности. Дети живут в клетке, а родители наблюдают, как их дети справляются с жизненными ситуациями. Что такого должны сделать их дети, чтобы родители осознали, что их родные дети повзрослели, выросли? Какое действие детей в клетке должно продемонстрировать родителям, что они готовы к вольной жизни и что пора их выпускать на свободу?

Лично для меня доказательством взрослости является ответственность. Пока мой ребенок на мои вопросы отвечает в разных ситуациях «Не знаю», «Это не я», «Плохая», «Я ничего такого не делала», «Мне все равно!», «Ну и что?», «А что здесь такого?» и т. п., я, как родитель, не подготовила своего ребенка ко взрослости, я не смогла организовать в его жизни такие ситуации, в которых мой ребенок смог бы научиться взять ответственность и признаться, что именно он, а не кто-то другой, в этой ситуации схалтурил, солгал или просто забыл. И хотим мы того или нет, но именно забота и ответственность являются мерилом взрослости и ключом к свободе ребенка от родительской опеки.

Пока мы должны с моей дочуркой пройти огромное количество ситуаций на пути выращивания ее детского, маленького «Я» во взрослеющем теле. Но как говорится, правильно поставленный вопрос приводит к правильному ответу.

Обнаружилась неплохая физическая форма. Все-таки, ползать на четырех точках быстро и шустро не каждому дано. Потому что не каждый ребенок Тарзан. Моя дочь мне напоминала хорошо тренированную обезьянку. Она за все цеплялась и передвигалась немного боком. Когда в школе за ней закрепилась эта кличка — обезьянка — моя дочь обиделась.

Надо сказать, что осваивать школу мы начали с около школьного пространства. А именно, с единой полосы препятствий, которая была построена на школьном стадионе. Дочь очень хотела научиться ее проходить, особенно, разрушенный мост и лестницу. У меня глаза закрывались сами собой от страха, когда дочь лезла на тонкие бревна, да еще и перепрыгивала с одного бревна на другое через приличное расстояние и на приличной высоте. Каждый раз, когда мы проходили мимо, моя дочь спрашивала у меня разрешение пройти полосу «докуда смогу». И каждый раз, замирая сердцем, я разрешала, приготовившись ее ловить или как-то поддерживать при возможном падении. Но она отлично научилась проходить полосу: и лабиринт, и мост, и барьер, и окно. Загвоздка была только в лестнице. Руки были слабоваты: она висела на перекладине и любая попытка одной рукой ухватиться за другую, следующую перекладину, приводила к срыву. Дочь потирала руки и говорила: «Ничего, ничего, вот завтра я тебе задам!».

Как правило, после школы многие дети «застревают» на школьном стадионе, чтобы погонять мяч, полазить, побегать, повисеть, в общем размяться после сидения за партой. Моя дочь очень внимательно смотрела, кто как лазит. И один мальчик ей показал, как проходить лестницу. Мальчик раскачивался всем телом. И это ему помогало дотягиваться одной рукой до следующей перекладины. Моя дочь быстро освоила эту технику и ловко прошла пять или шесть перекладин сразу. Это была победа. С одной стороны.

А с другой стороны, такая жажда спортивных достижений сильно отдаляла ее от девочек в классе. И поскольку моя дочь вообще не была похожа на девчоночью половину класса, а к мальчикам она относилась изначально с изрядной долей презрения, то в классе ей было действительно одиноко и страшно. А тут еще и такая кличка за ней закрепилась «обезьянка». Для ученицы четвертого класса это была слишком детская кличка и напоминала скорее детский садик, чем школу.

Дочь сильно переживала по этому поводу и каждый раз, когда мы после школы ловко и шустро проходили полосу препятствий, мы с ней обсуждали, что такое прозвище скорее всего обозначает ее преимущество. Ничем другим из учебного школьного образа жизни мы похвастаться не могли. А после того, как несколько человек похвалили мою дочь за ловкость в прохождении лестницы на спортивной площадке, моя дочь, наконец-то, расслабилась и перестала обижаться на прозвище «обезьянка». И, конечно, очень скоро ее перестали так называть.

Мы с дочкой много занимались физическими упражнениями. Для того, чтобы хоть как-то укрепить вестибулярный аппарат, мы крутились на круге, стояли на одной ноге с закрытыми глазами, висели вниз головой. Для того, чтобы сформировать внутреннюю уверенность в себе, мы отмечали позитивную динамику успехов именно в прохождении лестницы и всей полосы препятствий в целом. Мы каждые выходные ходили на плотину, в детский городок, везде, где были в городе установлены более или менее сложные металлоконструкции и там занимались. За полгода моя дочь окрепла физически, выросла на 10 см и поверила в свои способности. И ее маленькое «Я» подросло.

Огромную роль в преодолении возрастного регресса сыграли головоломки. Надо сказать, что у меня, как у детского психолога, было создано лично мною много разрезных головоломок, которые моя дочь собирала почти маниакально. Было очевидно, насколько за все прошлые годы моя дочь истосковалась по интеллектуальным задачкам. Если ребенок не умеет и поэтому не любит читать, то ему становятся недоступны многие интересные задачки, ребусы, загадки, задания.

Но для того, чтобы у своей дочери сформировать, а потом и развить такие умения, как чтение и грамотное письмо, требовалось достаточно большое количество времени. С головоломками же все было просто: в них читать не нужно. Поэтому я и остановилась именно на решении головоломок. И здесь особую роль сыграли головоломки Красноухова. А когда моя дочь сложнейшую головоломку «Золотая цепь» собрала за пол минуты, мы обе были счастливы.

Успешное решение головоломок и укрепление духа с помощью физических упражнений помогли нам справиться с возрастным регрессом. Но только не со словесным. У меня было такое ощущение, что аудиальное развитие моей дочери застряло на этапе ее общения со своей родной бабушкой, то есть, на двухлетнем возрасте. Именно с этого возраста мы и начали свое продвижение по линии времени.

Мы с дочкой договорились, что всю неделю дома (наши договоренности не касались школы, в которую надо было ходить независимо от наших намерений) моя дочь будет разговаривать как двухлетняя девочка. И я с ней стремилась разговаривать именно как с маленькой девочкой. Я надеялась, что моей дочке самой надоест сюсюкание и возня вокруг нее. Но я крепко ошибалась. Моя дочь получала огромное наслаждение, когда говорила как маленькая и когда я к ней обращалась, как к маленькой девочке. Все домашние заботы легли полностью на меня. Я не могла попросить свою девочку почитать, я могла только сама читать ей сказки, детские стишки, петь песенки.

Иногда я просила свою дочку петь. Она это делала с удовольствием. Оказалось, что она знает много песен. Однако репертуар этих песен был детдомовский. От «Жил на поляне розовый слон» до «Ведь так не бывает на свете, чтобы без мам росли дети». На этом фоне особо выделялась песня про дельфина. Почти каждый день моя дочь, как нищенка в метро, жалобным детским голоском пела мне о том, как у дельфиненка умерла мамочка. При этом, эмоциональное состояние моей дочери были близко к радостному, почти эйфорийному. Она радовалась жалобности и плакучести самой песенки и во все глаза смотрела, какой ужасающий эффект ее песенка производила на окружающих. Это меня бесило больше всего! Моя дочь буквально доводила меня и моих друзей этой песней.