Читать онлайн «От ребенка – к миру, от мира – к ребенку (сборник)». Страница 23

Разберем обе эти мысли: объяснение и руководство.

Непосредственный опыт ребенка сам себя ни в каком случае не объясняет; он далеко не закончен; он далеко не совершенен и является лишь признаком определенного стремления к росту. Если мы будем обращать внимание только на то, что ребенок производит в каждый данный момент, мы непременно запутаемся. Мы не можем понять значения его действий.

Крайнее принижение ребенка в моральном и умственном отношении или сентиментальная идеализация его происходят от одного общего заблуждения. Оба происходят от того, что на стадии роста или движения смотрят как на нечто определенное и законченное. Первые не видят обещаний, содержащихся в действиях и чувствах, которые, взятые сами по себе, могут показаться мало обещающими и отталкивающими; вторые не понимают того, что даже самые приятные и красивые действия – только знаки, которые начинают портиться и разлагаться с того самого момента, как их принимают за определенные достижения…

Если мы будем изолировать наклонности, цели и опыт ребенка от того места, которое они занимают, и той роли, которую они играют в развитии опыта, то все они будут стоять на одном уровне; все они одинаково хороши и одинаково плохи. Но в общем движении жизни различные элементы стоят на различных ступенях по своей ценности.

…Факты и истины, заключенные в детском опыте, а также и в школьном курсе, суть первый и последний знак одной и той же сущности. Противополагать их друг другу – значит противополагать детство зрелости той же самой развивающейся жизни…

Видеть результат – значит знать, в каком направлении движется данный опыт, в том случае, если это движение нормально и правильно. Отдаленная точка, не имеющая для нас никакого значения именно вследствие своей отдаленности, становится чрезвычайно важной с того момента, как она становится показателем направления движения.

…Систематизированный и определенный опыт взрослых имеет для нас значение для объяснения жизни ребенка в том виде, в каком она стоит перед нами, и для подхода к руководству ею.

Крайнее принижение ребенка в моральном и умственном отношении или сентиментальная идеализация его происходят… от того, что на стадии роста или движения смотрят как на нечто определенное и законченное.

Некоторые из детских поступков являются признаками упадочных тенденций; они – лишь пережитки в функциях органа, исполнившего свою роль и выходящего из употребления. Поддерживать такие качества значит задерживать развитие на более низкой ступени; значит систематически способствовать сохранению рудиментарной фазы роста. Другие деятельности являются признаком нарастающей силы и интереса; к ним вполне применимо выражение: «куй железо, пока горячо», и вопрос стоит так: или теперь, или никогда. Если их отобрать, использовать, обратить на них особенное внимание, то они могут быть поворотным пунктом к добру для всей будущности ребенка; если ими пренебречь, то случай безвозвратно упущен. Третьи поступки и чувства имеют пророческое значение; они – лишь проблески того света, который будет ровно светить только в отдаленном будущем. Что касается до них, то с ними в данное время делать нечего, надо предоставить их самим себе и ждать того времени, когда ими можно будет руководить.

Совершенно так же, как слабой стороной «старого воспитания» были противоположение незрелости ребенка зрелости взрослого и взгляд на эту незрелость как на нечто, от чего надо отделаться как можно скорее и как можно основательнее, так и в «новом воспитании» есть одна опасность, а именно – взгляд на силы и интересы ребенка как на нечто законченное и значительное само по себе. В действительности его знания и достижения текучи и подвижны. Они меняются изо дня в день и с часу на час.

Было бы очень плохо, если бы изучение ребенка оставило в уме масс такое представление, что ребенок известного возраста обладает определенным запасом стремлений и интересов, которые и следует культивировать в том виде, в каком они есть.

Интересы суть, в действительности, не что иное, как определенное отношение к возможному опыту; они еще далеко не достижения; их ценность заключается в возможности подъема, которую они предоставляют, но не в завершении опыта. Если смотреть на явления данного возраста как на заключающие в себе и свое объяснение, и свое содержание, то в результате неминуемо появятся потворствование и порча.

Мы потворствуем всякой силе – взрослого или ребенка, – если мы ее рассматриваем на данном уровне сознания. А между тем, ее подлинное значение заключается в тех возможностях достижения более высоких ступеней, которые в ней заключены. В этом направлении и нужна работа. Взывание к интересу на том уровне, на котором он находится, ведет к возбуждению; поступать так – значит играть с силой, все время шевеля ее, но не указывая ей конечной цели.

Первые не видят обещаний, содержащихся в действиях и чувствах, которые, взятые сами по себе, могут показаться мало обещающими и отталкивающими; вторые не понимают того, что даже самые приятные и красивые действия – только знаки, которые начинают портиться и разлагаться с того самого момента, как их принимают за определенные достижения…

…В общем движении жизни различные элементы стоят на различных ступенях по своей ценности. Некоторые из детских поступков являются признаками упадочных тенденций; они – лишь пережитки в

функциях органа, исполнившего свою роль…

Другие деятельности являются признаком нарастающей силы и интереса; к ним вполне применимо выражение: «куй железо, пока горячо», и вопрос стоит так: или теперь, или никогда. Если их отобрать, использовать, обратить на них особенное внимание, то они могут быть поворотным пунктом к добру для всей будущности ребенка; если ими пренебречь, то случай безвозвратно упущен.

Непрерывное начинание, непрерывный подступ к деятельности, которая все не наступает, так же вредно в практическом отношении, как постоянное подавление инициативы ради предполагаемых интересов, свойственных более совершенной мысли или воле. Это похоже на то, что ребенок постоянно пробует, но никогда не ест; его нёбо всегда раздражено, но он никогда не получает того органического удовольствия, которое наступает только после того, как пища будет переварена и превратится в действующую силу.

Как бы в противовес такому мнению содержание природоведения, истории и искусства раскрывает перед нами настоящего ребенка. Мы не понимаем значения ни его наклонностей, ни его действий и можем смотреть на них только как на прорастающие семена, развертывающиеся почки или зреющий фрукт. Всего видимого мира слишком мало, чтобы ответить на вопрос о значении стремления ребенка к свету и форме. Далеко не слишком много всей физики как науки, чтобы объяснить нам настоящим образом, что заключается в простом вопросе ребенка, требующем разъяснения по поводу случайного изменения, привлекшего его внимание. Всего искусства Рафаэля[65] или Коро[66] не слишком много, чтобы помочь нам оценить импульсы, под влиянием которых ребенок рисует или красит.

Все это относится к содержанию преподавания как к объясняющему фактору. Его дальнейшее применение к руководству и направлению является лишь развитием той же самой мысли. Объяснить факт – значит суметь увидеть его в его жизненном движении, увидеть его связь с ростом. Но смотреть на него как на часть нормального роста – значит обеспечить себе возможность руководить им. Руководство не есть внешнее принуждение. Оно состоит в том, чтобы дать свободу жизненному процессу для его собственного, более целесообразного выявления. То, что было сказано о презрении к детскому опыту вследствие его отдаленности от опыта взрослых и от сантиментальной идеализации наивных детских капризов и поступков, может быть повторено и здесь, но несколько иными словами. Есть люди, которые не видят средины между насилием над ребенком и предоставлением его самому себе. И не видя этой средины, одни выбирают один метод, другие – другой. И те и другие впадают в ту же самую ошибку. И те и другие не видят, что развитие есть определенный процесс, имеющий свои собственные законы и который может быть доведен до конца только при наличии подходящих и нормальных условий. Для того, чтобы правильно объяснить незрелые импульсы ребенка в счете, измерении и ритмическом расположении предметов, надо обладать математическим образованием, т. е. знанием математических формул и тех отношений, которые в истории расы возникли из таких же несовершенных начинаний. Знать всю историю развития, заключенную между этими двумя границами, значит просто понимать, на какую ступень следует встать ребенку в каждый данный момент, с какой целью он должен применить свой слепой импульс, чтобы он прояснился и приобрел силу.