Читать онлайн «Социология вещей (сборник статей)». Страница 32

Итак, что же делает предмет товаром? Товар – это предмет, обладающий потребительской стоимостью, который в ходе отдельной сделки может быть обменен на иной предмет; последний, как свидетельствует сам факт обмена, обладает эквивалентной стоимостью в конкретном контексте, и согласно тому же самому определению, является товаром в момент обмена. Обмен может быть как прямым, так и осуществляться косвенным образом посредством денег, одна из функций которых – средство обмена. Соответственно, все, что можно купить за деньги, является в этот момент товаром, какова бы судьба ни ждала этот предмет после того как он перейдет из рук в руки (впоследствии он может подвергнуться растовариванию). Поэтому мы на Западе вследствие культурной близорукости обычно принимаем возможность продажи за безошибочный показатель товарного статуса, в то время как непродажность наделяет предмет особой аурой отстраненности от обыденного и повседневного. На самом же деле, конечно, возможность продать предмет за деньги – необязательный признак товарного статуса, если вспомнить о наличии товарного обмена в немонетарных экономиках.

Сделки, связанные с товарами, я называю «конечными» чтобы подчеркнуть, что основной и непосредственной целью сделки является получение той вещи, которую дают в обмен на эту вещь (для экономиста в этом заключается также экономическая функция сделки). Например, цель сделки не состоит в том, чтобы обеспечить возможность для сделок какого-либо иного рода, как происходит в случае подарков, вручаемых для того, чтобы начать переговоры о свадьбе или получить покровительство; каждый из этих случаев является частичной сделкой, которую следует рассматривать в контексте всей сделки. В то время как обмен вещами обычно связан с товарами, заметным исключением являются такие обмены, которыми отмечены отношения взаимных услуг, как их принято классифицировать в антропологии. В данном случае вручение подарка влечет за собой обязательство вручить ответный подарок, что влечет за собой аналогичное обязательство – в результате мы имеем бесконечную цепь подарков и обязательств. Сами подарки могут быть вещами, которые обычно используются как товары (продовольствие, пиры, предметы роскоши, услуги), но каждая сделка не является конечной и в принципе не завершена.

Чтобы предмет можно было продать за деньги или обменять на широкий спектр других предметов, он должен иметь нечто общее со всевозможными обмениваемыми вещами, которые, вместе взятые, составляют единую вселенную сопоставимых стоимостей. Воспользовавшись пусть архаичным, но вполне уместным термином, можно сказать, что предмет, пригодный для продажи или обмена на широкий круг других предметов, должен иметь нечто «общее» – в противоположность частному, несопоставимому, уникальному, единичному и поэтому не обмениваемому ни на что другое. Идеальным товаром будет тот, который можно обменять на что угодно, а идеально товаризованный мир – такой, в котором все подлежит обмену или продаже. Согласно тому же признаку, идеально детоваризованный мир – такой, в котором все единично, уникально и обмену не подлежит.

Две эти ситуации представляют собой противоположные друг другу идеалы, не соответствующие никакому реальному экономическому строю. Не существует такой системы, в которой все настолько исключительно, что не допускает даже намека на обмен. И не существует такой системы, за исключением разве что какой-нибудь экстравагантной марксистской схемы полностью товаризованного капитализма, в которой бы все являлось товаром и подлежало обмену на любые другие вещи в рамках единой сферы обмена. Такое устройство мира – в первом случае тотально гетерогенное в смысле стоимости, а во втором случае тотально однородное – было бы невозможно с точки зрения культуры, и создать его было бы не под силу человечеству. Но любая реальная экономика находится где-то между двумя этими крайностями.

Вслед за большинством философов, лингвистов и психологов мы можем согласиться с тем, что человеческому разуму присуща тенденция привносить порядок в окружающий хаос, классифицируя его содержание, и что без подобной классификации познание мира и приспособление к нему были бы невозможны. Культура обслуживает разум, привнося коллективно воспринимаемый когнитивный порядок в мир, который объективно является абсолютно гетерогенным и представляет собой бесконечное множество уникальных предметов. Культура создает порядок, посредством выделения и классификации обрисовывая однородные области в рамках всеобщей неоднородности. Однако если процесс насаждения однородности зайдет слишком далеко и воспринимаемый мир чересчур приблизится к другому полюсу – в случае вещей, к абсолютной товаризации – то функция культуры, связанная с проведением когнитивных различий, окажется подорванной. Как индивидуумы, так и коллективы, принадлежащие к данной культуре, должны ходить где-то между этими крайностями, классифицируя предметы по категориям, которые не слишком обширны и которых не слишком много. Короче говоря, то, что мы обычно называем «структурой», лежит между разнородностью излишне подробного деления и однородностью избыточных обобщений.

Применительно к сфере меновой стоимости это означает, что естественный мир уникальных предметов должен быть разделен на несколько контролируемых стоимостных классов – то есть, различные предметы должны отбираться в соответствии с категориями и приобретать в их рамках когнитивную однородность, а при нахождении в различных категориях обладать когнитивной разнородностью. В этом состоит основа хорошо известного экономического феномена, заключающегося в существовании нескольких сфер меновых стоимостей, которые проявляют большую или меньшую независимость друг от друга. Этот феномен обнаруживается в любом обществе, хотя люди Запада наиболее склонны находить его в некоммерциализованных и немонетизированных экономиках. Сущность и структура этих сфер обмена различны в разных обществах, поскольку, согласно Дюркгейму и Моссу (Durkheim and Mauss 1963; первое издание 1903), в культурных системах классификации отражаются структура и культурные ресурсы данного общества. А помимо этого, как утверждает Дюмон (Dumont 1972), существует тенденция выстраивать категории в иерархическую систему.

Для нашего разговора было бы небесполезно привести конкретный пример экономики с четко различающимися сферами обмена. Боханнан (Bohannan 1959) в своем классическом анализе «мультицентричной экономики» описывает три такие сферы обмена, существующие с колониальных времен у народа тив в центральной Нигерии: а) сфера предметов первой необходимости – ямс, зерновые, приправы, куры, козы, кухонная утварь, инструменты и т. п.; б) сфера престижных предметов – главным образом скот, рабы, ритуальные услуги, особая одежда, медикаменты и медные прутки; и, наконец, в) сфера прав в отношении других людей – сюда входят право на жен, на подопечных и на потомство.

Три эти сферы представляют собой три отдельные вселенные меновых стоимостей, то есть три товарные сферы. Предметы в рамках каждой сферы взаимообмениваемы, и в каждой сфере правит своя собственная этика. Более того, эти сферы выстраиваются в моральную иерархию; сфера предметов первой необходимости, с ее бесспорной рыночной моралью, считается самой низменной, а сфера прав на людей, связанная с родственными и родственно-групповыми связями, стоит выше двух других. Отметим, что в системе тив (в противоположность многим аналогичным системам) допускается переход, хотя бы и обставленный разными условностями, из одной сферы в другую. Связь между ними обеспечивают медные прутки. В исключительных обстоятельствах люди вынуждены обменивать их на предметы первой необходимости; с другой стороны, с помощью прутков можно инициировать ту или иную сделку в сфере прав на владение людьми. Тив считают вполне желательным и морально безупречным перемещаться «вверх», от предметов первой необходимости к предметам престижа и от предметов престижа к правам на людей, в то время как переход «вниз» позорен и к нему прибегают лишь в самом крайнем случае. Проблема стоимости и ее эквивалента всегда представляла собой философский камень преткновения в экономике. Она включает в себя таинственный процесс, посредством которого решительно несхожие вещи каким-то образом наделяются схожестью в отношении стоимости; например, ямс непонятно как становится сопоставимым с известью или горшком и может быть обменен на них. В используемых нами терминах, этот процесс заключается в том, что бесспорно уникальный предмет помещается в категорию стоимости, общую для прочих бесспорно уникальных предметов. Несмотря на все противоречия, присущие трудовой теории стоимости, она по крайней мере предполагает, что ямс можно сопоставить с горшками на основе того количества труда, которое требуется, чтобы их произвести (даже абстрагируясь от различных затрат на приобретение трудовых навыков в том и в другом случае); однако никакого аналогичного стандарта не усматривается при сопоставлении ямса с ритуальными должностями или горшков – с женами и потомством. Отсюда сразу же и возникает трудность, если не сказать невозможность, поместить все эти разнородные вещи в единую товарную сферу. Это затруднение представляет собой естественную основу для культурного построения отдельных сфер обмена. Культура берет на себя не столь всеохватную задачу по поиску эквивалентов стоимости, создавая несколько отдельных товарных сфер – в случае тив осязаемые предметы первой необходимости, созданные физическим трудом, противопоставляются престижным вещам, связанным с перемещениями в рамках социума, а также более интимной сфере родственных прав и обязанностей.