Читать онлайн «Постиндустриализм. Опыт критического анализа». Страница 2

Виртуальная экономика не может существовать без реального сектора: в сущности, она на нем паразитирует. Современные крупные спекулянты научились получать огромные доходы, искусно управляя подъемами и спадами фондового рынка, используя их в своих интересах. В современном мире только 2–3 % денег связаны с сектором материального производства. Остальные десятки триллионов долларов обслуживают сами себя.

Как считает американский экономист Дж. Стиглиц, фондовые рынки являются непредсказуемыми по своей природе. В США, к примеру, реальный сектор экономики, который действительно что-то производит, это только 15–18 % экономики. Все остальное – финансовый сектор, услуги и т. п. Нынешняя стадия финансового капитализма – я бы назвал эту стадию «финансово-виртуальной» – порождена усилением процессов глобализации, наблюдаемых в последние два десятилетия. Постоянный рост трансграничных финансовых операций, периодическое появление на глобальном финансовом рынке новых финансовых институтов (хеджевых, паевых, пенсионных фондов и др.) привело к тому, что мировое сообщество признало необходимость определенного наднационального регулирования финансовой деятельности, в первую очередь – банковской. Признало, но отнюдь не сразу. Но ведь явления, которые авторы книги открывают как реалии современности, не описываются теорией постиндустриализма, претендующей на объяснение развития мира в целом. Она апологетизирует механизм паразитизма одной отдельно взятой страны, пусть даже и самой мощной в мире.

Мировой финансовый кризис и очевидный крах идеологии правого либерализма заставили вновь вспомнить Кейнса и леволиберальную политику. Чего стоит одна накачка ликвидностью финансовой системы и частичная национализация попавших в сложное положение предприятий и компаний, наблюдаемые практически во всех странах мира. По иронии судьбы, как раз американцы, призывавшие всех к свободному рынку, едва ли не первыми вынужденно фактически прибегли к социалистическим мерам.

Выводы книги обоснованны. Претензии России на глобальную роль в мировой экономике осуществимы лишь при наличии технологически передового машиностроительного ядра, даже если оно будет недостаточно эффективным с точки зрения сравнительных конкурентных преимуществ. Здесь требуются не узко экономические, чисто рыночные критерии, а политико-экономические императивы. Нас не должны вводить в заблуждение всякого рода ссылки на «постиндустриальные» тенденции. Доля продукции машиностроения и металлообработки в развитых странах составляет 30–50 % объема продукции промышленности, в то время как в России – 19 %. Сегодня только 8–10 % роста российской экономики достигается за счет роста высокотехнологичных секторов (в высокоразвитых странах – до 60 %); доля России в наукоемком экспорте не превышает 0,5 %; доля расходов на науку в ВВП (1,5 %) несопоставима с теми же показателями для современных высокоразвитых стран Запада, Японии, а в последние годы и Китая.

В ХХ в. Россия невольно помогла Западу стать социальным, и вполне осознанно помогла Китаю стать индустриальным государством. Но сама, увлекшись постиндустриализмом, утрачивает сегодня и социальность, и индустриальность. После начала реформ нам были дарованы три экономических «улыбки Фортуны», три удобных возможности для радикальной модернизации. Первый шанс дала горбачевская перестройка. Но он не состоялся. Вторая «улыбка» – сверхдоходы последних лет от продажи углеводородов. Однако нежданные колоссальные суммы, буквально упавшие с неба, не вложены в инвестирование и модернизацию основных фондов, они ушли на счета банков и в игры с ценными бумагами вполне по рецептам сервисной экономики. Масштабный мировой кризис – это и испытание, и вместе с тем третья и, возможно, последняя из дарованных нам «улыбок». Дело за политиками.

И в этом смысле основное содержание книги «Постиндустриализм: опыт критического анализа» не только говорит об ограничениях теории постиндустриализма и угрозах информационной войны, она высвечивает наши шансы на лучшее будущее.

Теория постиндустриального общества, или постиндустриализма, – это интересное явление в гуманитарной науке. Предлагая определенный объяснительный и прогностический потенциал для понимания особенностей развития современного мира, в последующем своем развитии она одновременно демонстрирует и признаки политического проектного и даже манипулятивного содержания. Разобраться в этих деталях предлагает настоящее исследование. Вопрос оказывается не таким простым, как может показаться.

Современные общественные науки не только познают закономерности развития социальной природы, человеческого мира, но, безусловно, нацелены и на миростроительство, преобразование современного мира, поддержку активно-деятельностного подхода.

Обратимся к рис. В.1[1].

Рис. В. 1. Познавательный и практический рекомендательный потенциалы науки (ФН – фундаментальная наука, ПН – прикладная наука)

По горизонтальной оси познавательного потенциала и уровня познания в науке показан путь прохождения ряда этапов, присущих любому научному проекту познания. Первичные – чувствование (принадлежность и искусства, и литературы, и художеств), отражение мира (описательность), первичные эмпирики. Это пока еще когнитивно очень слабосильные этапы познания. Но затем включаются методы точных наук – упорядочение эмпирики и обработка все более утонченных уровней знания.

Затем становится возможным построение модели познаваемого явления мира. Важно, что понятие теории имеет право появляться только на этом уровне. На уровне первичного отражения или описания никакой теории не бывает. Затем появляется математически и логически построенная модель.

Здесь без аппарата точных наук делать нечего. Именно здесь возникают современные научные междисциплинарные приложения, требующие от представителей и точных, и гуманитарных наук шагов и усилий, направленных навстречу друг другу. Однако очень часто возникает барьер непонимания терминологии и методов, предметов исследований друг друга. Хуже того – появляются взаимные претензии и психологическая несовместимость. Если эти проблемы непреодолимы, то серьезного научного продвижения получить невозможно. Но о каком именно продвижении речь?

Для чего вообще нужна наука? Наука необходима человечеству для двух вещей: познавать мир, и на основе его понимания менять мир к доброму, комфортному, устойчивому, гармоничному, справедливому, прогрессивному, эффективному, человечному. Впрочем, ровно так же формируется и поход человечества за оружием разрушения.

Посмотрим на вертикальную ось рекомендательного, или практически преобразовательного, потенциала науки. На рис. В. 1 обозначена важнейшая особенность – запретная зона. Дело в том, что если должное понимание законов мира не достигнуто (т. е. ученый не продвинулся по горизонтальной оси до необходимого уровня понимания явлений мира, например, ограничиваясь первичными описаниями), то ответственно, результативно и безопасно преобразовывать мир невозможно. Вместо этого – неудачи, аварии, жертвы. Действительно, разве возможно было создать ядерное оружие или ядерную энергетику, не имея теории и математического аппарата, описывающего строение атома? Так и в любом другом вопросе – о материалах, о сопромате, о грунтоведении (исследование фундаментов зданий и плотин ГЭС). Возведенные сооружения либо развалятся, если знаний и понимания мира при их проектировании было недостаточно, либо, напротив, будут безопасными и эффективными на протяжении длительного периода.

С определенного уровня понимания мира можно ответственно и результативно давать только определенные рекомендации по преобразованию и строительству мира. Отсюда и возникла запретная граница, показанная на рисунке. Что происходит, когда человек заходит в запретную зону? Неудачи, разрушения, катастрофы, неуспешность развития. Именно так ограниченная и отчасти ошибочная теория «марксизма-ленинизма», доведенная до догматизма, привела СССР к распаду. Именно так теория неолиберализма заводит сегодня в тупик многие страны, включая Россию.

Попасть в запретную зону можно двумя путями.

1. Неумышленная ошибочность научной теории. Такое бывает. Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает.

2. Целенаправленность когнитивной агрессии против страны (или геополитического ареала стран – например, концепт войны цивилизаций) с применением средств и методов «информационного оружия».

Итак, предмет исследования настоящей работы – теория и практика постиндустриализма. Основная часть исследования посвящена вопросу о достоверности теории.

Во-первых, теория постиндустриального общества, или постиндустриализма, в научном плане получила значительный экспериментальный, эмпирический материал для своей проверки.