Читать онлайн «Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах». Страница 67

Власть может быть эмпирически связана с обладанием определенными преимуществами, однако между ними нет тождества. Поэтому не вполне правомерно рассматривать получение и неполучение выгоды в качестве критерия власти, как предлагают неоэлитисты.

Однако можно одновременно и иметь власть, и обладать удачей: если субъект способен изменить ход событий (когда, например, его интересы оказываются под угрозой), то он не только удачлив, но и обладает властью в данном конкретном отношении. У Даля этот момент не прописан[317], но в его подходе власть концептуально отделена от удачи, поскольку в качестве предмета исследования им выбирались только те проблемы, в которых имел место конфликт интересов и одной из сторон удавалось навязать свою волю, проведя выгодное для себя и невыгодное для оппонентов политическое решение.

Концентрация на решениях в концептуальном плане необходима Далю, как уже отмечалось ранее, и для того, чтобы показать отличие власти от ресурсов власти. Кроме того, Даль и его помощники исходили из того, что до анализа конкретных событий о наличии или отсутствии власти утверждать невозможно. Однако данный подход создает трудности в объяснении власти как потенциала, способности субъекта реализовать свою волю в отношении с объектом. Даль бесспорно прав в том, что само по себе обладание ресурсами еще не есть власть, и его критика элитистов за «ошибку средств» (vehicle fallacy) вполне обоснованна. Но субъект может какое-то время воздерживаться от осуществления своей власти (при этом продолжая обладать ею, т. е. имея возможность осуществить ее в необходимый момент времени) и не участвовать в принятии решений, рассчитывая, например, достичь желаемой цели и без своего вмешательства[318]. Сегодня, как уже отмечалось ранее, большинство исследователей склонны рассматривать власть именно в диспозиционных терминах. И хотя мы действительно судим о власти прежде всего по каким-то наблюдаемым параметрам в процессе ее осуществления, власть нельзя сводить только к ее осуществленным формам.

Вопрос о потенциальной власти критики обычно увязывают с проблемой учета скрытого влияния правящей социально-экономической элиты. По их мнению, далевская методология и технология не позволяют обнаружить потенциальную власть тех, кто непосредственно не участвует в принятии политических решений, но имеет возможность направлять действия публичных политиков и официальных лиц [Ricci, 1971: 170–175; Presthus, 1964: 116–121; Ehrlich, 1961а: 92]. И хотя не все исследователи считают, что эта власть фактически низводит муниципальных политиков до простых исполнителей воли правящей элиты («leg теп») [Mills, 1963: 253; Domhoff, 1978: 49], многие из них подчеркивают, что муниципальные политики принимают решения в определенном контексте, который накладывает на них существенные ограничения. Мэр Ли в этом плане не является свободным актором, и его план городской реконструкции был обусловлен потенциальной властью других людей.

Данная критика нам представляется не вполне справедливой. Даль, разумеется, не считал политиков Нью-Хейвена, в том числе и мэра Ли, совершенно независимыми акторами, о чем он неоднократно подчеркивал в книге [Dahl, 1961: 80–81, 220]. Показанная им эволюция политической системы Нью-Хейвена и переход власти от аристократии к предпринимателям и экс-плебеям хорошо иллюстрируют ограничения, которые накладывает социальный контекст на действия политиков.

Более обоснованное возражение касается выбора проблемных сфер для исследования. Критики указали на то, что их набор был нерепрезентативным, поскольку некоторые (например, образование) не слишком интересовали наиболее влиятельных акторов городской политики. При этом акцент на принятии решений, вызвавших открытый конфликт между его участниками, по сути, предопределял плюралистические выводы исследователя[319].

Серьезной критике подвергся и тезис о некумулятивности ресурсов власти в Нью-Хейвене. Риччи и другие аналитики отметили, что все перечисленные Далем ресурсы (социальное положение, контроль за рабочими местами, солидарность, знание и экспертиза, контроль за информацией и т. д.) имеют тенденцию к кумулятивности не в пользу людей с низким социально-экономическим статусом [Ricci, 1971: 133–135]. Хотя неравенства являются дисперсными (рассеянными), они тем не менее остаются кумулятивными, т. е. имеют тенденцию к концентрации[320]. Наличие этой тенденции позволяет объяснить сохранение господствующего положения бизнес-элиты в плюралистическом обществе. Напротив, бедные граждане отнюдь не всегда обладают «гибкими» (slack) или «дополнительными» ресурсами, которые они могли бы использовать в сфере политики в ситуациях, когда их интересы оказываются под угрозой [Domhoff, 1986: 66].

Следует отметить, что в последующих своих работах Даль был менее оптимистичен в своих оценках кумулятивности/некумулятивности ресурсов в Нью-Хейвене и американском обществе в целом, признавая, что неравенства в целом имеют кумулятивный характер[321]. Даль также несколько пересмотрел и свои позиции относительно места бизнеса в политической системе, признав, что бизнесмены не являются лишь одной из групп, участвующих в политике, а представляют собой существенно более влиятельную силу по сравнению с другими участниками политического процесса[322]. Отчасти это произошло под влиянием критики, которая, при всех ее вариациях, в том или ином виде указывала на недооценку Далем роли бизнес-элиты в политической жизни Нью-Хейвена.

Наряду срассмотренной выше критикой теоретико-методологических оснований исследования, ставящей под сомнение валидность полученных данных, некоторые аналитики посчитали, что и их интерпретация была неадекватной. Наиболее последовательно эту идею проводит У Домхофф, посвятивший далевскому исследованию целую книгу с претенциозным названием «Кто на самом деле правит?» [Domhoff, 1978][323].

При этом Домхофф фактически провел свое собственное исследование в Нью-Хейвене, а также опирался на обширную базу данных, предоставленную Далем.

В книге Домхоффа содержится много различных возражений Далю[324], но главными являются следующие: 1) в отличие от Даля и его коллег Домхофф обнаружил в Нью-Хейвене значительное совпадение социальных и экономических нотаблей; 2) он пришел к выводу, что программа городской реконструкции стала в большей степени результатом влияния активного и организованного бизнес-сообщества, а не деятельности мэра Ли его помощников [Domhoff, 1978: 3]. Первое возражение нам представляется не до конца убедительным, поскольку полученные Домхоффом данные основываются на отличной от далевской методике определения социальных и экономических нотаблей. Домхофф считает, что Даль использовал неправильную процедуру определения социальных и экономических нотаблей и именно поэтому не смог обнаружить значительного пересечения этих двух категорий [Ibid.: 14–18]. Домхофф выделил существенно большее по сравнению с Далем количество социальных (соответственно 1350 и 231) и экономических (416 и 238) нотаблей, при этом исключив из списка ряд категорий, фигурировавших в списке Даля, например, экономических нотаблей, проживавших за пределами города. Естественно, что экономическая элита оказалась существенно более представлена в расширенном списке социальных нотаблей [Ibid.: 11–37]. У Даля лишь 5 % лиц оказались одновременно в списках экономических и социальных нотаблей [Dahl, 1961: 68], тогда как у Домхоффа 58 % представителей экономической элиты оказались в списке социальных нотаблей, состоящем из 1350 человек [Domhoff, 1978: 30]. Как подчеркивает Полсби, у Даля в списке экономических нотаблей фигурировали только лица, соответствовавшие экономическим, но не социальным критериям нотабля, которые Домхофф также использовал при составлении своего списка экономических нотаблей Нью-Хейвена. Если скорректировать цифры соответствующим образом, то обнаружится, что только 14 % социальных нотаблей Домхоффа являются одновременно и экономическими нотаблями [Polsby, 1980: 178].

Более обоснованной представляется идея о том, что Даль недооценил роль бизнес-элиты в формировании и осуществлении проекта городской реконструкции. Используя протоколы Торговой палаты и записи ключевых экономических элит, которые не были доступны Далю в его время, Домхофф обнаружил большую по сравнению с Далем заинтересованность бизнеса в инициации городских программ. Он отметил, что, изучая принятие решений в определенный момент времени, Даль не увидел источников программы городского обновления, сформировавшихся в предшествующие периоды[325], а также не показал связь программы с элитами более высокого уровня. Как подчеркнул Домхофф, серьезные решения, принимаемые на местном уровне, не могут быть совершенно независимыми от федеральной и региональной структур власти. На основании своего исследования в Нью-Хейвене Домхофф пришел к выводу, что экономическая элита была весьма активна в формировании программы городской реконструкции и использовала для ее «проталкивания» свои связи на национальном уровне. Добившись поддержки наверху, она оставила реализацию проекта мэру и его команде. Тем самым сфера политической деятельности в значительной степени перешла на более высокие уровни, в какой-то мере открывая возможности для участия неэлитных групп на местном уровне. Но поскольку многие факторы, влияющие на дела городского сообщества находятся за ее пределами, возможности этих групп, естественно, ограниченны [Domhoff, 1978: 39-120, 151–180].