Читать онлайн «Психопатологическая структура апатической депрессии». Страница 16

Наиболее ярко проявлялись черты, присущие зависимым и тревожным личностям: избегание принятия как важных, так и незначительных решений в своей жизни и ощущение собственной беспомощности и несостоятельности наряду с повышенной потребностью участия других людей в их жизни, которые могут отказать в своем расположении и помощи.

У большинства больных проявлялись нежелание вступать в контакт с людьми без гарантии их позитивного отношения, отсутствие ясных и определенных представлений о себе и о своих личностных границах, неуверенность в себе, компенсаторные стремления к совершенству в любой деятельности без четких представлений о желаемом результате. Невозможность достижения поставленных целей приводила таких пациентов к стремлению отгородиться от эмоциональных, социальных и других контактов, усилению избегания принятия решений, увеличению зависимости от людей ближайшего окружения.

Наследственную отягощенность мы оценивали на основании объективного и субъективного анамнеза, при этом учитывались данные о трех поколениях: сиблинги, родители и родители родителей. Результаты оценки представлены в табл. 6.

Как видно, в семьях больных чаще всего наблюдались расстройства, вызванные злоупотреблением психоактивных веществ (39 %), и расстройства аффективного спектра (25 %). Существенно реже встречались органические поражения ЦНС (6 %), невротические расстройства (6 %), нарушения психологического развития (6 %) и детские поведенческие и эмоциональные расстройства (6 %).

Таблица 6. Наследственная отягощенность у больных с апатическим подтипом депрессии (n=59)

В исследование мы не включали больных с органическими расстройствами ЦНС. Вместе с тем представлялось необходимым учитывать возможное влияние церебро-органической недостаточности на наблюдаемое состояние. Как видно из табл. 7, церебро-органическая отягощенность по анамнестическим данным (осложненное течение родов, плохая переносимость вестибулярных и температурных нагрузок, черепно-мозговые травмы, осложненные инфекционные заболевания и др.) отмечалась в 35 % наблюдений. На момент исследования клинических данных, а также результатов инструментального обследования, свидетельствующих об органических поражениях ЦНС, способных влиять на состояние больного, зарегистрировано не было.

Таблица 7. Церебро-органическая отягощенность у больных с апатическим подтипом депрессии (n=59)

По данным шкалы депрессии Монтгомери-Асберга, среднее суммарного балла составляло на момент поступления 22,7 + 1,1, что соответствует умеренной выраженности депрессивного эпизода (рис. 7).

Подробное рассмотрение отдельных показателей шкалы дало представление о выраженности тех или иных симптомов. Как представлено на рис. 7, преобладающая апатия (7) сочеталась с умеренно выраженными показателями объективных признаков подавленности (1) и снижения аппетита (5). Корреляционный анализ показал, что выраженность показателей субшкал апатии (7) достоверно положительно коррелировала (p<0,05) с показателем выраженности апатии клинической карты.

Рис. 7. Выраженность депрессии по шкале Монтгомери-Асберга (n=59)

Среднее суммарного балла шкалы депрессии Гамильтона у пациентов с данным подтипом депрессии составляло на момент поступления 23,2 + 1,0 (рис. 8). Можно отметить, что наиболее явными были показатели депрессивного настроения (1), снижения работоспособности и активности (7) и заторможенности (8). Соотнесение данных о выраженности апатического аффекта клинической карты выявило наличие отрицательных корреляционных связей (p<0,05) с показателями поздней бессонницы (6), ажитации (9) и психической тревоги (10).

Рис. 8. Выраженность депрессии по шкале Гамильтона (n=59)

Полученные данные позволяют утверждать, что рейтинговые шкалы (MADRS и HDRS) регистрируют не только тяжесть депрессивного состояния, но и позволяют выявить специфические для данного подтипа особенности. Чувствительными к выраженности апатического аффекта являются показатели апатии MADRS и показатели снижения работоспособности, заторможенности, ажитации, психической тревоги и поздней бессонницы HDRS.

Корреляционный анализ позволил обнаружить ряд достоверных (p<0,05) ранговых корреляций Спирмена, характерных для пациентов с ДР с апатией (табл. 8).

Выявлены устойчивые достоверные корреляции (р<0,05) между выраженностью апатии и явлениями деперсонализации, это относится к изменениям восприятия времени, характеризующееся ощущением потери временной перспективы и неравномерности его течения. Проявлением деперсонализации отчасти является безразличие больных к своему внешнему виду. Неспособность беспокоиться о себе и обслуживать себя тесно связана с общей заторможенностью моторной сферы, связанной с трудностями начала какой-либо деятельности и отсутствием ощущения необходимости в какой-либо активности, что, возможно, объясняет феномен «врабатываемости», заключающийся в субъективном ощущении уменьшения усилий по мере осуществления той или иной целенаправленной деятельности.

Таблица 8. Результаты поиска связей между психопатологическими симптомами и выраженностью апатии у пациентов с апатическим подтипом депрессии

Главная особенность апатического подтипа – беспричинное снижение выраженности «хотения» без четкого субъективного ощущения снижения настроения. Пациенты характеризовали настроение как «пустое», «никакое», становились пассивными и безынициативными. Идентификация потребностей, желаний, расстановка приоритетов их удовлетворения, оценка «гедонистической» значимости были затруднены из-за недостаточной силы эмоционального реагирования на те или иные стимулы. Апатические расстройства в этой группе больных являлись наиболее значимым проявлением депрессии. Утрата интересов и побуждений сменялась ощущением бессмысленности существования, а затруднения в принятии решений вызывали чувство бессилия.

Отметим, что идеаторные нарушения проявлялись в снижении способности к фиксации мыслей на каком-либо объекте, вопросе; нецеленаправленность мышления – в трудностях сосредоточения на определенной проблеме или поиске ее решения, обусловленных отсутствием дифференцированного эмоционального отношения к тем или иным мыслям. Простейшая работа выполнялась такими больными без интереса и желания, с усилием. При этом отмечалось уменьшение интенсивности самопринуждения, увеличение способности концентрироваться на осуществляемой деятельности по мере выполнения поставленной задачи. В свою очередь способность к самопринуждению определялась субъективной преморбидной значимостью рода деятельности.

Изменения в моторной сфере у этих пациентов были неяркими, «стертыми»: движения были вялыми, неторопливыми, лишенными выразительности, выражение лица маскообразным, взгляд неподвижным и тусклым. Большую часть времени бодрствования больные старались лежать.

Отсутствие эмоциональной активности, безразличие воспринимались больными как следствие болезни, а не ее содержание. При этом для таких пациентов характерно двойственное отношение к апатии: с одной стороны, понимание и признание ее болезненного характера, проявляющееся в своеобразной борьбе с нею и пассивной готовности любым способом вернуть себе прежнюю активность и интерес к жизни; с другой стороны, примирение, стремление приспособиться к своему состоянию.

Отмечалась инвертированность суточных колебаний аффекта с характерной «кривой работоспособности»: в утренние часы выраженность апатических расстройств была наименьшей, больные перестраивали последовательность дел так, чтобы большая часть нагрузки приходилась на первую половину дня. В связи с медлительностью, несобранностью, нараставшими во второй половине дня, они задерживались на работе (службе), находя при этом разнообразные причины, объясняющие их состояние. Чаще всего они считали апатию результатом переутомления, следствием каких-либо неприятных событий, потребовавших значительного эмоционального включения. Однако попытки «отдохнуть» не приносили ожидаемого результата, состояние становилось более тягостным. Возрастание объема этих усилий совпадало по времени с признанием болезненности состояния и необходимости лечения.

Характерны значительные изменения соматовегетативных функций у данной группы больных. Так, нарушения сна проявлялись в повышенной сонливости наряду с трудностями засыпания и «утратой чувства границы перехода от бодрствования ко сну». Отмечалось позднее пробуждение без ощущения бодрости. Пациенты сообщали об отсутствии «чувства сна», субъективная регистрация перехода из сна в бодрствование была затруднена. Характерными были снижение аппетита, склонность к запорам, снижение артериального давления.