Читать онлайн «Истоки нейро-лингвистического программирования». Страница 21

В течение последних 15 лет или около того я постепенно восстановил связи с частью мира НЛП. Роберт Дилтс и я разделили радость профессионального сотрудничества (и личной дружбы), которое было необычайно плодотворным и полезным. Я преподаю в различных институтах НЛП, у меня есть хорошие друзья в этой области. Конечно, уже невозможно говорить об НЛП в единственном числе, поскольку существует много различных методов и форм. Неудивительно, что я поддерживаю те из них, которые настаивают на присутствии творческого бессознательного в любых моделирующих или прикладных процессах. «Новый код», разработанный Гриндером и ДеЛозье, и дополненный Гриндером и Бостик Сент-Клер, является ярким тому примером, как и работа Университета НЛП Дилтса и ДеЛозье. И хотя между ними есть значительные отличия, эти подходы сохраняют генерирующий дух раннего НЛП, в то же время, внося значительный вклад в развитие теории, практического применения и этического фундамента. Ранние дни НЛП видятся мне сейчас как пример бесконечных возможностей творческого обучения и осознания. Как пел Боб Дилан, «тот, кто не занят рождением, занимается умиранием». Эти рождения – прошлое, настоящее и будущее – и являются теми чудесами, которые нам дано созерцать. Разве можно просить о чем-то большем?

Джон Гриндер

В своей статье «Посреди известно чего» Гиллиген трогательно и с юмором описывает свое знакомство с НЛП и кругом людей, которые либо выступали объектами моделирования (в частности, Бейтсон и Эриксон), либо этим самым моделированием занимались – создатели НЛП: Бендлер, Пьюселик и я, а также множеством людей, вовлеченных в тестирование и разработки на ранней стадии развития этого направления. Атмосфера, описываемая им, очень перекликается с моими собственными воспоминаниями о том периоде.

Гиллиген отчетливо понимает, насколько изменчива может быть наша память, что он и подчеркивает в своем первом примечании:

Я приложил максимум усилий, чтобы как можно более точно вспомнить события, даты, людей и т. д. Память – это непрерывный процесс, она постоянно обновляется, поэтому заранее прошу простить меня за любые существенные неточности или упущения.

И хотя мои воспоминания могут в чем-то отличаться от того, что описывает Гиллиген, иногда это касается и классификации, которую он приводит, это всего лишь незначительные мелочи по сравнению с той превосходной точностью, с которой он передал дух того времени.

Гиллиген пишет:

…главной целью метамодели была разработка метода составления более полных карт опыта. Идея, конечно, состояла в том, что опущения, искажения и обобщения, происходящие (обычно неосознанно) в процессе репрезентации, приводят к созданию обедненной карты, ограничивающей возможность выбора. Применение метамодели подразумевало разработку более полных и менее искаженных карт, создающих больше возможностей выбора и, следовательно, приводящих к лучшему опыту и лучшим результатам деятельности.

Здесь Гиллиген имеет в виду три так называемых универсальных квантификатора, наиболее свойственные большинству людей – удаление, искажение и обобщение – с которыми в своих презентациях работали Бендлер, Пьюселик и я. Как несколько столетий назад сказал известный английский драматург, «некоторые изобретения впоследствии используют против их изобретателя». И эти категории обобщения относятся именно к таким изобретениям.

Задумайтесь над этими словами и спросите себя: «Какова взаимосвязь между этими тремя квантификаторами?» Лично у меня в голове возникает только один вопрос: «Как такое вообще могло прийти в голову?»

Почему происходит обобщение? Давайте предположим, что существуют некие два переживания, которые мы хотим обобщить. Как действовать в такой ситуации? Очевидно, что каждое из этих переживаний является в некотором роде уникальным, и для обобщения этих двух переживаний необходимо обнаружить связующие элементы, нечто общее, что объединяет эти переживания.

Как это сделать? Игнорируя различия и концентрируясь на схожих чертах. Хотя, постойте-ка, термин игнорируя в том контексте, в котором он был использован в последнем предложении, является «суррогатом» удаления – человек игнорирует что-либо, удалив это явление из зоны своего внимания. Таким образом, становится очевидно, что удаление и обобщение являются элементами одного процесса, а получаемое в итоге обобщение само по себе является следствием применения удаления. Вы приходите к обобщению, удалив класс элементов, которые не являются общими для двух переживаний, и сосредотачиваете свое внимание на тех областях, где они пересекаются.

Теперь рассмотрим искажение и его отношения к паре удаление/ обобщение. Как минимум в соответствии с привычным нам значением слова «искажение», акт удаления элемента в описании некоторого события для достижения обобщения представляет собой искажение описания этого события. В суде, например, такое действие будет рассматриваться как искажение доказательственной базы.

Я считаю три предложенных универсальных квантификатора – искажение, удаление и обобщение – в лучшем случае некогерентными, и предлагаю исключить их из нашего дальнейшего обсуждения. Хотя с точки зрения эпистемологии, это предложение абсолютно не имеет никаких оснований. Любопытному читателю я предлагаю ознакомиться с эпистемологией, изложенной в книге под авторством Бостик Сент-Клер и Гриндера «Шепот на ветру».1 Гиллиген описывает, в каком контексте в этих явлениях была необходимость на тот момент (приношу свои извинения!)

Комментарий Гиллигена:

Во-вторых, равное по важности значение в те дни придавалось тому, чтобы научиться обходиться без фиксированных карт, то есть учиться на подсознательном уровне. Как я вскоре обнаружил в процессе работы с трансом, гипнотическая индукция представляет собой набор коммуникаций, который разрушает рамки устоявшихся карт, тем самым впуская в жизнь новый опыт, несдерживаемый предпочтениями карты. С этой натуралистической точки зрения, практически все время, которое я провел с Бендлером и Гриндером,

было гипнотической индукцией – глубинный сущностный дух, руководивший работой, растворял все закостеневшие взгляды (в нас самих и в окружающих), чтобы в нашу жизнь могли войти смех и новые значимые реальности.

Сравните это описание с тем, что рассказывают Дилтс и Айхер о том времени и влиянии различных методов на них – в этих трех описаниях на удивление много разночтений. Опять же, я полагаюсь на читателя, которому предстоит самостоятельно воссоздать некую общую последовательную версию событий, на которые ссылаются эти три автора, и которые в их описаниях столь отличны в смысле значимости, составляющих элементов и последствий.

К комментарию Гиллигена мне бы хотелось добавить лишь то, что я предпочел бы, чтобы он пояснил, что он подразумевает под термином «фиксированная карта». В некоторых местах своего повествования, Гиллиген, кажется, имеет в виду сознательно воспринимаемые карты (первое предложение отрывка) в качестве референта фиксированных карт; в иных случаях (перечитайте последнее предложение в этом же отрывке) он, похоже, подразумевает внутренние карты. В любом случае, я хотел бы отметить, что он точно описывает большинство задач, которые мы ставили перед собой, процесс тестирования паттернов, странные упражнения, целью которых (пользуясь терминологией Гиллигена) был анализ и расширение или избавление от этих карт.

От себя добавлю, что мой опыт подсказывает мне, что как сознательные, явные карты, так и бессознательные, скрытые карты одинаково опасны, так как препятствуют получению нового опыта.

В своем повествовании Гиллиген не упомянул, что даже при условии, что вы добились успеха в избавлении от таких карт в определенный момент времени X, не существует гарантии, что вы сможете избежать развития новых карт через некий промежуток времени Y. Гиллиген говорит о возникновении новых значимых реальностей. Карты этих новых реальностей также станут препятствием на пути к получению нового опыта и их, в свою очередь, тоже придется уничтожить, если исследователь захочет оставаться внимательным и открытым для этих новых реалий.

Гиллиген пишет:

Для меня революционный дух НЛП исходил из прекрасного сочетания двух этих уровней: (1) обучения без карт (т. е., бессознательного обучения) и (2) обучения с помощью карт, усовершенствованных благодаря принципам метамодели. Первый представлял собой бездонный источник оригинальных идей и возможностей, в то время как второй предлагал средство улучшения и оформления этих возможностей в доступные и воспроизводимые модели. С моей точки зрения, последующие поколения НЛП слишком сильно полагались на второй уровень и пренебрегали первым, что довольно часто приводило к «строительству усовершенствованных мышеловок».