Читать онлайн «Арт-терапия женских проблем». Страница 22

Характерное для жертв насилия переживание чувства стыда и своего отличия от других людей нередко сопровождается страхом причинить психологический ущерб психотерапевту. В общении с Мэй я открыто говорила о том, что во избежание усугубления состояния – как ее, так и своего собственного – я буду стараться сохранить в процессе арт-терапии баланс между погружением в травматичный опыт, с одной стороны, и творчеством, человеческим общением и игрой, с другой. Я также говорила Мэй о том, что помогаю себе эмоционально восстанавливаться, ведя активный образ жизни и занимаясь творчеством. Профессиональная организация арт-терапевтов в настоящее время обязывает их постоянно заниматься художественной практикой для сохранения психического здоровья. Занимаясь изобразительным искусством, я даю себе возможность отреагировать и трансформировать сложные переживания, а также ощутить радость игры и контакта с миром.

Мэй отметила положительный эффект от проделанной работы. Это было очень важно, поскольку в процессе арт-терапии Мэй была от меня независима. Она стала настолько уверена в своих силах, что посетила психиатра и попросила его отменить антидепрессанты. Это было большим прогрессом, учитывая то, что Мэй принимала психотропные препараты с подросткового возраста.

Дж. Херман (Herman, 1992) подчеркивает, что, хотя исцеление от психической травмы не бывает полным и окончательным, важным достижением психотерапии является уже то, что клиенты возвращаются к задачам повседневной жизни и перестают фиксироваться на психотравмирующих обстоятельствах прошлого. Их отношения перестраиваются и приобретают новый смысл, а будущее становится важнее, чем прошлое.

Родственники Мэй проявляли понимание и поддержку на протяжении всего курса арт-терапии. В свою очередь Мэй проявила высокую мотивацию к тому, чтобы стать такой женщиной и матерью, которой она долго хотела стать. Рождение внука наполнило жизнью и радостью ее существование. Она много играла с ним и дарила ему свою любовь.

Когда курс арт-терапии завершился, Мэй продолжила с удовольствием посещать еженедельные занятия в арт-группе. Участники группы – жертвы насилия – организовывали встречи с художниками и делились друг с другом творческими достижениями. Возросшая уверенность Мэй в своих силах позволила ей построить полноценные отношения с другими участницами арт-группы. Посещая вместе с ними побережье, музеи и художественные галереи, она испытывала удовлетворение и радость. Члены арт-группы также организовали выставку своих работ, пригласив на ее открытие представителей других общественных организаций. Это свидетельствовало о том, что им удалось преодолеть переживаемые многими из них ранее чувства стыда и вины. Работа Мэй с изображением маяка под названием «Надежда» вызвала оживленные дискуссии и получила высокую оценку. Для нее эта работа стала выражением пройденного ею пути с того момента, когда она впервые пришла в наш Центр. Ее картина с изображением маяка наполнена энергией и оптимизмом. Растущая уверенность Мэй в своих силах позволила ей оказывать помощь другим женщинам, пострадавшим от насилия. Она выступала на национальной конференции, посвященной теме насилия, и является примером для многих женщин.

Работа некоммерческого центра основана на использовании феминистского подхода и ориентирована на раскрытие внутренней силы у женщин, которые пострадали от насилия. Развитие контактов между пострадавшими от насилия развивает ассертивность, приводит к повышению их социальной активности, восстанавливает самоуважение. Лучше понимая разрушительные факторы, связанные с социальными условиями их жизни, участники программы могут развить силу характера и жизнестойкость. Очень важно, чтобы пострадавшие от насилия имели возможность получения широкого спектра различных услуг с учетом характерных для многих из них ригидных психологических защит и неэффективного копинг-поведения. Арт-терапия может играть важную роль в восстановлении пострадавшими от насилия женщинами «чувства подлинного „Я“, которое длительное время было в них подавлено» (Moon, 2002, p. 296). Благодаря этому они могут переработать и интегрировать тот травматичный опыт, о котором они длительное время стыдились рассказывать.

Работая с жертвами насилия, выступая в роли свидетелей и под воздействием образов и рассказов своих клиентов, арт-терапевты нередко переживают «заместительную травматизацию». Из-за проявления переносов и контрпереносов арт-терапевты часто чувствуют свое бессилие изменить ситуацию клиентов и переживают другие негативные последствия работы. Поэтому очень важно, чтобы арт-терапевты не только проходили супервизию и консультировались с коллегами, но и продолжали регулярные занятия изобразительным искусством. Поскольку создаваемая клиентами художественная продукция часто отражает травматичный опыт, она глубоко воздействует на психику арт-терапевтов. Изобразительное творчество арт-терапевтов при этом является одним из способов психологической переработки сложной информации.

Мы должны заботиться о клиентах и себе самих, обращая внимание на собственные эмоциональные потребности и поддерживая конструктивные отношения с окружающими. Очень ценным является чувство юмора, тесно связанное со спонтанностью и воображением. Если мы утратим способность играть и творить, то вряд ли сможем быть полезны нашим клиентам.

Взрослые, пережившие в детстве насилие, часто не имеют возможности предъявить иск своим насильникам. Предавая огласке то, что с ними произошло, они помогают понять, насколько замалчиваются злоупотребления, совершаемые в отношении детей. Информация, получаемая от пострадавших от насилия, помогает также неправительственным организациям и политическим движениям в работе, которая направлена на изменение общественных отношений. Диалоги, консультации, социальные контакты, выступления и дискуссии с участием пострадавших от насилия женщин имеют большое значение в этом процессе. Все это помогает «разрушить стену молчания, являющуюся мощным оружием в руках тех, кто совершает насилие» (Nelson, 2000, p. 394).

Angelou M. I know why the caged bird sings. New York: Virago, 1983.

Armstrong L. Kiss daddy goodnight. N. Y.: Pocket Books, 1978.

Bacon H. and Richardson H. Child sexual abuse and the continuum of victim disclosure // Home truths about child sexual abuse / Ed. Itzin C. London: Routledge. 2000. P. 235–276.

Bacon H. and Richardson H. Creative responses to child sexual abuse. London: Jessica Kingsley, 2001.

Bannister A. Creative therapies with traumatized children. London: Jessica Kingsley, 2003.

Burt H. Women, art therapy and feminist theories of development // Feminist approaches to art therapy (Ed. Hogan S.). London: Routledge, 1997. P. 97–114.

Campbell D. Social strategy in action. Scotland: Central Regional Council Planning Section, 1995.

Community Health Network Project Newsletter Networkbriefing. Glasgow, Scotland: The Scottish Community Development Center, 1997.

Evert K. and Bijkerk I. When you’re ready. Rockvville, MD: Launch Press, 1987.

Gelinas D. The persisting negative effects of incest // Psychiatry. 1983. № 46. P. 312–332.

Greenwood H. Captivity and terror in the therapeutic relationship // Inscape, 2000. № 5 (2). P. 53–61.

Hagood M. The use of art in counseling child and adult survivors of sexual abuse. London: Jessica Kingsley, 2000.

Hall L. and Lloyd S. Surviving child sexual abuse. London: Falmer Press, 1989.

Health Professions Council. Standards of proficiency. Arts Therapists. London: Author, 2003.

Herman J. L. Trauma and recovery. N. Y.: Basic Books, 1992.

Itzin C. Home truths about child sexual abuse. London: Routledge, 2000.

Joyce S. Feminist-perspective art therapy: an options for women’s health // Feminist approaches to art therapy (Ed. Hogan S.). London: Routledge, 1997. P. 79–96.

Learmonth M. Witness and witnessing in art therapy // Inscape, 1994. № 1. P. 19–22.

McCann I. L. and Pearlman L. A. Psychological trauma and the adult survivor. N. Y.: Brunner/Mazel, 1990.

Moon C. H. Studio art therapy. London: Jessica Kingsley, 2002.

Nelson S. Confronting sexual abuse // Home truths about child sexual abuse (Ed. Itzin C.). London: Routledge, 2000. P. 387–401.

Nelson S. Beyond trauma. Edinburgh: Edinburgh Association for Mental Health, 2001.

Norrie M K. Children (Scotland) Act 1995. Edinburgh: W. Green, Sweet and Maxwell, 1995.

O’Callaghan G. A day called hope. London: Hodder&Stoughton, 2003.

Perlman L. A. and Saakvitne K. W. Trauma and the therapist. N. Y.: Norton, 1995.

Shaw C. Sexual abuse; the psychiatric response and the construction of better alternatives // Encountering feminism (Eds. Proctor G. and Napier M. B.). Hertfordshire, England: PCCS Books, 2004.

Spring J. Cry hard and swim. London: Virago, 1987.

Summit R. C. The child sexual abuse accommodation syndrome // Child Abuse and Neglect, 1983. № 7. P. 177–193.

Warner S. Understanding child sexual abuse. Gloucester, England: Handsell Publishing, 2000.

Искусство и психотерапия призваны играть важную роль в исследовании отношений между личностью, природой и культурой. Однако без учета социальных и культурных факторов западные модели психотерапии являются проводниками устаревших и ложных представлений о человеке. В контексте теории культуры выражение «личность – это политика» обозначает взаимоотношения между личностью и ее субъективным опытом, с одной стороны, и правоустанавливающими, политическими структурами, с другой. Феминисты подчеркивают, что образ «Я» женщины, так же как и ее экономическое положение, формируется системой социального угнетения и сексуальной дискриминации. Поэтому феминистская психотерапия основана на идее, что «личность – это политика» и признании негативного влияния сексизма на психическое здоровье женщины. Основная задача феминистской психотерапии заключается в осознании женщиной своей личной силы и восстановлении здорового чувства «Я».