Читать онлайн «Классические психоаналитические труды». Страница 28

После того как Фрейд высказал эти бесценные мысли относительно этиологических уровней, почти ничего не было сделано, чтобы применить их к другим видам нарушений и тем самым расширить, возможно, диапазон применения психоаналитической терапии в мере, в которой это может быть достигнуто при более точных интерпретациях или отборе. Определенная доля размышлений и догадок, не подкрепленных надежными доказательствами, привела к созданию причудливых и нестрогих теорий о ранних годах младенческого развития, но большинство из них уже потеряло доверие у вдумчивых аналитиков в силу присущей им экстравагантности или заставило своих авторов перейти от психологического мышления в таинственную сферу психофизиологических гипотез, где не существует клинических показателей. Остается, по сути, экспериментальное исследование тех этиологических направлений развития, которые были уже намечены в работе Фрейда. Большинство из них, как и следовало, касаются проблем сопротивления и могут быть рассмотрены отдельно.

Роль актуальных неврозов (неврозы тревожности, неврастения) в подготовке почвы для невротического образования симптомов была уже давно признана в случае конверсионной истерии. Такие состояния иногда вызывают трудности при дифференциальной диагностике. Сейчас, когда большое внимание уделяется психосоматическим состояниям, данные затруднения усилились. В обоих случаях исследование характера сопротивлений, проявляющихся при аналитическом наблюдении, особенно сопротивлений переноса, может помочь поставить точный диагноз. Тогда как при чистых психоневрозах симптоматические сопротивления следуют классической схеме, и манифестации переноса вскоре переходят в невроз переноса, при актуальных же неврозах этого не происходит. Такое состояние не поддается интерпретации. При психосоматических состояниях сопротивления не следуют психоневротическому паттерну, и они, как правило, не намного сильнее, чем в анализе нормальных индивидуумов. Кроме того, быстрое действие некоторых интерпретаций может отчасти объясняться тем, что они высвобождают заряды подавляемого аффекта. Сложные механизмы невротического сопротивления не наблюдаются, кроме случаев, когда такое состояние уже было осложнено невротическими симптоматическими образованиями. Также явления переноса при этом больше соответствуют плавающим переносам, наблюдаемым у нормальных индивидуумов и на начальных стадиях анализа.

Что касается более тяжелых психогенных нарушений, например, при зависимостях и психотических состояниях, то отличия в сопротивлении в основном функциональны и зависят от уровня развития, на котором находится точка фиксации. Это, конечно, не открытие. Роль интроекции в депрессивном аспекте психотических состояний, а также проекции в параноидном аспекте была известна давно. Пока при таких состояниях неясны взаимодействия функциональных защит. Хотя мы и знаем сейчас, что группа, состоящая из вытеснения, реактивного образования и регрессии, играет в поздних психоневротических состояниях главную роль, при анализе более глубоких нарушений роль вытеснения и регрессии может также учитываться. Но чем глубже мы проникаем, тем менее организованны защиты Эго; тем самым анализ Эго имеет тенденцию уступать место анализу функциональных сопротивлений.

При психосексуальных торможениях сопротивления соответствуют тому, что наблюдается при конверсии и тревожной истерии; при перверсиях сопротивления Эго более выражены, а явления сопротивления и переноса редко являются больше чем преувеличениями того, что наблюдается при анализе нормального характера. Семейные и социальные затруднения имеют много общего. В обоих случаях сопротивления Эго появляются с самого начала анализа и с трудом поддаются ослаблению. При семейных проблемах нам, кроме того, приходится иметь дело с тем, что на начальной стадии уже существует нечто, напоминающее невроз переноса, имеющий, естественно, внеаналитическое направление и негативную окраску. Конечно, я имею в виду саму семейную ситуацию. Характер сопротивления при антисоциальных проявлениях варьируется согласно их виду. Анализ начинается преимущественно с негативного переноса, хотя тонкая нить позитивного и чрезвычайно капризного переноса и может возникнуть в соответствии с общим отношением аналитика к пациенту. Особые трудности создаст повторение пациентом ситуаций «тестирования», направленное на то, чтобы побудить аналитика вести себя так, чтобы оправдать негативный перенос, очень заметной чертой станет избегание напряжения Супер-Эго.

До сих пор наш подход к проблеме сопротивления являлся систематическим и касался общего описания клинических проявлений, функций и отношения к стадиям развития. Но мы не должны терять из виду, что в реальном анализе данная проблема имеет в основном практическое значение. Отстраняясь от анализа, мы можем визуализировать защитную функцию сопротивления, но когда мы действительно включены в анализ, самым заметным обстоятельством является то, что личность самого пациента является тем рупором, посредством которого такие защиты выражаются. Короче говоря, общее впечатление таково, что пациент сопротивляется лично, а не является инструментом своих бессознательных механизмов и конфликтов. Это не относится в столь большой мере к трудностям, возникающим в самом начале анализа, когда пациент, кажется, «старается выглядеть хорошо». При описании начальной фазы я предложил в качестве экспериментального объяснения возможность того, что это были в основном сопротивления Супер-Эго, связанные с чувством вины. Но я также предположил, что у следующей группы имеется другое происхождение, что они являются типичными сопротивлениями Эго. При этом, когда такие общие Эго-сопротивления постепенно переходят в особые сопротивления переноса, они склонны производить впечатление «перверсности» в том смысле, в котором ребенок может демонстрировать социально перверсную наклонность. Итак, отчасти справедливо будет сказать, что рано или поздно пациент будет вести себя как перверсный ребенок, и данному описанию нечего возразить при условии, что мы помним, что перверсный ребенок уже осуществляет защиту от инстинктивных влечений. Конечно, является неизбежным, что по мере продвижения анализа и раскрытия прямо или косвенно картины инфантильного развития аналитическая ситуация будет приобретать оттенок инфантильной ситуации, а пациент будет вести себя время от времени в точности, как отвергаемый ребенок. Самой нашей процедурой, по сути, мы побуждаем его к этому. Он может переживать импульс, чтобы злобно или в отчаянии закричать, кидаться вещами, скрежетать зубами, сказать «не буду», когда его просят об ассоциациях. Он может на самом деле реализовать многие из таких импульсов в действии. Все это является типичным повторением переноса регрессивного типа и обычно исчезает после интерпретации данной ситуации в ее связи с инфантильным развитием. Такие проявления могут возвращаться, однако вновь могут быть ослаблены.

Тем не менее, рано или поздно мы обнаруживаем, что некоторые ситуации не могут быть преодолены таким образом. Ситуации недоверия, горя, обесценивания, несправедливости и т. д., часто драматически представленные в переносе, могут на какое-то время начать доминировать в анализе. Мы даем кажущуюся нам валидной интерпретацию, но результат может быть минимальным, быстро проходящим или вообще нулевым. Тот же самый или аналогичный материал возвращается, будучи одинаково сильно заряженным, а защитные реакции столь же энергичны, как и всегда. Мы повторяем наши интерпретации, по возможности с новой точки зрения, но результат остается прежним. Процесс повторяется в течение долгого периода, пока мы не поймем, что имеем дело с проявляющимся в переносе упрямством. В смысле фиксаций, несомненно, это является достаточно точной оценкой, но мы видим, что даже повторная интерпретация ситуации, основывающаяся на негативном повторении переноса, большого успеха не приносит. Нам приходит на ум мысль о некоем скрытом эксгибиционистском удовлетворении, но интерпретация в данном направлении существенно не меняет ситуации. Мы работаем над разрешением некоторых идентификаций или интроекций, которые позволяют пациенту оставаться в границах своих конфликтов Эго, которые однажды ассоциировались с инфантильными объектными отношениями. Но аналитическая ситуация не меняется. Короче говоря, исчерпав возможности сопротивления, идущие от Эго или Супер-Эго, мы сталкиваемся с простым фактом, что набор представлений повторяется перед нами снова и снова. В то же самое время это дает нам ключ к пониманию ситуации, поскольку чем больше мы приближаемся к слепому, казалось бы, повторению, тем ближе мы находимся к признаку инстинктивного возбуждения. Кажется, что Ид поменялось с нами ролями. Мы ожидали, что, устранив сопротивления Эго и Супер-Эго, мы вызовем нечто похожее на автоматическое снижение давления, что заряд энергии либо открыто и бурно разрядится, либо немедленно возникнет какое-нибудь другое проявление защиты для связывания высвободившейся энергии, как бывает при кратковременных симптоматических образованиях. Вместо этого кажется, что мы дали толчок навязчивому повторению, и Ид использовало ослабление защит Эго, чтобы осуществить все большее тяготение к предсознатсльным презентациям, тяготение, существование которого нам уже было известно из наблюдения за бессознательными течениями в свободных ассоциациях, в сновидениях, в симптоматических действиях и образованиях. По данной причине Фрейд назвал подобные манифестации сопротивлением Ид. Он описал, что в процессе анализа имеются определенные ситуации, которые не могут быть немедленно разрешены простыми интерпретациями, но требуют процесса более-менее длительной «проработки». Данный процесс «проработки» признается теперь единственным методом работы с сопротивлениями Ид, имеющимся в нашем распоряжении. На Ид, не имеющее организации, нельзя повлиять, кроме как через представления, которые оно заряжает, и аффекты, которые оно инициирует, иначе говоря, мы можем работать с ним только через его пограничное образование – Эго.