Читать онлайн «Мысленные образы. Когнитивный подход». Страница 21

Инструкции для оценки образности (Paivio, Yulle and Madigan, 1968)

Существительные различаются по своей способности вызывать мысленные образы предметов или событий. Некоторые слова очень быстро и легко рождают чувственные переживания, такие, например, как мысленную картинку или звук, в то время как другие делают это с трудом (т. е. после долгой задержки) или же вообще не вызывают образов. Цель этого эксперимента – оценить список слов по легкости (или трудности), с которой они вызывают мысленные образы. Оценку высокая образность необходимо давать тем словам, которые, с вашей точки зрения, очень быстро и легко вызывают мысленный образ (т. е. картинку, звук или другое сенсорное переживание). Оценку низкая образность должны получить слова, которые почти или совсем не стимулируют появление образа. Возьмем слова «яблоко» и «факт». Вероятно, «яблоко» относительно легко вызовет мысленный образ и должно получить оценку «высокая образность»; слово «факт» скорее всего сделает это с большим трудом и получит оценку «низкая образность». Так как слова имеют свойство ассоциироваться с другими словами, например, нож – вилка, то важно, чтобы вы оценивали легкость появления именно того образа объекта или события, который связан с предъявленным словом.

В главе 2 был сделан вывод о том, что ответы людей по поводу яркости переживаемых ими образов варьируют в очень широком диапазоне, поэтому можно было ожидать наличие подобного рода вариативности и в их оценках образности отдельных слов. Эта идея не привлекла особого внимания, однако в двух исследованиях было сделана попытка показать существование половых различий в распределении оценок образности. Френдли с соавт. (Friendly, Franklin, Hoffman and Rubin, 1982) предъявляли 200 студентам 1080 обиходных английских слов и не обнаружили различий между средними оценками мужчин и женщин. Однако Бенджафилд и Макенхейм (Benjafield and Muckenheim, 1989), опросив 30 студентов по 1046 словам, случайно выбранным из Английского оксфордского словаря, показали, что в целом оценки женщин были значимо выше, чем оценки мужчин.

Величина половых различий, полученная Бенджафилдом и Макенхеймом, была довольно мала (0,20 единицы шкалы), но, рассматривая результаты этих двух исследований вместе, можно предположить, что женщины склонны оценивать редкие слова выше, чем мужчины. Эти различия, по-видимому, специфичны для оценок образности, поскольку Бенджафилд и Макенхейм обнаружили, что мужчины выше, чем женщины, оценивают конкретность тех же слов (см. ниже). Полученные данные хорошо согласуются с отмеченным в главе 2 фактом, что в целом женщины, по сравнению с мужчинами, сообщают о более ярких образах. Не исключено, однако, что установленные Бенджафилдом и Макенхеймом половые различия обусловлены использованием малочисленных и, возможно, нерепрезентативных испытуемых.

Хотя Френдли с соавт. (Friendly et al., 1982) не обнаружили различий в средних оценках образности у мужчин и женщин, они показали, что у женщин дисперсия оценок выше, чем у мужчин: другими словами, женщины чаще пользовались крайними значениями оценочной шкалы. Это касалось не только шкалы образности: сходные результаты были получены и на выборке из 200 других студентов, оценивавших конкретность тех же слов. Можно упомянуть также данные Тоглиа и Баттиг (Toglia and Battig, 1978, р. 7), которые обнаружили сходные закономерности в распределении оценок по шкале «приятность». Таким образом, для самых разных семантических свойств разброс в оценках женщин гораздо шире, чем разброс в оценках мужчин. Эти результаты согласуются с предположением, что половые различия в оценках, полученных с помощью опросников на яркость переживаемых образов, объясняются тем, что женщины просто-напросто используют менее строгие критерии принятия решения, особенно если вспомнить о яркой образности тех объектов и сцен, которые предъявляются в таких опросниках (см. главу 2).

И в том и в другом исследовании авторы идентифицировали те слова, для которых средние оценки мужчин и женщин различались по крайней мере на 0,5 балла. Их доля от всех предъявленных слов превышала уровень случайного распределения: 414 из 1080 в исследовании Френдли с соавт. и 484 из 1046 в исследовании Бенджафилда и Макенхейма. Ни в одном из этих исследований не было сделано попытки соотнести слова, по-разному оцениваемые мужчинами и женщинами, с той или иной категорией, хотя из факта, что ответы женщин имеют более высокий уровень дисперсии по сравнению с мужчинами, следует, что женщины должны давать более высокие оценки высокообразным словам и более низкие оценки – низкообразным словам. Тем не менее, авторы обоих исследований обращали внимание на то, что средние оценки мужчин и женщин в целом достаточно хорошо коррелируют между собой.

Кроме того, еще не решен вопрос о том, сказываются ли индивидуальные различия в оценках образности на продуктивности выполнения когнитивных заданий. Мною были проведены два эксперимента, в которых испытуемым сначала предлагали оценить образность отдельных слов или пар слов, а затем неожиданно просили воспроизвести эти слова (J.T.E. Richardson,1979a). Коэффициенты корреляции между средними оценками образности для каждого испытуемого и количеством воспроизведенных им слов составили —0.07 в первом эксперименте и +0.12 – во втором, и оба они были незначимыми. Короче говоря, оценки образности могут предсказать различия в результатах деятельности с набором разных стимулов, но не деятельность разных испытуемых. Возможно, это совсем не удивительно, если принять во внимание, что в инструкции крайние значения оценочной шкалы обозначены в терминах индивидуального образного опыта каждого испытуемого (см. текст в рамке на стр. 90). И хотя испытуемые по-разному распределяют свои оценки по всей шкале, диапазон их ответов в большей степени предопределен заранее и поэтому вряд ли имеет какую-либо прогностическую ценность.

Следует заметить, что инструкции, использованные Пэйвио с соавт. (Paivio, et al., 1968), призывали оценивать легкость, с которой слово вызывает мысленный образ. В принципе можно использовать эту инструкцию и для оценки яркости образов, которая может быть сопоставима с данными опросников, описанных во второй главе. Ряд исследователей провели эту работу и получили оценки яркости, которые на достаточно высоком уровне коррелировали с оценками легкости возникновения образов, но сами по себе не были способны предсказать результаты выполнения заданий на запоминание (J.T.E. Richardson, 1980b, р. 85–86).

Найссер и Керр (Neisser and Kerr, 1973) наглядно продемонстрировали это в проведенном ими эксперименте. Они предлагали испытуемым ранжировать яркость образов, вызванных предложениями трех различных типов. Предложения первой группы описывали пары объектов, не соприкасающиеся друг с другом в мысленном пространстве («сепаратная» образность):

Посмотрев в одно окно, вы увидите статую Свободы; посмотрев в другое – желтый нарцисс.

Предложения второй группы описывали пары объектов, взаимодействующие друг с другом в мысленном пространстве («наглядная» интерактивная образность):

Желтый нарцисс расцвел на вершине факела, который держит статуя Свободы.

Наконец, последняя группа предложений описывала пары объектов, взаимодействие между которыми нельзя было представить в плоскости обычного двухмерного изображения («скрытая» интерактивная образность):

Желтый нарцисс спрятан внутри факела, который держит статуя Свободы.

Найссер и Керр установили, что «наглядные» образы были оценены как более яркие по сравнению с «сепаратными» и «скрытыми», получившими одинаковые оценки. Но когда испытуемых уже после ранжирования неожиданно попросили вспомнить предложения, то «скрытые» и «наглядные» предложения вспоминались на одном уровне и лучше, чем «сепаратные». Этот результат подтверждает основной вывод из главы 3 о том, что функциональная ценность мысленных образов не связана с их яркостью.

Рис. 4.1. Упрощенная схема модели двойного кодирования. (По Paivio,1978)

Рассматривая вопрос о роли образности в прогнозировании результатов выполнения заданий на запоминание, Пэйвио (Paivio, 1971) предположил, что люди могут использовать две разные системы кодирования или репрезентации информации: образы и вербальные процессы. Позднее Пэйвио (Paivio, 1978d) сформулировал эту «теорию двойного кодирования» следующим образом (см. рис. 4.1):

Теория исходит из допущения, что когнитивное поведение опосредуется двумя независимыми, но в значительной степени взаимосвязанными символическими системами, предназначенными для кодирования, организации, преобразования, хранения и воспроизведения информации. Первая – образная система – специализирована на работе с перцептивной информацией, относящейся к невербальным объектам и событиям. Вторая – вербальная система – специализирована на работе с лингвистической информацией. Эти системы различаются по природе единиц репрезентации, способам организации этих единиц в структуры высшего порядка и способам реорганизации и трансформации данного типа структур (р. 379).