Читать онлайн «Приручение одиночества. Сепарационная тревога в психоанализе». Страница 39

В статье «Сепарация: клиническая проблема» Бренман (Brenman 1982) составил впечатляющий список отыгрываний, связанных с сепарацией, которые анализанд может воспроизводить во время лечения:

Он может предаваться сексу без любви, чрезмерно есть, пить, ненавидеть, критиковать и жаловаться, чтобы успокоить себя. Он может стать излишне вторгающимся или посредством проективной идентификации чувствовать, что другие чересчур навязываются ему… Он может придумать для себя угрозу, которая требует постоянного внимания, пребывать в параноидной активности, заниматься фитнесом, предаваться ипохондрии и разным видам мастурбации. Сепарация сознательно не признается. Во избежание переживания разлуки возникают компульсивные привязанности к разным объектам – возбуждающим, ненавистным, идиллическим и так далее, которые требуют постоянной патологической привязанности для избежания осознания того, что вызывает чувство потери (1982, р. 14–15).

Бренман делает ударение на мазохизме и привязанности к объектам, основанной на ненависти, которая мешает анализанду иметь «достаточно хорошие» отношения. Он упоминает пациента, которого он описывает как «отделенного» в отношениях. При этом, на мой взгляд, он использует термин «отделенный» в необычном смысле: он имеет в виду, что субъект отделен не от объекта, а от «достаточно хороших отношений» с объектом – то есть лишен этих отношений. Бренман так же подчеркивает важность способности аналитика совладать в контрпереносе со своей собственной депрессией,

если он способен интерпретировать сепарационную тревогу: эта способность может укорениться, если аналитик сам остается в контакте с сепарационной тревогой и выдерживает боль и сохраняет этот курс, подвергаясь отвержению, презрению и обвинениям, и способен анализировать эти атаки и связывать их с опытом сепарации (1982, р. 23).

Когда мы, аналитики, интерпретируем отыгрывание в отношении сепарации, полезно помнить о переносе как о тотальной ситуации. Тогда мы можем увязать случаи отыгрывания с динамикой, в которой всегда прослеживаются паттерны отношений между анализандом и аналитиком. Если мы можем установить значение данного отыгрывания в определенный период лечения, тогда мы сможем оценить, как анализанд использует нас в настоящем как аналитика, и получим снимок текущего состояния тревоги и объектных отношений, которые можно интерпретировать в переносе.

С развитием наших знаний о механизмах объектных отношений и переносе в последние пять лет стало ясно, почему отыгрывания являются столь частыми последствиями перерывов в аналитическом процессе. Концепция Биона (Bion, 1926) контейнер-контейнируемое, работы Розенфельда (Rosenfeld, 1964) по развитию концепции проективной идентификации и работы Гринберга (Grinberg, 1968) по отыгрыванию значительно усовершенствовали наше понимание механизмов отыгрывания во время сепараций от аналитика и их интерпретации.

Если обсуждавшуюся выше концепцию Биона контейнер-контейнируемое применять к аналитическим отношениям, они могут рассматриваться как смоделированные отношения матери и ребенка: анализанд ищет в аналитике контейнер, который может принимать его проекции и возвращать их назад, трансформируя благодаря «способности к мечтанию». Во время окончания сессии, при перерывах на выходные и отпуска, анализанд лишается аналитика не только как человека, но и как контейнера для своих проекций. Во время перерыва анализанд страдает не только от тревоги и страха, связанных с сепарацией и утратой аналитика, но и от того, что он теряет возможность вкладывать свои проекции в аналитика. Тогда возникает отыгрывание. В статье «Отыгрывание и его роль в аналитическом процессе» Гринберг (Grinberg, 1968) утверждает, что отыгрывание происходит, как правило, в нарциссических отношениях, смоделированных на отношениях контейнер-контейнируемое Биона, и поэтому перерывы так часто приводят к отыгрыванию. Когда аналитика нет, отмечает он, «отсутствие аналитика переживается как персекуторное, поскольку пациент ассоциирует его с агрессивными фантазиями и страхом возмездия» (p. 172).

В других случаях анализанд не проецирует содержание фантазий на лиц из внешнего мира, которых он использует в качестве замены в отсутствии контейнера, представленного аналитиком, но проецирует их в часть своего тела, которое он использует как контейнер: так возникают соматические или ипохондрические симптомы, чтобы контейнировать конкретное «присутствие» объекта, который противодействует отсутствию аналитика и отменяет его и в то же время предохраняет от невыносимо болезненных аффектов, связанных с сепарационной тревогой. В заключение, вновь обращаясь к Гринбергу, упомянем о том, что существует корреляция между сновидениями во время выходных и отыгрыванием: чем больше сновидений у анализанда, тем меньше он отыгрывает, и наоборот.

Зак (Zak, 1968) провел интересное исследование реакций анализандов на чередование «аналитической недели» и «аналитических выходных», подчеркивая, что сепарации во время выходных имеют значение потери аналитика как контейнера для проективных идентификаций боли. Согласно Зак, если пациент не может излить тревогу в аналитика, он вынужден вновь ее интроецировать. Он переживает это в виде преследования, как принудительную «прививку» таких аспектов, от которых не смог избавиться в связи с отсутствием аналитика. Зак уверен, что именно это приводит к отыгрываниям, представляющим попытку найти объект, в который можно депонировать психическую боль. Репроецируя содержания, которые Эго не может реинтроецировать во внешний объект – или во внутренний объект, или часть тела, – он может установить новое равновесие. По мнению Зака, отыгрывание является не только защитной технологией, но и «принципом безопасности», при помощи которого психотические части личности могут иногда, но не всегда, быть репроецированы, дабы избежать психоза и защитить их непсихотическую часть.

Ранее мы обращались к работе Розенфельда (Rosenfeld, 1964b), которая показывала, как проективная идентификация часто используется пограничными и психотическими пациентами, чтобы бороться с сепарационной тревогой, и часто манифестирует отыгрыванием. В этом случае можно рассматривать отыгрывание в контексте идеализированных нарциссических отношений с одним или несколькими объектами, представляющими один или несколько заместителей аналитика, что приводит к смешению Эго и объекта.

Гринберг (Grinberg, 1964) выдвинул оригинальные идеи, касающиеся проблемы сепарации и утраты объекта, показав, что скорбь и депрессия приводят к переживанию не только утраты объекта, но и «утраченных частей Эго», которые с помощью проекции депонированы в объект, как это можно наблюдать при отыгрывании. Этот процесс может носить нормальный или патологический характер в зависимости от того, преобладает ли депрессивная или персекуторная вина. По этой причине предпосылкой проработки переживания горя в связи с потерей объекта является проработка утраченных и рассредоточенных аспектов Эго, поскольку от этого зависит успех в восстановлении чувства идентичности. Ценные разработки Гринберга показывают, что наши интерпретации сепарационной тревоги должны принимать во внимание не только утрату объекта, но и утрату идентичности, тесно связанной с утратой аспектов Эго. Поэтому мы должны в деталях показать анализанду, какие аспекты Эго переживаются как утраченные в данный момент сессии, причем таким образом, чтобы способствовать развитию инсайта, или какая связь с объектом ощущается как отсутствующая в определенном контексте переноса «здесь и сейчас».

Мне бы хотелось сделать техническое дополнение к обсуждению этого вопроса, обратив внимание на то, что отыгрывание, связанное с сепарационной тревогой, часто выражается в нарушениях согласованного расписания (таких, как опоздания или забывание о сессии) и в разнообразных формах парапраксиса (таких, как неправильный подсчет количества сессий при оплате). Все эти моменты чрезвычайно важны в качестве способа выражения переноса.

В своей практике я предпочитаю организовывать работу таким образом, чтобы иметь возможность анализировать вероятный риск отыгрывания во время сессии – например, выбирая для любых обсуждений или объявлений начало сессии и по возможности уделяя этому достаточно внимания. Точно так же для меня предпочтительнее, чтобы анализанд оплачивал счет в начале сессии, так что в нужные моменты мы можем работать над бессознательным значением содержащихся в этом типе отыгрывания трансферентных фантазий, связанных с переносом, поскольку количество сессий или сумма оплаты часто изменяются. Каждый аналитик знает, что сообщения в конце сессии или объявления об отсутствии, сделанные в последнюю минуту, повышают риск отыгрывания и не оставляют достаточно времени для проработки.