Читать онлайн «Мировая энергетическая революция. Как возобновляемые источники энергии изменят наш мир». Страница 35

Мировой опыт развития возобновляемой энергетики с абсолютной четкостью показывает, что технологически и промышленно развитые государства, независимо от их места в глобальных индексах и рейтингах свободы – и страны, как принято считать, с развитой и свободной рыночной экономикой, и «менее свободный, более тоталитарный» Китай – используют крайне жесткие модели государственного долгосрочного планирования с постановкой конкретных, измеряемых конечных целей и широчайшим набором законодательно установленных мер и инструментов, призванных обеспечить достижение этих целей. Россия явно выбивается из этого стройного ряда, видимо получив иммунитет от планирования в экономике, отторгающий даже крайне важные его инструменты.

Таким образом, России нужны активная промышленная политика, государственное планирование промышленного производства, целевые индикаторы и подробные «дорожные карты», обеспечивающие достижение поставленных целей. Необходимо кардинально увеличить финансирование научных исследований и разработок (напомним, что достижения российских ученых лежат в основе многих сегодняшних достижений возобновляемой энергетики). Судя по размерам вознаграждений менеджеров компаний с государственным участием, объемам ресурсов, направляемых государственным бизнесом на содержание футбольных клубов, средства для увеличения финансирования российской науки имеются в избытке.

Понимаю, это может звучать необычно, но Россия находится в крайне благоприятных для экономического развития условиях. Огромная территория, большое население, природные богатства – все это при ответственном, ориентированном на самообеспеченность и самодостаточность с точки зрения внутренних факторов и источников развития подходе может обеспечить фактически «вечный экономический двигатель». Опора на собственные силы, обустройство пространств, стимулирование и увеличение емкости внутреннего рынка очевидно позволяет обеспечить достижение национальных экономических целей за счет собственных возможностей. Это не означает изолированность, напротив, осваивать и использовать мировые технические и технологические достижения нужно и должно.

В то же время никакие меры по развитию науки и промышленности не будут работать в условиях нынешней денежно-кредитной политики, осуществляемой под девизом «Нет промышленности – нет инфляции». Справедливо другое: в отсутствие собственной, производимой внутри страны товарной массы национальная валюта не будет стоить ничего. Денежно-кредитная политика должна быть ориентирована на развитие, а не финансовую стабилизацию (даже стерилизацию), как сейчас.

Из опыта промышленно развитых государств можно почерпнуть принципиальные подходы к постановке и реализации целей развития. Прежде всего, четко определяются угрозы (экономике, обществу), которые необходимо преодолеть. Например, идеологической основой развития возобновляемой энергетики являются угрозы нестабильности энергетических поставок или зависимости от других стран (потеря суверенитета) и глобальное потепление климата (угроза гибели). Данные угрозы детально исследуются, а идеология активно продвигается в обществе, становится предметом огромного количества научных и медийных дискуссий. Таким образом, постепенно формируется общественный запрос на перемены, причем социум в целом становится готовым нести определенные издержки войны с этими угрозами (например, платить более высокие цены за энергию сейчас для того, чтобы приблизить «светлое будущее»). Следующим шагом является постановка амбициозных, воодушевляющих и положительных конкретных долгосрочных целей развития. Этих целей должно быть мало, все они должны вытекать из основной идеологии. Ключевым словом здесь является «конкретика». Пропагандистские слоганы, такие как «экономика должна быть экономной», не работают. Нужны цифры, понятные широкому кругу граждан. Например, в Германии сформулирована цель: 80 % электрической энергии в 2050 г. должна вырабатываться ВИЭ. Такая цель является конкретной, амбициозной и воодушевляющей («немецкий инженерный гений сможет решить невыполнимые ранее задачи глобального уровня»). Поскольку до 2050 г. еще далеко, устанавливаются промежуточные цели для круглых дат соответствующего временного отрезка (2020 г. – 35 %, 2030 г. – 50 % и т. д.), выполнение которых означает приближение к заветной цифре. После определения того, что мы хотим достичь, куда двигаться, разрабатываются детальные планы этого развития, включающие в себя, разумеется, систему подкрепляющих стимулов и запретов. В этой деятельности задействованы сотни как правительственных, так и неправительственных организаций, предприниматели и университеты, которые составляют прогнозы, модели, дорожные карты. Только таким образом простая мысль о том, что «природу надо беречь», выливается в создание новых отраслей, сотен тысяч рабочих мест, нового энергетического уклада.

Те же экологические цели вполне могли бы стать одной из ключевых идей развития для России. Их преимущество – в положительном характере, очевидной необходимости бережного отношения к окружающей среде. А перед страной стоят крайне острые экологические вызовы. Если в плане выбросов парниковых газов у нас в среднем все благополучно, благодаря большой площади, высокой доли гидроэнергетики, атомной и газовой генерации, то на значительной части заселенной территории экологическое состояние окружающей среды крайне неудовлетворительное. Культура землепользования, лесного хозяйства, отношения к окружающей среды очень низкая, во многих случаях можно говорить об «экологическом варварстве» людей, которые «не ведают, что творят». Экологические требования воспринимаются как блажь или нагрузка, мешающая «нормальному» ходу бизнеса. Посмотрите на нефтяников, которые в качестве первоочередных антикризисных мер рассматривают снижение экологических требований[313].

В то же время вложения в экологию в широком смысле (не только природоохранные запреты, но и развитие альтернативной энергетики, энергоэффективности) с опорой на собственные научные и промышленные разработки могут являться выигрышной стратегией для народного хозяйства в целом, и европейский опыт дает нам наглядные работающие примеры таких стратегий.

Развитие биоэнергетики, в первую очередь систем электрической и тепловой генерации на основе биогаза, является не только желательным, но фактически необходимым для устойчивого развития России, поскольку рост сельскохозяйственного производства создает острые экологические вызовы и требует повышенного внимания к вопросам энергетической эффективности. Представляется, что биогазовые установки должны стать неотъемлемой, строго говоря обязательной, частью производственного процесса в животноводстве и птицеводстве. Системы, преобразующие отходы данных производств в электроэнергию, тепло и удобрения, являются идеальным инструментом, решающим задачи как энергообеспечения сельскохозяйственного производства, повышения его энергоэффективности, так и защиты окружающей среды. Поскольку Россия пошла по пути создания крупных агропромышленных холдингов с соответствующим масштабным производством отходов животноводства, использование биогазовых технологий в рамках этих производств особенно целесообразно.

В настоящее время в России не создано условий для массовой реализации биогазовых программ. При этом даже в отсутствие нормативной базы и федеральных стимулирующих мер ответственные сельхозпроизводители при активном конструктивном содействии региональных властей реализуют масштабные проекты в области биоэнергетики. Например, проект биогазовой станции мощностью 2,4 МВт ГК «Агро-Белогорье» и ООО «АльтЭнерго», реализованный в Белгородской области, предусматривает семилетний, вполне допустимый по мировым меркам, срок окупаемости[314].

Тем не менее в текущей ситуации сельхозпроизводителям проще, в лучшем случае, использовать менее эффективные способы утилизации отходов, а в худшем, условно говоря, сваливать отходы производств в близлежащий овраг, чем инвестировать в достаточно сложную и капиталоемкую технику. В этой сфере фактически сложилась антиконституционная ситуация. Конституция РФ, напомним, устанавливает, что каждый имеет право на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о ее состоянии и на возмещение ущерба, причиненного его здоровью или имуществу экологическим правонарушением (ст. 42). Одновременно с признанием субъективных экологических прав Конституция возлагает на каждого обязанность сохранять природу и окружающую среду, бережно относиться к природным богатствам (ст. 58). В то же время «площадь полей, загрязненных органогенными отходами, которые находятся вблизи населенных пунктов, в России превышает 2,5 млн га. Уровень заболеваемости населения в районах функционирования крупных животноводческих предприятий и птицефабрик в 1,6 раза превышает средний показатель по Российской Федерации. Отсутствие энергетического использования органосодержащих отходов приводит к ежегодному выбросу в атмосферу более 30 млрд м3 метана, который в 21 раз вреднее углекислого газа по парниковому эффекту. Отсутствие рецикла технологической воды приводит к многократному удорожанию систем водоснабжения и очистки. Существующие в России системы накопления жидких стоков агропромышленного комплекса (ежегодно более 500 млн т) приводят к неконтролируемому заражению источников питьевой воды и загрязнению почв. Только годовой экологический ущерб от нарушения регламентов использования навоза и помета в настоящее время оценивается более чем в €11 млрд. Ущерб от заболевания населения и животных не поддается приблизительной оценке»[315]. С экономической точки зрения такие экологические издержки намного превышают требуемый размер инвестиций в безотходные биогазовые технологии.