Читать онлайн «Биография Шерлока Холмса». Страница 15

Тем временем набирало силу мирное движение за независимость. В 1875 году в Парламент от графства Мит был выбран Чарльз Стюарт Парнелл – человек, которому было суждено стать лидером парламентского ирландского национализма. В 1879 году возникла Ирландская национальная земельная лига, поставившая целью добиться для Ирландии земельной реформы, которая способствовала бы переходу земли от английских лендлордов к ирландцам.

Вот тогда-то на ирландской арене и появился Майкрофт Холмс. Одним из наиболее горячих его поклонников был Артур Бальфур, молодой человек с обширнейшими семейными связями. На год моложе Майкрофта, Бальфур приходился племянником Роберту Гаскойну Сесилу, третьему маркизу Солсбери (фраза «Боб тебе дядя», говорят, родилась из их теплых отношений), и когда в 1878 году дядя занял пост министра иностранных дел, Бальфур стал его личным секретарем. В этом качестве он познакомился с Майкрофтом и сразу же, подобно многим другим, был сражен необычайным умом, таившимся за фасадом дородности и лени, который старший брат Холмса являл миру. Именно Бальфур, имея за собой влияние дяди, первым предложил, чтобы Майкрофт обратил свои мысли за Ирландское море, первоначально – для анализа информации об Ирландской национальной земельной лиге и связях Парнелла с ней.

Хотя в результате всеобщих выборов 1880 года консервативное правительство оказалось не у дел, это не пошатнуло позиций Майкрофта, который, стоило ему утвердиться где-нибудь, обычно оставался неуязвимым при сменах правительств. Пришедший к власти кабинет Гладстона благоразумно позволил ему и впредь заниматься анализом ирландских событий.

В начале 1880-х годов в кулуарах Уайтхолла, равно как и на страницах гоняющихся за сенсациями газет и журналов, стремительно разрастались дикие слухи об ирландских заговорах. Из Америки приходили донесения, что сотни тамошних революционеров создали тайное Общество рыцарей Хасана ибн Саббаха, названное по имени основателя секты ассасинов (хашишинов) в Персии XI века.

Посвятив себя распространению террора путем убийств, агенты общества готовились переплыть Атлантику и начать подрывную кампанию в Британии. Королевская семья подвергалась ужасающему риску. «Динамит будет заложен в усыпальницах Виндзорского замка, – сообщил в письме аноним из Чикаго английскому консульству в этом городе, – и взорван с помощью электрической батареи, когда там будет королева».

Сколь бы смехотворными ни выглядели эти истории, полностью их игнорировать было невозможно. Взрывы, устроенные в начале года засланными из Соединенных Штатов агентами, показали, что среди ирландцев есть люди, достаточно преданные своему делу, чтобы закладывать бомбы на английской земле.

Убийство царя Александра II в марте 1881 года доказало, что даже монархи, а точнее, именно монархи не могут чувствовать себя в безопасности.

Майкрофта больше заботила эскалация в ирландских сельских областях беспорядков, подстрекаемых Земельной лигой, чем то, что больше походило на фантазии, плод длительных возлияний в барах Нью-Йорка. Тем не менее он отправил брата в Дублин для неофициального расследования связей между американскими смутьянами и наиболее необузданными националистами Ирландии.

Холмс был далеко не таким непогрешимым, каким изображают его восторженные отчеты Уотсона, и сам первый это признавал. «Я допустил ошибку, милый Уотсон, – говорит он в 1888 году, расследуя исчезновение скакового жеребца по кличке Серебряный. – Боюсь, со мной это случается чаще, чем думают люди, знающие меня только по вашим запискам». За шесть лет до того Холмс допустил в Дублине куда более серьезный промах, и результатом явилась трагедия.

В первые месяцы 1882 года он подолгу остается в столице Ирландии, скрупулезно анализируя сообщения агентов о националистической активности по мере того, как сообщения эти доходят до властей в Дублинском замке, и мало-помалу создает собственную сеть осведомителей.

К концу апреля его известили, что готовится какой-то драматичный теракт против правительства Ирландии. По причинам теперь неясным Холмс решил, будто наиболее вероятным объектом является арсенал Дублинского замка. Всю последнюю неделю апреля и первые дни мая он в своем обычном, сухом и отрывистом стиле бомбардировал Дублинский замок категорическими инструкциями, как оборонять арсенал.

К тому времени многие высокопоставленные дублинские чиновники, хоть их и раздражало до крайности непрошеное вмешательство эмиссара из Лондона, наделенного неясными полномочиями и отличающегося резкими манерами, уразумели, что он в силу каких-то причин пользуется поддержкой высших сфер Уайтхолла. Поэтому б́ольшая часть рекомендаций Холмса исполнялась, и он мог немного расслабиться в уверенности, что разрушил планы потенциальных мятежников.

Вечером 6 мая он присутствовал на спектакле оперной труппы Карла Роза, дававшей «Маритану», популярную в то время оперу ирландского композитора Уильяма Винсента Уоллеса[36]. Нам неизвестно, как Холмс, поклонник Вагнера и немецкой музыки, отнесся к слащавым мелодиям и претенциозной интриге «Маританы», сказочки об уличной певичке и ее запутанных амурах с испанским королем, однако новость, доставленная ему посланцем из Дублинского замка, конечно, заставила сыщика выкинуть из головы всякую мысль о музыке.

Никакого нападения на арсенал не было. Радикальные националисты предпочли политические убийства. Несколько раньше в тот вечер новый министр по делам Ирландии лорд Фредерик Кавендиш и высокопоставленный чиновник Томас Берк во время прогулки по Феникс-парку в центре города подверглись нападению четырех мужчин, вооруженных ланцетами. Кавендиша и Берка буквально искромсали. Оба умерли от полученных ран. Позднее в одну из дублинских газет прислали сообщение, что ответственность за убийство берет на себя группа под названием «Ирландские непобедимые».

Хотя Холмс находился в Дублине и был заранее оповещен о готовящемся террористическом акте, он оказался бессилен предотвратить убийства. В месяцы, последовавшие за убийствами в Феникс-парке, он разрывался между Лондоном и Дублином.

Официальное расследование покушения, возглавляемое дублинским суперинтендантом Джоном Маллоном, буксовало на месте, неспособное ни установить, кто такие «Непобедимые», ни тем более выследить их. Десятки людей были арестованы, допрошены, а затем отпущены. Маллон, видимо, ни на йоту не приближался к тому, чтобы предать убийц в руки правосудия.

В конце концов в январе 1883 года благодаря уликам, добытым тайным информатором, тринадцать человек оказались под судом. Пятерых приговорили к повешению. Однако никто, а уж тем более братья Холмс, не верил, что обнаружены истинные вдохновители и организаторы убийств в Феникс-парке. Майкрофт настаивал, чтобы Холмс продолжал свое ирландское расследование.

И вот во второй половине 1882 года, когда сыщик тщился распутать клубок интриг ирландских националистов, он впервые услышал имя Мориарти.

Часто утверждается, будто Уотсон просто придумал Мориарти или использовал это имя, чтобы замаскировать личность реального «Наполеона преступного мира», Адама Уорта, признанного одним из «выдающихся преступников викторианской эпохи». Уорт, чьи подвиги включали дерзкую кражу портрета Джорджианы, герцогини Девонширской, кисти Гейнсборо у лондонского торговца картинами в 1876 году, за которой последовала череда ловких афер и подделок, был и впрямь преступником незаурядным.

Разработанная им система (он использовал как буфер между собой и преступлением цепь исполнителей, чтобы те, кого в первую очередь могла схватить полиция, ничего не знали о его организаторах), бесспорно, очень сходна с той, какой пользовался Мориарти в своих полупреступных-полуполитических злодействах. Однако Уорт не был Мориарти.

Точно так же нарисованный Уотсоном портрет Мориарти ничем не обязан историям о Джеймсе Таунсенде Соуорде, барристере[37] и подделывателе документов, известном под прозвищем Джим Писака, который в 1850-х использовал цепочки сообщников, чтобы кассировать поддельные чеки в лондонских банках, а в 1857 году был сослан в Австралию.

Мориарти не был вымышленным персонажем. Уотсон никого не прятал под этим именем. Мориарти был вполне реальной личностью, и мысли о нем будут преследовать Холмса на протяжении большей части 1880-х годов.

Уотсон, воспроизводя слова Холмса, сообщает нам о Мориарти не так уж мало:

Он происходит из хорошей семьи, получил блестящее образование и от природы наделен феноменальными математическими способностями. Когда ему исполнился двадцать один год, он написал трактат о биноме Ньютона, завоевавший ему европейскую известность. После этого он получил кафедру математики в одном из наших провинциальных университетов, и, по всей вероятности, его ожидала блестящая будущность. Но в его жилах течет кровь преступника. У него наследственная склонность к жестокости. И его необыкновенный ум не только не умеряет, но даже усиливает эту склонность и делает ее еще более опасной. Темные слухи поползли о нем в том университетском городке, где он преподавал, и в конце концов он был вынужден оставить кафедру и перебраться в Лондон, где стал готовить молодых людей к экзамену на офицерский чин…[38]