Читать онлайн «Психосоматика». Страница 29

Чем большую радость доставляет индивидуации социальная или природная среда, тем вероятнее она может стать выражением высшего сознания всего окружающего. Следовательно, зрелый человек, ориентируясь на собственный эгоизм, испытывает потребность с любовью отдавать себя ради роста других, зная лучше кого-либо, что это прежде всего радость для него самого. Даже если другие стремятся актуализировать себя, возможно, только на уровне низших инстинктов, зрелый человек, тем не менее, может стать лидером, демонстрируя им удовлетворение высшего порядка, иными словами – актуализируя в высшей форме интересы многих.

Агрессивность, абсолютизированная в деструктивной форме, приводит любую индивидуацию к дезинтегрирующему взаимодействию: она уже обречена и сама по себе осуществиться не может.

Общество определяет те исторические, социальные ценности, которые компенсируют инстинкт, наиболее подверженный фрустрации; именно эти ценности провоцируют самую сильную фрустрацию индивида. Кроме того, глубинный внутренний мир любого носителя деструктивной агрессивности наиболее угнетен, поэтому он выплескивает собственную агрессивность именно на тех, из-за кого ощущает свою подавленность.

Динамические процессы агрессивности бесшумны, неосязаемы, невидимы. Часто даже молчание, даже скованность могут нести в себе самый опасный заряд агрессивности. Акт агрессии может совершить и тот, кто молчит. Сколько художественных натур своим искусством демонстрируют сгустки агрессивности – еще не вполне сформировавшейся, не развившейся до конца: мы видим деформированные изображения, лишенные жизненного, витального смысла – выбросы, всплески анальной психологии. Часто люди восхищаются тем, что повторяет их собственные фрустрации, а не их достижения.

Зрелый человек, ориентируясь на собственный эгоизм, испытывает потребность с любовью отдавать себя ради роста других

Агрессивность, даже деструктивная, необходима и обязательна, когда представляет для субъекта или группы последнюю возможность контакта, связи с реальностью. Она – закон выживания. Даже зрелый человек, вынужденный поддерживать свою связь с реальностью, прибегает к агрессивности как высшему закону любой индивидуации: жить – вот тот наказ, с которым бытие непрерывно обращается ко всем остальным частям, подтверждая всемогущество любви.

Чрезмерной агрессивностью характеризуются наиболее фрустрированные люди. Часто тот, для кого непрерывное насилие стало привычным, ищет во фрустрации других необходимую ему энергию, чтобы как одержимому доминировать над миром. Величайший или худший из диктаторов черпает силы в массе угнетенных. Любая форма репрессивной политики извлекает силу для своих действий из поля угнетенных на бессознательном уровне.

Война – это объединение ряда групп с противоположными интересами, посредством которых детерминируется перемещение противоположной, но при этом эквивалентной или почти эквивалентной динамической массы. В этом столкновении масс находит себе место и одинокий герой, которого называют героем просто потому, что он становится самым крупным вектором одной из двух этих масс.

Величайший или худший из диктаторов черпает силы в массе угнетенных

В этом случае герой не являет собой истинную общечеловеческую ценность, в большинстве случаев оказываясь верхом деструктивной агрессивности некоего контекста. Деструктивная агрессивность порождается индивидуальной капиллярностью, идентифицируясь и внедряясь в массу индивидов, становится агрессивностью социальной, которая возвращается к индивиду, обрушивая на него многократно увеличенный заряд. Индивид, внешне противостоящий обществу, формирует его внутреннюю движущую силу, а общество, в свою очередь, своим внутренним развитием обеспечивает ему большую индивидуацию. Следствие возвращает причину.

Таким образом, первичная агрессивность представляет собой энергетическую идентичность жизни как таковую. Мы начинаем узнавать ее в момент проявления индивидуаций, и в этом отношении она есть разделенная любовь, а вторичная форма агрессивности – это ее борьба за выживание каждой индивидуации с окружающим. На этой стадии агрессивность может проявить себя позитивной или негативной: позитивной, если представляет собой рост, одновременный с ростом всего остального, и негативной, если направлена на достижение статической ситуации навязчивого стремления к превосходству, наносящей исключительный вред другим индивидуациям.

Образованию негативной агрессивности предшествует фрустрация, иными словами, фрустрация первична относительно деструктивной агрессивности. Если нет никакой причины фрустрации, то и агрессивность в ее деструктивном варианте детерминироваться не может.

Следовательно, понять и предупредить или привести в соответствие с жизнью деструктивную агрессивность – будь она индивидуальной, или внешней, или внутренней, или социальной, или символической – легко: достаточно распознать фрустрацию. Естественно, реальные проявления агрессивности, многообразны, они фактически охватывают всю феноменологию человека.

Любой анализ, будь то в области экономики, политики, психологии, искусства, лидерства и так далее, онтопсихология строит на основе трех своих научных открытий: семантического поля, онто Ин-се, монитора отклонения.

1) Семантическое поле

Онтопсихологией были выведены модули научного познания вещей, людей, различных проблем, с которыми сталкивается человек. Новая форма познания родилась путем рефлексивного синтеза полученного опыта, и результат такого синтеза предстал в виде науки.

Опытное переживание есть целостный факт, все тело воспринимает, как открытый радар. Рефлексия – только аспект рационального сознания. В силу специфики нашей интеллектуальной деятельности рефлексия нам необходима для того, чтобы наделять формы сущностным содержимым. Такой способ познания приводит к тому, что мы имеем лишь разрозненные сегменты, не дающие нам целостного видения единства факта.

Несмотря на то, что я обладаю глубочайшими академическими знаниями, имея перед собой объект для анализа, я отбрасываю научные теории и слушаю лишь свои организмические, висцеротональные реакции, то есть я обращаюсь к модусу моего целостного существования: тело, чувства, материя, ощущения, ум; во взаимодействии я прислушиваюсь к импульсу, который объект проявляет по отношению к моему существованию. Все мое тело – руки, ноги, кожа, волосы – является органом чувства. Я не отбрасываю исторически дошедшее до меня рационально-теоретическое познание, однако для понимания каждого конкретного случая я соединяю все полученные знания с тем чувственным восприятием, которое рождается в данный момент при взаимодействии с конкретным объектом. Внимательнейшим образом я слежу за возникающим между мной и объектом семантическим взаимодействием. Такая форма познания возможна для меня исходя из факта моего существования в жизни, устанавливающей также отношение между мной и объектом.

Рис. 4. «Универсум жизни»

Изображение на рис. 4 можно представить как универсум жизни. Каждая существующая в этом универсуме точка обладает возможностью взаимодействия и познания действия. Аналогично тому, как каждая клетка нашего организма обеспечивает свою жизнедеятельность за счет пребывания в органическом универсуме нашего тела и без него не может существовать, так и я, маленький, существующий в этом жизненном универсуме человек, установлен в нем той же причиной, что и все, меня окружающее, с которым я слит воедино. Я размещен в синкретической предпосылке, без которой не смог бы существовать. Мой организм – это радар, открытый восприятию множества различных вещей.

Объединив научно-рациональное познание с организмическим, удалось скорректировать базовую систему научных знаний.

Лет двадцать назад ко мне на психотерапию пришла женщина, которая попросила меня избавить ее от боязни кошек. Всякий раз при виде черного кота, где бы и при каких обстоятельствах это ни происходило (в машине, с мужем, отцом, в ресторане и т. д.), она незамедлительно должна была вернуться домой, так как впадала либо в состояние паралича, либо крайней формы истерии. Тогда я попробовал применить все самые передовые на тот момент и известные мне техники психотерапевтической работы – то есть я попытался решить проблему клиентки с позиции научного эксперта, – но ничего не получалось. В одну из наших встреч я задумался, что могло бы связывать эту женщину с черным котом. Запустив этот вопрос внутрь себя, я полностью расслабился, как эмоционально, так и умственно. Размышляя таким образом о черном коте женщины, я начал ощущать некоторое оживление в мошонке и нарастающую эрекцию в пенисе. Первой моей реакцией было удивление и стыд; я отбросил эксперимент и вернулся к диалогу. Однако после я мысленно вернулся к этому моменту и заметил, что всякий раз, когда я думал о черном коте женщины, наступала эрекция.