Читать онлайн «Психосоматика». Страница 12

У нас нет данных, позволяющих уверенно предсказывать будущие физические или химические реакции клеток на стимуляцию; однако именно способ группировки основных химических компонентов клетки является основой будущих реакций, даже если для организма они являются отклонениями. Между тем, нам известно, что каждая отдельная клетка организма обладает, в соответствии со своими химико-физическими характеристиками, различным порогом чувствительности и изменяемой способностью реагировать на стимулы. Эти врожденные свойства позволяют клеточному комплексу разряжать внешние или внутренние стимулы, давать им выход в инстинктной форме. То есть клетка или клеточный комплекс могут конкретно, физически интериоризировать информационную среду, независимо от ее природы – физической, социальной, химико-физической.

В результате определенной повторяемости идентичных стимулов и реакций устанавливается обратная связь, то есть воспоминание, первая фаза, которая обуславливает дальнейшие реакции либо в форме клеточного деления, либо клеточного слияния. Первое, что мы можем наблюдать – это простейшая форма стимуляции, которая выражается через движение, осуществляющее перенос энергии и передающееся в изменениях цито-плазмы, постоянно создавая новые химические свойства, которые представляют собой отложения внешне статичной энергии.

Следовательно, первая стабилизация одной или нескольких реакций определяет последующее образование информативной памяти. Это объясняет, как организм приучается одинаково реагировать на одну и ту же информационную стимуляцию.

Химические элементы – это не что иное, как определенные коды, которые придают форму энергетическому действию; а клеточное и внутриклеточное движение представляет собой базовую схему всех реакций на стимуляцию, в том числе и реакций высшей формы. Если у какой-либо клетки подавляется, замедляется возможность инстинктивного ответа, реакции на внешний или внутренний стимулы, то последующий химический процесс будет так или иначе, насколько это возможно, стремиться найти способ разрядки, а если этого не произойдет, то скопление неиспользованных продуктов приведет к смерти. Все это воспроизводится в знаках психосоматического превращения человеческого организма.

Таким образом, психофизиологический процесс вступает в действие еще до момента стабилизации какого-либо симптома, преобразования, разнообразные формы моторного поведения приобретаются и стабилизируются за счет повторения, которое становится характерным для индивида, одновременно обеспечивая возможность разрядки накопленной динамики или либидо. Так как если на соответствующий орган (пенис, глаза, руки и т. д.) наложен запрет и, следовательно, разрядка либидо невозможна, а вытеснения или сопротивления, предшествующие импульсу, больше не оказывают противодействия, то очевидно, что импульс стремится разрядиться, где-то в другом месте, где раньше получал вознаграждение, прежде чем смириться с функциональным несоответствием, то есть со смертью.

Организм находится в постоянном метаболизме со средой. Когда этот метаболизм поврежден, возникают каталитические процессы, то есть регресс и патология, вплоть до смертельного исхода. Человек испытывает внутреннее давление, которое он воспринимает как неудовольствие, боль, как заторможенную энергию, наталкивающуюся на преграду в своей интенциональности, химической селективности. Это отличается от эйфорического напряжения – полноты энергии с полнотой разрядки.

Необходимо также помнить, что клетка – и это подтверждает система антител, иммунитет и система прививок – сохраняет память[29] (устойчивый способ комбинирования, обуславливающий любой переход поступающей энергии), что выражается в физико-химической фиксации, которая постоянно накладывает особый отпечаток на последующий метаболический процесс. С момента изменения и далее, последующие функции стабилизируются в соответствии с данной причиной расстройства и, хотя первопричина изменения уже отсутствует, в метаболическом клеточном процессе продолжается данная защита.

Следовательно, мнемический след представляет собой результат процесса осаждения, регистрируемого на химико-клеточном или нейронном уровне, поскольку внешние объекты, то есть мать, среда или определенные действия, воспринимаются, познаются, интроецируются в тело через особое сенсорное восприятие. Предметность отождествляется путем сенсорной организации внутриклеточной реакции, которая осаждается и становится основой для последующего развития психического восприятия. То есть объекты воспринимаются и постигаются как проприоцептивные идентификации, а особым энергетическим стимулом является энергетическая или сопутствующая идентичность внешнего объекта. Восприятие опосредует внешний объект, однако для выполнения этой функции оно должно обладать как объектом, так и субъектом восприятия.

Следовательно, в зависимости от типа трудностей, типа воспитания организм с легкостью выполняет различные преобразования и, тем самым, становится способным к обратной связи. В случае поражения субъект или «Я» всегда могут вернуться к старым переживаниям, активизировать мнемические следы – в том числе дологического, предвербального происхождения, – разрядить импульс и, следовательно, стать осуществлением желания объекта в себе. Таким образом, мнемический символ, запечатляясь в теле, обретает силу, становится реальным замещением (к сожалению, в целостном значении он невротичен), что способствует примирению между первичной (то есть психической) и вторичной (то есть соматической) энергией. Следовательно, для бессознательного – как для вытесненного, онейрического, как для первопроцессов – не существует объективного различия между психикой и телом, поскольку все пропитано энергетически непрерывной информацией.

Когда нас охватывает тревога, это не просто чувство, ощущение, а конкретное тело, объект, вполне определенная катастрофа: органический симптом в данном случае представляет собой защитное средство против предстоящей потери объекта вознаграждения, соответствующего инфантильному мнемическому следу. Следовательно, любую психосоматическую реальность всегда следует соотносить с процессом символизации, через который проходит «Я» – как тело, как свершение, как индивидуация – с детских лет до нынешнего дня.

Таким образом, симптом выражает одновременно и влечение, и бегство (так как объект этого влечения является запретным) от символического объекта, активизирующего стремление к устранению чувства потери (потери нереальной, поскольку это субъект сам оценивает подобную ситуацию как потерю данного объекта или как утрату какой-либо другой вещи, вследствие влечения). До тех пор пока существует замещающий объект нормального социологического приспособления[30] (например, различные механизмы защиты: сублимация, проекция, рационализация, обобщение и т. д.), способность к выживанию достаточно высока; когда же вложение-смещение не может осуществиться в форме, пригодной для приспособления к социальной рациональности, импульсная разрядка выражается в патологическом преобразовании какого-либо органа, сперва на функциональном, а затем на органическом уровне.

Мы помним, что символизация, то есть мнемическое формирование, сенсорное восприятие мира, предшествует всякой другой психической идентификации. Ребенок, узнавая мать или обращаясь к другим объектам, уже интериоризировал, или, точнее, соматизировал, эти представления: психической идентификации предшествует идентификация телесная, соматическая, и именно в силу обращения к этому процессу первичного познания может произойти патологическое изменение. Очень многие формы страха, опасности или такие банальные причины, как отъезд друга, перемена места работы, могут восприниматься субъектом как изначальное отдаление от матери. Впрочем, это свойственно субъектам, склонным к неврозам; иными словами, психосоматический механизм разряжается в защитной реакции, когда «Я» испытывает чувство недостаточности.

Итак, любой динамический перенос всегда согласован с процессом символизации, или образования мнемических следов, который представляет собой как проприоцептивный, так и внешний процесс.

К сожалению, при психосоматических заболеваниях собственное «Я» всегда связано с еще одной зависимостью, с включением в свою идентичность другого существа. То есть посторонняя индивидуация воспринимается как безоговорочное «Я», что препятствует индивидуализации собственной идентичности, собственного организма.

Когда в 1941 году Миллер и Доллард[31] выдвинули тезис, согласно которому можно научиться контролировать железы и внутренние органы почти так же, как это делают йоги и мастера дзен-буддизма, это было воспринято весьма скептически; но после того, как на Третьем международном конгрессе по психосоматической медицине (Рим, 1975 г.) был продемонстрирован электронный прибор, названный “biofeedback” (биологическая обратная связь), позволяющий расширить обычный процесс научения, эту проблему признали самые выдающиеся медики. Обратная биосвязь, описывая происшедшие внутри организма изменения как следствия сознательных побуждений субъекта, показывает, как различные душевные состояния вызывают реальные органические изменения.