Читать онлайн «Убийство души. Инцест и терапия». Страница 49

При описании терапевтических техник я понимаю «технику» как искусство и совокупность всех средств, поддерживающих людей в процессе исцеления. Я не использую этот термин как часть механистического и объективирующего представления о человеке.

Когнитивные техники нацелены на то, чтобы уменьшить ложные истолкования и изменить искаженные процессы мышления и восприятия. Для этого необходим анализ типичных оценочных суждений и паттернов поведения.

В терапии может быть необходимо информировать переживших инцест о содержании социально-когнитивной теории научения и рационально-эмотивной терапии. Важно при этом подчеркнуть, что выученное можно переучить, и выученное однажды необязательно определяет всю их жизнь. Женщины, которые снова и снова ощущают себя жертвами, склонны иметь очень специфические установки и ожидания от жизни и от самих себя. Эти внутренние позиции часто оказываются довольно иррациональными, не соответствуют реальности и поддерживают эмоциональную нестабильность. Всегда одинаково звучащие внутренние монологи ведут к ожиданию негативных реакций на собственное поведение и разрушают уверенность, что действия человека на что-то могут повлиять. Однако женщинам нужно убеждение, что их действия могут что-то изменить, иначе их способности преодолевать проблемы оказываются бессмысленными.

К типичным искажениям мышления и восприятия относятся, например: мышление по типу «все или ничего», обобщения, ложные оценки, преувеличения и недооценивания, избирательное восприятие, обесценивание позитивного, ложные предположения о последствиях.

Известно, что все серьезные неблагоприятные события вызывают сильную потребность в объяснении и обосновании. В связи с этим полезной является теория атрибуции. Например, она объясняет способ, которым жертвы инцеста делают выводы из факта сексуальной эксплуатации по отношению к себе: «Должно быть, я плохая, иначе бы этого со мной не случилось».

В ходе терапии жертв инцеста также полезно объяснять концепцию Селигмана о выученной беспомощности. В ней говорится, что человек, неоднократно переживший ситуацию, что его усилия не оказывают никакого реального влияния на окружение, то есть не действуют, впадает в депрессию. Женщинам, которые подвергались сексуальному насилию в детстве, приходилось снова и снова переживать то, что они ничего не могли ему противопоставить, и поэтому реагировали депрессивно. Последующую установку взрослой женщины можно понять из высказываний, которые я часто слышала в своей практике: «Я никогда не смогу сама контролировать свою жизнь, не выберусь из беспомощности, никогда не найду человека, которому я смогу доверять; я сама виновата в инцесте и поэтому не заслуживаю лучшей жизни…».

Один из способов изменить такой негативный паттерн мышления, наработанный на жизненном опыте, основан на так называемых «аффирмациях». Под ними понимают высказывания, которые в виде самовнушения повторяются пострадавшими несколько раз в день, особенно при появлении негативных мыслей. Женщины пишут эти аффирмации на листочках, прикрепляют их к зеркалу дома или всегда носят с собой в сумочке, например: «У меня есть чувство, что я могу быть уверенной, я имею право отстаивать границы».

Когнитивные техники используются для прекращения ложных аттрибуций, распознавания, когда и где они действуют, и замены их новыми, реалистичными установками. Поэтому необходимо, чтобы в терапии присутствовало информирование клиенток. Я не думаю, что при травме инцеста возможны действительная смена установок, если не станут осознаны в достаточной мере психодинамика и социальные последствия сексуального насилия. Терапевты должны снова и снова ставить под сомнение негативную Я-концепцию женщин и разоблачать ложные самообвинения. Я убеждена в том, что специфические для инцеста паттерны установок и ожиданий способствуют усилению зависимого поведения.

Этот процесс когнитивной реструктуризации является чрезвычайно сложным и трудоемким, так как эти паттерны представляют собой способы когнитивной переработки опыта, поддерживающие психологическую идентичность. И здесь речь идет о постепенном процессе трансформации. Проблематичные интернализации вины необходимо заменить на конструктивные, например, принятие на себя ответственности за свою жизнь. Только через такой процесс трансформации женщины могут прийти к последовательным поведенческим изменениям.

В терапии можно научиться новому поведению, заменяя им предыдущие саморазрушительные паттерны. Женщины могут постепенно научиться, что это возможно — относиться к себе хорошо, занять по отношению к своей душе заботливую родительскую позицию, а не ждать все время спасения от других людей и каждый раз разочаровываться в этом. Как в терапии аддикций зависимым клиентам необходимо изучить концепцию положительного подкрепления, так и пережившим инцест нужно заново открыть для себя, что именно может послужить поддержкой и утешением в самой большой беде и отчаянии. Некоторые женщины очень смущаются говорить о том, что в глубине души дает им чувство умиротворения, чтобы не показаться смешными или ребячливыми. Все же любая такая возможность заслуживает нашего глубокого уважения. Одной женщине помогает расслабиться и хорошо себя почувствовать ароматическая ванна при свечах; другая покупает дорогой лосьон для тела, втирая который она разговаривает со своим телом. Некоторые женщины долго разговаривают по телефону с подругой, покупают плюшевого мишку и берут его с собой в постель, когда тревога становится невыносимой, или вытаскивают из кладовки свою детскую куклу и снова доверяют ей все свое отчаяние. Я считаю очень важным побывать вместе с клиенткой в символическом мире ее детства и интегрировать в терапию то, что вмещают в себя куклы, плюшевые медведи и фигурки из ее раннего детства. Таким образом, и игра с песком, которая знакома нам по детской терапии, может стать для жертвы инцеста дорогой к иному поведению. Также анатомически точные куклы все чаще используются в качестве инструмента терапии и диагностики[140], так как символический уровень иногда оказывается единственным способом обнаружить прежнее поведение и попробовать новые поведенческие альтернативы. Терапевтическая работа при этом приобретает характер «анализа игры». Этот термин появился еще во времена Ференци, а затем прочно закрепился в терапии психозов.

В терапии инцеста необходимо отойти от классической позиции «нейтрального зеркала» и традиционного толкования. «Без симпатии нет исцеления» — это название дневника Ференци[141], опубликованного в 1988 г., оно убедительно говорит о том, какая установка необходима в терапии, чтобы найти доступ к людям, которые подверглись насилию в ранние годы жизни. В таких ситуациях мы снова и снова встречаемся с вопросом, как работать с довербальными содержаниями психики, недоступными сознанию. Все, что находится в довербальной сфере, может быть осмыслено только в процессе инсценирования и должно быть пережито в ходе коммуникации. В терапии мы снова и снова наводим новые мосты, осторожно погружаемся и ощущаем то, что при этом происходит в нас самих, ведь по нашим собственным чувствам мы можем понять то, что не может выразить клиентка.

Все, что мы знаем из терапии ранних нарушений, может быть применено в терапии инцеста. Акцент на сопереживание, «материнское» участие и дружелюбие, разрешение на «регрессию на службе прогресса» являются важными чертами такой терапии. В своей терапевтической позиции и методах мы должны ориентироваться на то, на каком этапе находится человек, которого мы сопровождаем. Насколько важно бывает сопровождать клиентку в регрессии для того, чтобы она вошла в глубинный контакт с самой собой, настолько может быть противопоказано работать с регрессивным материалом, когда клиентка находится на этапе структурирования, чтобы она не ощущала себя совершенно безграничной. Я придерживаюсь того, что при работе с жертвами инцеста необходимо тщательная уточняющая диагностика, потому что симптомо-комплекс часто исходит из пограничного расстройства личности и требует очень сложного терапевтического подхода.

В кризисные периоды жертвы инцеста нуждаются в особой поддержке. Они могут очень плохо справляться с перерывами в терапии и часто страдают от мощного страха отвержения. В такие моменты все, что напоминает о постоянстве объекта на символическом уровне, становится необходимым для выживания. Иногда я даю клиенткам, которые боятся развалиться во время паузы в терапии, какой-нибудь предмет из своего кабинета, камешек, ракушку, шар или книгу, чтобы на время разлуки у нее был своего рода переходный объект, нагруженный ассоциациями. Прикосновение к нему возвращает их в сознание и не позволяет связи оборваться. Поскольку мы берем на себя функцию вспомогательного Я для наших клиентов, разлуки становятся особенно травматичными.