Читать онлайн «Кожедуб». Страница 51

Жили советские летчики в авиагородке аньдунского аэродрома, находившегося в полутора-двух километрах к северу от аэродрома, по дороге в город Аньдун. Летчики размещались в общих комнатах на 10—12 человек, в добротном и красивом двухэтажном доме, в котором еще лет шесть назад жили японские летчики. Неподалеку на возвышении стоял еще один двухэтажный дом. В нем размещалась просторная столовая и конференц-зал. Все дома в авиагородке были построены в японском стиле — легкие, но прочные и надежные. В авиагородке китайцы сохранили заведенный порядок: между домами были проложены аккуратные дорожки, их обрамлял бордюр, за ним, на равных расстояниях, росли ухоженные деревья.

Здесь же было еще полтора десятка небольших одноэтажных двухкомнатных домиков. В одном из них разместили командира дивизии И.Н. Кожедуба и его замполита Н.В. Петухова, в другом — подполковника Чупрынина и начальника ВСС дивизии подполковника Д.С. Титаренко, в третьем — штурмана дивизии подполковника Калмыкова и инспектора по технике пилотирования подполковника С.Ф. Вишнякова. Семь домиков были отданы командиру корпуса генерал-майору авиации И.В. Белову и его штабу. Похожие, но только однокомнатные домики стояли на краю аэродрома. В них размещались летчики в ожидании вылета.

КП Кожедуба располагался в сопке, на западной стороне аэродрома. В одном-двух километрах от аэродрома стояли антенны радиотехнических станций П-3. Станции позволяли обнаруживать самолеты противника, летящие на высоте 3500—5000 метров, на расстоянии 100—150 км, а цели, шедшие на больших высотах (в ясную погоду до 11—12 тысяч метров) на удалении от аэродрома до 240 км. Наличие станций исключало скрытный подход и неожиданную атаку самолетов противника. В то же время иногда с радиотехнических станций поступала неверная информация о типах и количестве атакующих самолетов противника, поскольку разрешающая способность станций была тогда сравнительно невелика.

Тип атакующих машин, высоту полета цели, ориентировочное количество самолетов в группе определяли по характеру импульсов. Операторы РТС одновременно контролировали до девяти целей в различных азимутах. Характеристики целей передавались планшетистам, которые их вели. По данным планшетистов принимали решения командир корпуса и командиры дивизий. После команды на вылет в течение нескольких минут уточнялся курс, высота и тип самолетов противника, и соответствующие команды поступали ведущим групп истребителей.

На предшествующем атаке последнем этапе процесса наведения очень много зависело от командиров групп истребителей. Как правило, это были командиры полков и комэски. От их действий зависела результативность первой атаки и, как следствие, всего воздушного боя. Е.Г. Пепеляев и С.Ф. Вишняков выстраивали свои атаки очень расчетливо и точно, хорошими ведущими показали себя С.П. Субботин, А.И. Митусов, Б.В. Бокач, Н.К. Шеламонов.

Однажды, когда не было погоды и полетов, Пепеляев и Кожедуб, беседуя, прохаживались по краю мокрой взлетной полосы. Кожедуб вдруг указал на задумавшегося летчика, сидевшего у домика и печально чертившего палочкой что-то у своих ног.

— Знаешь, о чем он сейчас думает?

— Наверное, придумывает какие-то новые тактические приемы? — предположил Пепеляев.

— Э-э. — Кожедуб махнул рукой и улыбнулся. — Он думает: как бы меня не сбили.

Несмотря на хорошие бытовые условия — отличное питание, свежие газеты и журналы, небольшую библиотеку, почти ежедневный показ фильмов, у летчиков, ведущих напряженную боевую работу, почти не было возможности отдыхать: полеты сменяла подготовка, подготовку — полеты. Командир 196-го ИАП Герой Советского Союза Е. Г. Пепеляев вспоминал, что за все десять месяцев пребывания в Аньдуне он смотрел фильмы один-два раза.

Летчиков, испытывающих в ходе боев и боевого дежурства значительные психофизические нагрузки, предполагалось регулярно, раз в два-три месяца, направлять на 7—10 дней в специально организованный китайцами санаторий. Большинство летчиков за период боевой работы побывало там два-три раза, а вот командиры полков и лучшие комэски смогли посетить санаторий лишь по разу.

— Там было аккуратно, чисто, спокойно и отдохнуть удавалось, — вспоминает Е. Г. Пепеляев.

Первый боевой вылет 176-й гвардейский ИАП дивизии Кожедуба совершил 2 апреля 1950 года — на перехват разведчика РБ-45, прикрытого десяткой «сейбров». Однако достать противника, шедшего на высоте около 13 000 метров, наши истребители не смогли.

3 апреля произошло несколько боевых столкновений и дивизия понесла первую потерю. В результате атаки пары «тандерджетов» был подбит, а на преследовании — атакован парой «сейбров» и сбит МиГ-15 гвардии старшего лейтенанта П.Д. Никитченко. Летчик погиб.

Позднее в боях были повреждены самолеты гвардии старших лейтенантов Рейтаровского и Вердыша. Машины этих летчиков были разбиты при посадке, Рейтаровский получил легкое ранение, Вердыш остался цел.

Кожедуб, пунцовый от гнева, громко возмущался действиями опытных летчиков Шеберстова, Геся, Васько — ведущих групп, допустивших потери.

— Что-то, Саша, ты совсем ослаб, — пенял он своему соратнику Герою Советского Союза А.Ф. Васько, — или без Виктора уж и не видишь ничего?[51]

— Ругался ли Кожедуб, употреблял ли крепкие словечки? — задал я как-то вопрос Евгению Георгиевичу Пепеляеву

— Да нет, — усмехнулся тот, — он и ругаться-то не умел. Когда внутренне кипел, то краснел — это было заметно.

Позднее, после разбора пленки ФКП, дивизии была зачтена первая победа, отнесенная на счет гвардии капитана Ивана Яблокова, «прицельно атаковавшего "сейбр" на встречных курсах… с 600 метров».

Заметим, что вероятность такой победы крайне невелика, и она может быть достигнута лишь прямым попаданием снаряда в летчика. При этом летчик «сейбра» спереди и сзади был защищен броней и экраном, а в козырек фонаря было вмонтировано 70-мм бронестекло. Хотя при атаке на встречных курсах, когда относительная скорость снарядов фактически удваивалась, такая броня была малоэффективна.

На следующий день был вновь потерян самолет, на сей раз гвардии старшего лейтенанта Калмыкова, совершившего вынужденную посадку на рисовом поле. Истребитель получил незначительные повреждения и через несколько дней был отремонтирован, Калмыков отделался ушибами и вскоре вернулся в строй.

Около 16.00 старший лейтенант Шебанов точной длинной очередью накрыл «сейбра», проскочившего вперед после неудачной атаки. На следующий день обломки неприятельской машины были найдены на земле.

7 апреля американское командование предприняло налет на аньдунский мост, рассчитывая, что противник — летчики 324-й истребительной авиадивизии — сломлен и деморализован. Но не тут-то было. В течение дня в нескольких воздушных боях летчики дивизии записали на свой счет 3 В-29 (Субботин, Сучков, Образцов), потеряв самолет старшего лейтенанта Андрушко (летчик катапультировался). На все сбитые В-29 были получены подтверждающие справки от северокорейских властей.

Тем не менее боевая работа дивизии в тот день была признана неудачной — четырнадцать бомбардировщиков В-29 сумели подойти к мосту и сбросить бомбы. К счастью, они легли неточно. Кожедуб получил замечание от командира 64-го корпуса — генерал-майора авиации И.В. Белова. Было приказано провести работу с личным составом, вскрыть недостатки и исправить их в кратчайшие сроки.

По воспоминаниям одного из летчиков 196-го ИАП старшего лейтенанта Б.С. Абакумова, «Кожедуб приказал командирам двух полков регулярно водить людей в бой, а не "отсиживаться" на командном пункте. Были сделаны оргвыводы по кадровым вопросам — Иван Никитович предупредил некоторых любителей держаться в стороне от боя. И все пошло нормально. Главное — люди поверили в свои силы и технику».

Получивший осложнение от полетов на реактивном истребителе командир 176-го гвардейского ИАП, четырежды орденоносец, ветеран Великой Отечественной войны, уже относительно немолодой (1916 года рождения) боевой летчик гвардии подполковник Кошель был отправлен в Союз, а командиром полка назначен инспектор по технике пилотирования дивизии гвардии подполковник С.Ф. Вишняков.

Во время Великой Отечественной войны Сергей Федорович прошел большую ратную школу. С ноября 1942 года он воевал в составе 32-го гвардейского полка. Скромный и надежный летчик, он летал ведомым с выдающимися асами: Луцким, Избинским, Ореховым. От вылета к вылету росло его мастерство: к концу войны на счету гвардии старшего лейтенанта Вишнякова были восемь сбитых самолетов противника. В Корее, находясь в должности командира полка, он регулярно вылетал на боевые задания. Совершил там около 120 боевых вылетов[52], лично сбил шесть самолетов противника. Сергей Федорович стал третьим из восьми советских «двойных асов» — летчиков, одержавших не менее пяти побед как на поршневых, так и на реактивных самолетах. Первым «двойным асом» стал командир 28-го гвардейского авиаполка майор В.И. Колядин (15 личных официальных побед в Отечественную войну и 5 в Корее), вторым — комэск 176-го гвардейского ИАП 324-й ИАД капитан Г.И. Гесь (5+8), четвертым — заместитель командира 196-го ИАП 324-й ИАД майор А.И. Митусов (6+7), пятым — командир 523-го ИАП 303-й ИАД подполковник А.Н. Карасев (30+7), шестым — заместитель комэска 18-го гвардейского ИАП капитан Н.Л. Корниенко (5+5), седьмым — комэск 523-го ИАП 303-й ИАД майор С.А. Бахаев (13+11), восьмым — командир 821-го ИАП подполковник Г.Ф. Дмитрюк (18+5). Три из восьми двойных асов воевали в дивизии Кожедуба и три — в дивизии Куманичкина.