Читать онлайн «От Аустерлица до Парижа. Дорогами поражений и побед». Страница 31

Свое некрасивое чувство к Жомини Бертье проявил в первый раз сейчас же после Аустерлицкого сражения: приказом из Шенбруна от 27 декабря 1805 года Жомини по представлению Нея был приравнен к чину полковника, с зачислением в штаб 6-го корпуса. Бертье, не снесшись ни с кем, собственноручно заменил в приказе о производстве Жомини слово «полковник» термином «Adjudant Commandant», что имело совершено иной смысл и значение.

Два года спустя, несмотря на свои новые значительные заслуги, Жомини все еще оставался «Adjudant Commandant», когда Наполеон назначил его начальником штаба 6-го корпуса армии Нея. Но Бертье, оказалось, «ошибся» и объявил Жомини помощником начальника штаба. Обиженный и разгневанный Генрих Жомини подал в отставку, но в последний момент дело уладилось в пользу Жомини.

В 1809 году, по настоянию нового военного министра Кларка, Наполеон отозвал Жомини из Испании из штаба Нея, который потерпел серию неудач из-за игнорирования советов Жомини. Кларк отправил Жомини к Бертье, ставшему к тому времени главным начальником Генерального штаба наполеоновской армии. По предписанию Бертье Жомини занимается у него совершенно незаметной административной работой. А она так не подходила к его дарованиям и темпераменту!

В 1810 году Жомини все в том же чине, хотя вокруг него в армии сыпятся со всех сторон награждения. Чувствуя себя незаслуженно обойденным и устав от полупрезрительного к себе отношения Бертье, Жомини опять подает в отставку и военному министру посылает копию рапорта. Но тут барона ожидал неприятный сюрприз: его вызывают в Париж. Там Кларк, в ответ прошению Жомини об увольнении в отставку, просто угрожает ему Венсенским замком… Но еще один лишний раз дело Жомини устраивается задним числом, т. е. 7 декабря 1810 года: он был произведен в бригадные генералы. Но Бертье задержал его в своем штабе, в общем, для того, чтобы отвести Жомини от активной деятельности.

Только 4 мая 1813 года Бертье уведомил военного министра Кларка, что Жомини выслан в распоряжение маршала Нея на должность начальника штаба его 3-го корпуса. Это, следовательно, произошло на второй день после сражения у Люцена и за несколько дней до боя при Бауцене.

По окончании Бауценского сражения, завершившегося, по мнению французов-современников, «полууспехом» Наполеона, Ней представил ходатайство о производстве Жомини в чин дивизионного генерала. Но вместо производства Жомини был официально обвинен в небрежности по службе, так как якобы не представил к назначенному сроку столь важной для французского императора отчетности. По настоянию Бертье Жомини даже был арестован за плохое отправление обязанностей начальника штаба на несколько суток, с объявлением этого в приказе по армии…

13 августа, по получении бумаги с производствами на 15-е того же месяца, Жомини не нашел в списке своего имени: оно было исключено оттуда. Все, месте взятое, произвело на барона очень тяжелое впечатление. И тогда принятый давно заочно на русскую службу Жомини, больше не задумываясь, перешел к союзникам.

Поступок Жомини вызвал бурю негодования среди французов. Резкие нападки и грубые обвинения Жомини в предательстве, а также в передаче союзному командованию секретных бумаг и планов Наполеона появились позже в печати.

Но генерал Жомини был оправдан во всем. Одним из главных его защитников оказался сам Наполеон: французский император признал, что переход Жомини на сторону русских никак не может считаться актом дезертирства, предательства или измены, так как генерал Жомини был на службе Франции вольнонаемным и иностранцем, иными словами — не имел абсолютно никаких обязательств в отношении Французского государства. Кроме этого, Наполеон сознался, что помешал сам Жомини уйти от него в 1810 году: Жомини был ему слишком необходим, как самый талантливый из его сотрудников. О случившемся же после Бауцена (отставке от производства и аресте Жомини), равно как и о деталях длительного недостойного к нему отношения Бертье, Наполеону ничего не было известно.

Помимо оправдания Жомини таким блестящим авторитетом, как французский император, блестящая отповедь врагам генерала, в частности генералу барону де Марбо, была дана на страницах печати рядом лиц, и в их числе потомками генерала Жомини.

К сожалению, и в русской армии, по неизвестным причинам и несмотря на благосклонное и даже ласковое к нему внимание со стороны русских императоров, Жомини командовать тоже не пришлось, как он мечтал. В этом заключалась большая драма всей его жизни. Возможно, что, если бы не зависть к нему маршала Бертье, дорога Жомини сложилась бы иначе…

К концу жизни Жомини постепенно успокоился и отошел от своих неприятных воспоминаний о маршале Бертье. Но до последних дней он жил мыслями и душой в военном искусстве.

Многие офицеры различных армий Европы, бывая в Париже, считали своим долгом заехать с визитом к этому почтенному и глубокому уже старику.

Страдавший глухотой генерал всегда оживлялся в их присутствии, узнавал среди них знакомых и незаметно для самого себя увлекался, забывая все и уходя разговорами и спорами в свое святое святых — в науку воевать и побеждать.

И. И. Сагацкий

Библиография

1. Dictees de Sainte Helene.

2. Hubert Saladin. Notice sur le general Jomini. Paris. 1869.

3. Lecomte F., colonel federal. Jomini, sa vie et ses ecrits. Esquisse biographique et strategique. 3me edit. Lausanne, 1882.

4. Le General Jomini et les Memoires du baron de Marbot. Imprim. et librair. L. Baudoin. Paris, 1893.

5. Memoires du general baron de Marbot. Librair. Plon. Paris.

6. Pascal. Observations historiques sur la vie et les ouvrages de Jomini. Paris, 1840.

7. Sainte Beuve. Le general Jomini. Etude. Michel Levy freres. Paris, 1869.

8. Vie politique et militaire de Napoleon racontee par lui-meme au tribunal de Cesar, d'Alexandre et de Frederic. Chez Anselin. Paris, 1827.

В «Собрании русских медалей», изданном по высочайшему повелению Археографической комиссией в 1840 году, за № 298 описана овальная серебряная медаль с ушком, раздававшаяся для награды воинов за победу при Лейпциге в 1813 году.

Вероятно, вслед за этим источником повторили аналогичное описание и авторы популярных изданий о нумизматических памятниках Отечественной войны 1812 года и кампаний 1813–1815 годов Б.А. Ашик и И.М. Холодковский. Однако ни в одном из этих источников не указано, где, кем и когда эта медаль была чеканена, кем, почему и когда она была пожалована.

Размеры этой овальной медали — 30 мм х 26 мм, на ее лицевой стороне изображены четыре щита, обвитые дубово-лавровыми ветвями, с гербами России, Австрии, Пруссии и Швеции, водруженные над частью земного шара, сверху по-латыни надпись «Всякому свое», внизу, под обрезом, дата «1813», справа инициал берлинского придворного медальера Д.Ф. Лооса (1735–1819). На оборотной стороне медали надпись на иудейском языке «Иегова» в треугольнике с лучами, ниже — четырехстрочная надпись, смысл которой: 130 «Крепость наша — Бог».

В труде полковника Г. фон Гейдена о знаках отличий (изданном в 1897 году в Лейнингене), за № 561, об этой медали сказано, что она жаловалась немецкими патриотическими обществами за выдающиеся заслуги в память победы при Лейпциге в 1813 году, освободившей Германию от чужеземного ига. Следовательно, имеются ответы на все вопросы, кроме одного: кто же из русских воинов носил эту медаль и почему? Нам известны исторические примеры из этой же эпохи, когда русские военачальники за личное (и вверенных им войск) благожелательное отношение к населению занятых областей получали персональные, не для ношения, медали, а именно: Барклай де Толли от г. Варшавы в 1815 году, граф Воронцов и генералы Каблуков и Алексеев от г. Вузье во Франции в 1818 году и т. д.

Последняя загадка об этой медали была разрешена при чтении краткой биографии несправедливо забытого лихого партизана и прототипа офицера разведывательной службы Виктора Антоновича Пренделя, скончавшегося в Киеве в 1852 году в чине генерал-майора в 86-летнем возрасте. В указе об его отставке после перечисления многочисленных российских и иностранных орденов значатся и три серебряные медали: за Отечественную войну 1812 года, за Победу при Лейпциге в 1813 году и за взятие Парижа 1814 года. Достоверность биографии В.А. Пренделя не подлежит сомнению, ибо она была напечатана в Русской официозной газете за подписью полковника Генерального штаба Саковича, знавшего лично генерала Пренделя (как и редактор «Русского инвалида» полковник Генерального штаба Лебедев). Основанием для статьи послужили официальные документы, но особого внимания заслуживает следующая выдержка из его некролога: «…были также и недоброжелатели у Пренделя, и прежде остался он в забвении до такой степени, что даже на светлых страницах новейшей отечественной истории имя удалого партизана почти не встречается…» Тут невольно припоминаются обвинения в «самохвальстве», брошенные по адресу партизан 1812 года некоторыми литераторами (см.: Шика А. «Денис Давыдов», с. 79), в частности мнение Бестужева, что Денис Давыдов «более выписал, чем вырубил себе славу храбреца», и характеристика гр. П.Д. Киселева того же Давыдова: «Он оказал услугу не столько личными подвигами, как мыслью, которая породила систему партизанов» (Шик, с. 80). Ознакомившись с биографией Пренделя, не придем ли к заключению, что «мысль о системе партизанов» возникла в русской армии не у Давыдова и ранее 1812 года…