Читать онлайн «Западный фронт РСФСР 1918-1920. Борьба между Россией и Польшей за Белоруссию». Страница 88

Главком Каменев в Москве, и Тухачевский в Смоленске были настроены оптимистично, считая войска Западного фронта вполне боеспособными. Член Реввоенсовета Западного фронта И. Т. Смилга, который вместе с Тухачевским посетил ряд дивизий на фронте, придерживался иного мнения. Это видно из разговора по прямому проводу между всеми тремя в конце сентября (точная дата разговора в документах не указана).

Смилга полагал, что «настоящей боевой силы у дивизий безусловно нет». Происходящие бои он расценил как боевое крещение пополнения; он считал, что «без серьезной поддержки новыми дивизиями мы для серьезной операции сейчас не способны». Он также считал невыгодной для советской стороны сложившуюся группировку польских и советских сил{254}. Прав оказался комиссар Смилга, а не командующие. Удержаться в немецких окопах российские войска не смогли.

Тогда Тухачевский своей директивой от 3 октября дал указание командующим армиями снова отвести войска. Командарму-3 к вечеру 4 октября отвести левый фланг его армии на линию Сморгонь — Городилово — Городок (западнее и южнее Молодечно); 15-й армии отойти на линию Городок — Волма — Койданов (западнее Минска) — устье реки Жесть (севернее Узды); 16-й армии — от устья реки Жесть (севернее местечка Узда) до местечка Семежово (южнее Копыля); 4-я армия должна была обороняться по рекам Морочь и Случь. А в течение 5 октября армии Западного фронта должны были отойти еще дальше на восток и занять линию: озеро Нарочь — Сморгонь — Молодечно — Красное — Заславль — Самохваловичи — Лоша — Романово (25 км западнее Слуцка) — Старобин — река Случь до ее устья — Симановичи{255}.

В дальнейшем командующие занимались не столько военными вопросами, сколько политическими. Директива Тухачевского вызвала возражения главкома Каменева, который 5 октября в 2 часа 30 минут ночи передал ему свой приказ:

«Ваша директива от 3 октября за № 326 об отходе армий фронта на рубеж, намеченный вами на 5 октября, в сильной степени осложняет обстановку, складывающуюся в Риге при заключении мирного договора. В данное время необходимо удержать, во что бы то ни стало, возможно больше занимаемой нами территории и в особенности г. Минск, между тем оборона которого вами переносится в непосредственную близость к нему.

В виду изложенного приказываю, выводя часть дивизий в глубокие резервы, прочими силами не только сдерживать наступление противника и не отходить, особенно к северу от Минска, где противник не давит, но принять все меры к восстановлению положения под Столбцами, упорно защищая направление на Минск и подступы к последнему»{256}.

Тухачевский, выполняя приказ главкома, ввел в действие свой резерв — 27-ю СД. 7 октября он приказал этой дивизии прикрыть ближние подступы к Минску, выйдя на фронт Ратомка — Новый Двор — река Птичь до местечка Самохваловичи (20 км южнее Минска). А 3-й и 16-й армиям он приказал перейти в наступление и дойти до озера Нарочь и города Сморгонь, а также продвинуться на юге.

Но как раз в начале октября польские армии усилили темп наступления, поэтому директивы российских военачальников оказались невыполненными. Польские войска по тем же причинам (переговоры в Риге) особенно усилили темп наступления на северном направлении. Пилсудский решил захватить Вильню, территорию восточнее железной дороги Вильня — Лида — Барановичи — Лунинец, а также создать обширный коридор между Литвой и российскими войсками, начиная от Молодечно{257}.

С 1 по 9 октября 4-я польская армия в центре Белоруссии вела наступление по несколько изменившимся направлениям. 15-я дивизия наступала через Молчадь (северо-западнее Баранович) на Мир; 14-я дивизия — через Барановичи на Клецк и Несвиж; 11-я дивизия — вдоль Слуцкого шоссе. 3 октября дивизии 4-й армии заняли линию Мир — Несвиж — Клецк — река Лань.

Польские сводки в начале октября 1920 года постоянно упоминают о множестве пленных. Красноармейцы из отступавших частей окончательно утратили желание сражаться. А некоторые части попадали в окружение. Так, 2 октября 144-я стрелковая бригада, не успев отойти, под Городищем (севернее Баранович) попала в плен вместе со своим штабом. 4 октября в районе Мира польские войска захватили 5 орудий, 8 пулеметов, бронепоезд и 300 пленных. В районе местечка Снов (западнее Несвижа) было взято 500 пленных.

Продвигаясь на север, 7 октября войска 2-й польской армии заняли Ошмяны и Солы, вблизи литовской границы, а 12 октября — Молодечно.

В этот день (12 октября) в Риге было заключено перемирие, но Пилсудский использовал условие документа, согласно которому польские войска могли наступать еще 6 дней. Он приказал идти дальше. На следующий день польские части заняли Вилейку. При этом 13 и 14 октября польская конница севернее Радошкович взяла в плен более 5 тысяч красноармейцев. 14 октября северо-восточнее Вилейки польская кавалерия нанесла поражение советской 6-й СД. 15 октября поляки заняли местечки Кривичи и Долгиново северо-восточнее Вилейки.

Польские войска занимали «свою» территорию, ссылаясь на договор о перемирии и предварительных условиях мира, передававший Польше северную часть Западной Белоруссии. 18 октября польские подразделения полностью вышли севернее Минска на линию, определенную перемирием{258}.

Несмотря на заключение перемирия, боевые действия продолжались и в районе Минска. Высшее командование РККА требовало не уступать врагу «ни пяди земли». Но у рядовых красноармейцев было совсем другое настроение. Командир 27-й «железной» (или Омской) стрелковой дивизии В. К. Путна позже написал об этом в своей книге «К Висле и обратно»:

«Того же 7-го октября директивой командарма сообщалось, что 8 октября состоится подписание перемирия и предварительных условий мира с поляками, при чем перемирие должно было вступить в силу лишь 18 октября. Свободу действий на эти 10 дней поляки обусловливали себе, очевидно, в целях оттеснить нас возможно дальше на восток.

Перед нами встала задача: за эти 10 дней возможно меньше территории уступить полякам, а то и самим потеснить их, где можно. Но тут во всей сложности встал и другой вопрос: будет ли красноармейская масса, состоящая, например, в нашей дивизии в значительной части из уроженцев Сибири, драться в эти 10 дней, сознавая, что за это время поляки даже в худшем случае могут дойти только до Березины или Днепра.

10 октября противник на участке дивизии не появлялся… Что делают поляки, где их силы, какова их численность к ночи на 11 октября, — мы просто не знали. Наша авиация и в это время ничем нам не помогла (вернее — ее работы не было вовсе), а средствами дивизии мы сами ничего серьезного для выяснения обстановки не предприняли.

Поэтому-то, когда 11 октября, еще до рассвета, противник в Койдановском районе навалился на нас крупными силами, это было для нас большой неожиданностью и повлекло за собой некоторую растерянность полков, первыми подвергнувшихся нападению»{259}.

Польский генерал Тадеуш Кутшеба писал о боях 10–12 октября:

«Особенно ожесточенные бои шли под Койдановом 10 октября, где неприятель ввел в бой значительные резервы, опасаясь, видимо, польского наступления на Минск. Несколько раз польские части переходили в контратаки, отбивая утраченный Койданов. Об ожесточении боев в этот день свидетельствует то, что 14-я и 15-я дивизии пехоты потеряли около 200 раненых и убитых, противник же 700 пленных и около 600 убитых»{260}.

12 октября 4-я польская армия находилась на линии Койданов — Узда — Слуцк. 13 октября 1-я пехотная дивизия Легионов перешла в район Радошковичи — Семково (15–30 км севернее Минска). Одну из пехотных бригад польское командование выдвинуло на реку Ратомка (14 км от Минска). Город не был атакован лишь потому, что командование 2-й польской армии не позволило занять Минск (по условиям перемирия можно было продвигаться только южнее Минска). Но даже это приближение к Минску заставило российское командование отвести свои главные силы восточнее, за реку Птичь. Тогда польское командование, желая отодвинуть войска противника еще дальше на восток, подготовило удар на Минск.

55-й Познаньский пехотный полк 15 октября с юга подошел к Минску со стороны пригородных деревень Сенница и Колядичи. Командовал им подполковник Густав Пашкевич.[58]

Перейдя через железнодорожные пути Минск — Бобруйск, российские части, отступавшие из Минска на Могилевское шоссе, наткнулись на левое крыло 1-го батальона 55-го полка, однако были отбиты огнем пулеметов и 14-го полка полевой артиллерии, сопровождавшего 55-й полк. Дальнейшее движение полка в Минск происходило без препятствий. Полк вошел в город со стороны предместья Козырево. Особый отряд полка (12-я рота, подофицерская школа и 4-я пулеметная рота) под командованием поручика Вильгельма Пашкевича получил приказ обойти Минск с севера и занять позиции северо-западнее города в районе Кальварии. А 3-й батальон полка предпринял штурм города.