Читать онлайн «Разделяй и властвуй. Нацистская оккупационная политика». Страница 42

В Литве ко второму периоду войны численность советских партизан составляла не менее 1432 чел.{1076}, в Латвии — 756 чел., в Эстонии — 339 чел.{1077}

В Крыму с ноября 1941 г. по октябрь 1942 г. действовали 3880 советских партизан. Во всех отрядах преобладающее большинство составляли русские (до 70%), следующими по численности были украинцы, а представители других народов составляли незначительную часть{1078}. На оккупированной территории Калмыкии (с августа по декабрь 1942 г.) действовали шесть подпольных улусных комитетов ВКП(б) и пять подпольных групп{1079}.

Несмотря на определенные успехи советской национальной политики, ее некоторые недостатки ослабляли эффективность ее восприятия населением оккупированной территории. В сентябре 1942 г. ГлавПУР РККА отмечал, что «политическая работа среди населения советских районов, временно захваченных немцами, находится в совершенно неудовлетворительном состоянии», в том числе «в печатной агитации… плохо разоблачается свирепый террор немецких оккупантов, их варварская грабительская политика, подлинная суть экономических мероприятий немцев… а также гнусная, лживая фашистская пропаганда»{1080}. Некоторые советские пропагандистские материалы были недостаточно конкретны и запаздывали с реагированием на факты, происходившие на оккупированной территории. Донесению содержания советской национальной политики до населения оккупированных территорий мешали технические трудности — в том числе недостаточно широкое распространение печатных материалов и проведение митингов и бесед с сельским населением{1081}. ГлавПУР РККА отмечал, что «политическая работа в тылу у противника проникает на незначительную глубину оккупированной территории и охватывает небольшое количество населения, главным образом, в районах действия партизанских отрядов». Проблемы с распространением советских газет были на Украине{1082}, а в оккупированной части Сталинградской обл. отмечалось почти полное отсутствие материалов советской пропаганды{1083}. Эффективность радиопропаганды ослабило то, что германские власти изъяли у населения оккупированной территории радиоприемники{1084}. Следует согласиться с мнением, что ошибочной была чрезмерная централизация советских органов, ответственных за разработку и реализацию пропаганды. Ситуация усугублялась тем, что у советских партизан и подпольщиков не было опыта ведения контрпропаганды{1085}.

Непродуманными в начале войны были отдельные пропагандистские посылы — например, разоблачение нацистов как «тупых садистов, желающих восстановить в России монархию». Такие утверждения не только не достигали поставленной цели, но и способствовали развитию недоверия к советской пропаганде{1086}. Многие советские листовки содержали материалы, построенные на юморе и карикатурах, что, как сообщал Л.П. Берия Л.З. Мехлису 6 сентября 1941 г., «не всегда отвечало обстановке и настроениям населения»{1087} оккупированной территории СССР. Материалы радиовещания на украинском языке, как сделали вывод советские власти, недостаточно затрагивали «темы о корнях и истоках ненависти украинского народа к немецким захватчикам, о патриотизме украинского народа, страдали риторичностью и поверхностностью»{1088}. Летом 1942 г. содержание советской листовки «Воззвание к народам Прибалтики», посвященной двухлетию вхождения в СССР, по германским данным, было с сарказмом воспринято латышским населением, которое «смеялось над [советскими] обещаниями» и отпускало иронические замечания в адрес «профессора Синагогенштейна» (имелся в виду председатель Президиума ВС Латвийской ССР A.M. Кирхенштейн[47]). Оккупационные власти сделали вывод, что эстонцы «не обращали… внимания» на советские листовки — очевидно, их содержание не вызывало доверия. Безусловно, в снижении эффективности советской пропаганды сыграли свою роль успехи вермахта, отмечавшиеся в первый период войны. Так, к сентябрю 1942 г., после стремительного наступления германских войск на южном фронте, в Латгалии, где ранее отмечались просоветские настроения, советская пропаганда несколько «утратила позиции»{1089}. В то же время советские власти осознавали недостатки в своей пропагандистской работе на оккупированной территории страны и старались их исправлять.

В целом в первый период войны произошла эскалация политического противостояния в среде населения оккупированной территории — одна часть его была на стороне СССР, другая — питала «национальные» устремления, третья — была «прогермански» настроенной (численность этой группы уже к середине первого периода оккупации существенно сократилась), четвертая — политически пассивной. Противостояние политических групп на оккупированной территории СССР несло в себе элемент «гражданской войны» — в первую очередь это касалось непримиримой борьбы между советскими партизанскими отрядами и коллаборационистскими формированиями, созданными оккупантами из числа представителей местного населения. Так, в Белоруссии советские партизаны даже к перебежчикам из числа коллаборационистов часто относились недоверчиво и их расстреливали{1090}.

Русское население оккупированной территории, а также украинское и белорусское население центральной и восточной частей Украины и Белоруссии были более лояльными к СССР, чем представители других народов. Во-первых, Советский Союз мог восприниматься ими как свое «национальное государство» в условиях начатой до войны перестройки советской политики на «национальные рельсы», объявления русского народа государствообразующим, а других народов СССР — братскими ему. Такая политика вызывала поддержку не только у русского населения, но и у представителей других народов, которые позитивно воспринимали содружество с русским народом, его первенство как «старшего брата», а также — это касалось украинцев и белорусов — могли разделять и «общерусские» воззрения. Во-вторых, политика германских властей по отношению к русскому населению в негативную сторону отличалась от политики по отношению к другим этносам, что вызывало отторжение представителей русского народа и тех украинцев и белорусов, которые питали братские чувства к русским или «общерусские» воззрения. В то же время в первый период войны значительная часть литовского, латышского, эстонского, западноукраинского и крымско-татарского населения питала «национальные» устремления, которые иногда сопрягались с прогерманскими настроениями.

Как известно, к ноябрю 1942 г. германские войска, развивая наступление на южном направлении, продвинулись до Воронежа и Сталинграда и захватили большую часть Северного Кавказа. Под оккупацией, в дополнение к ранее оккупированным регионам, оказались полностью этнические территории адыгейского, черкесского, карачаевского и кабардинского народов, частично — балкарского, калмыцкого, осетинского и ингушского народов. Контрнаступление Красной Армии в районе Сталинграда, осуществленное в период с ноября 1942 г. по февраль 1943 г., повлекло коренной перелом в войне. К апрелю 1943 г. советские войска освободили значительную часть оккупированной территории РСФСР (кроме Крымской АССР, части территорий Орловской, Смоленской, Ленинградской и Мурманской обл., а также Таманского полуострова). К концу декабря 1943 г. были освобождены Орловская и Смоленская обл., Тамань, левобережная Украина (включая такие крупные центры, как Киев, Харьков, Днепропетровск) и восточный край Белоруссии. Тем не менее во второй период войны под оккупацией оставалась значительная часть населения СССР: в марте 1943 г. — 33,8%, в октябре 1943 г. — 24%{1091}. 

В связи с переломом в войне, советская политика на оккупированной территории СССР перешла из менее активной, «оборонительной» фазы в более активную. Количественные показатели советской пропагандистской работы на оккупированной территории страны были значительными. В 1943 г. началось издание советских газет для молодежи оккупированной территории — «Чырвоная змена» (Белоруссия), «Молодой партизан» (Белостокская обл. БССР) и «Jaunais latvietis» («Молодой латыш»). Продолжалось массовое издание и распространение листовок{1092}. Расширилась пропагандистская деятельность советских партизанских отрядов, в том числе в Прибалтике{1093}. Определенные достижения были достигнуты в сфере радиовещания{1094}. 1 мая 1943 г. начала работу украинская передвижная радиостанция «Днтро»{1095}. Подпольщики на оккупированной территории смогли смонтировать радиоприемники (например, до 250 шт. в Киеве){1096}, которые использовались для получения информационных сводок с «Большой земли».