Читать онлайн «Величайший позор Британии. От Дюнкерка до Крита. 1940—1941». Страница 40

Как и в прежние критические моменты кампании, Вейган и в данном случае задержал отдачу распоряжений. Офан не получил никаких указаний в момент своего отъезда. Он писал по этому поводу:

«На месте, без промедления, я принял необходимые меры для реквизиции во французских портах Ла-Манша всех морских транспортных средств, включая малые и средние суда и даже рыболовецкие шхуны. Набралось таким образом около 250 судов, которые (к сожалению, с опозданием на несколько дней против английских расчетов) присоединились к многочисленному флоту, уже сформированному к тому времени англичанами».

Данные французов о количестве судов, принимавших участие в этой операции, весьма разноречивы. Рейно заявлял, что там «было 300 французских военных кораблей и торговых судов и 200 единиц других малых транспортных средств…» С другой стороны, анализ ежедневных перевозок, который был сделан Жаком Мордалем, говорит примерно о 230 судо-рейсах, причем наибольшее число рейсов (63) падает на самый напряженный заключительный день эвакуации — 3 июня. Некоторые суда, участвовавшие в операции, сделали всего по пяти рейсов в Дувр, а большинство других — только по четыре, три и даже два рейса. Поэтому общее количество французских судов, прибывших в действительности в Дюнкерк, значительно меньше количества, названного этим французским историком.

В результате энергичных действий Офана реквизиция пригодных судов и морских транспортных средств небольшого размера, начатая военными моряками, была в значительной мере ускорена. Командиром флотилии Дуврского пролива был назначен контр-адмирал Ландрио. Последний прибыл в Дувр на сторожевом судне «Саворньян де Бразза». В это время началась уже переброска раненых, а с 28 мая приступили также к эвакуации и французских «специалистов». Только 29 мая генерал Вейган наконец издал приказ об эвакуации «возможно большей части 1-й французской армии». Этот приказ отставал от событий на три дня.

Что же касается английских военно-морских сил, то следует сказать, что большую часть бремени по эвакуации войск и большие потери несли эсминцы.

Вторая флотилия под командованием капитана 1-го ранга Порсампарка (девять кораблей которой были выделены в распоряжение адмирала Абриаля) потеряла четыре корабля, а остальные пять были сильно повреждены. Потеря этих кораблей была серьезным уроном не только для Франции, но и для всей операции по эвакуации войск.

Эсминцы типа «Помон» тоже действовали превосходно. Эсминец «Бурраск», например, вывез с континента почти 800 человек за один рейс. Пять посыльных кораблей типа «Элан» были также удачно использованы в операции, и решение снять их с данного участка и перебросить в район Саутгемптона для прикрытия обратной переброски эвакуированных войск во Францию было ошибочным. Их отсутствие ощущалось особенно остро в последние дни эвакуации.

Количество французских войск, переброшенных французскими судами и кораблями, является спорным. В телеграмме Рамсея общее количество французских войск, эвакуированных в Англию, было оценено в 20 525 человек, причем оставалось неизвестным количество войск, переотправленных сразу же из Англии во французские порты. Эти цифры не отражают фактических усилий французов в этой операции. Согласно им, в течение 27 и 28 мая количество эвакуированных французов равнялось нулю и только 29 мая оно составило 655 человек. В действительности же в первые два дня через пролив было вывезено 900 раненых, а 28 мая около 2500 французских «специалистов» было принято на борт французских транспортов снабжения.

Французские данные отличаются от соответствующих донесений адмирала Рамсея почти по каждому дню операции. Так, например, по французским данным, три парохода паромного типа перевезли 12 тысяч человек, а английские источники называют цифру 7454 человека. В дополнение к этому большой процент бельгийских траулеров, принимавших участие в операции, был укомплектован командами из французских моряков, и количество войск, перевезенных этими судами, должно быть приплюсовано к общему количеству войск, переброшенных с помощью французских судов.

В целом, по данным Мордаля, французские военные корабли и торговые суда эвакуировали из района Дюнкерка 48 474 человека, из которых 3936 человек были переброшены непосредственно в другие французские порты. Нет необходимости, конечно, добиваться уточнения этих цифр. В условиях того времени никакие данные не могли быть абсолютно точными. Действия французских судов были активными и самоотверженными, и ни один человек, бывший в то время в Дюнкерке, не может предъявить к ним претензии.

Мог ли французский военно-морской флот сделать больше?

Если бы французское командование приняло решение и приступило бы к действиям раньше, то нет сомнения, что военно-морской флот Франции мог бы принять более активное участие в операции. В этой связи скажем несколько слов о роли Дарлана.

Дарлан действовал в соответствии с директивами Вейгана, который, как известно, 19 мая стал верховным главнокомандующим всеми французскими вооруженными силами. Однако трудно судить, провел ли бы Дарлан подготовку к эвакуации быстрее, если бы он действовал самостоятельно. Его медлительность и нерешительность вполне соответствовали характеру деятельности французского верховного командования в этот период.

Некоторые считают, что в связи с большими расстояниями от Дюнкерка до французских портов, не занятых противником, а также потому, что французский флот на западе страны был занят охранением транспортов в районе Бискайского залива, французы были в менее выгодном положении, чем англичане, в отношении количества кораблей и судов, которые они могли выделить для операции в Дюнкерке. Такое предположение вызывает сомнение. У французов были неиспользованные резервы транспортных средств в Дьеппе, Гавре, Шербуре и Бресте, а также в мелких портах Бретани и в устье Сены. Трудности заключались, очевидно, не столько в количестве имевшихся в распоряжении судов, сколько в темпах, которыми эти суда направлялись в район Дюнкерка. Прибывавшие в этот район суда использовались правильно, без потери времени. Основной упрек, и фактически единственный, который можно было бы сделать французским морским силам, заключается в том, что их вклад в общее дело был слишком небольшим и слишком запоздалым.

 Численность и боевые качества английских экспедиционных сил в 1939 году с неизбежностью отражали те изменения в военной политике английского правительства, которые имели место в период 1918—1938 годов. Английская армия, как и французская, была совершенно не приспособлена для современной войны. Однако было бы неправильно проводить слишком близкую аналогию с французской армией. Единственно постоянным фактором английской политики в период между войнами было стремление всемерно сократить армию. Проблема перевооружения не ставилась перед английским народом вплоть до мюнхенского кризиса и не приобрела должной остроты даже после Мюнхена. До апреля 1938 года английская политика на случай войны с Германией заключалась в том, что военно-морской флот и военно-воздушные силы должны вести оборону Великобритании на дальних подступах к ее берегам, а сухопутные силы должны оборонять побережье и защищать колониальные владения. По существу, это был принцип Бэкона в варианте XX столетия: «…тот, кто господствует на море… может по желанию навязывать военные действия или уходить от них».

В английской военной политике было определенное сходство с политикой французов. Франция сосредоточила свои усилия на создании оборонительной армии, которая в случае войны должна была удерживать противника на границах, и под ее прикрытием в тылу страны после начала войны должны были формироваться войска для наступательных действий. Англия решила создавать свою сухопутную армию под прикрытием военно-морских и военно-воздушных сил. В сущности, это была политика, которой Англия следовала с 1870 года, и она претерпела лишь небольшие изменения после Первой мировой войны в связи с появлением такого нового боевого средства, как авиация. Французская военная политика оказалась нереалистичной в условиях огромного размаха и силы немецкого наступления. Была ли реалистичной английская политика? Ответ мы находим в анализе четырех лет войны, прошедших от Дюнкерка до высадки в Нормандии. Английские воздушные и морские силы оказались в состоянии обеспечивать оборону Великобритании на протяжении этих лет перед лицом более реальной и более непосредственной угрозы, чем предполагалось.

После апреля 1938 года в английской политике происходит постепенный поворот в сторону непосредственной помощи Франции; первоначально намечалось отправить во Францию экспедиционные силы в составе двух дивизий, затем, в апреле 1939 года, — в составе двух корпусов, и, наконец, к исходу того же месяца была введена всеобщая воинская повинность с целью более ускоренного развертывания сухопутной армии. Решения эти носили политический характер и принимались из необходимости укрепления союза с Францией. Разумеется, в разработке этих предложений принимали участие представители военного командования, хотя инициаторами их они и не являлись. Лорд Горт был назначен начальником Имперского Генерального штаба в 1937 году, и по его рекомендации была установлена численность и структура сухопутных войск, но решающим моментом в этом деле явилось влияние военного министра Хор-Белиша, а также ограничения в ассигнованиях на строительство армии, введенные министерством финансов, и рекомендации советников, не принадлежащих к армии. Военная политика все же вырабатывалась целиком кабинетом министров, и поэтому никакого прямого сравнения Горта с Гамеленом проводить нельзя.