Читать онлайн «Маршал Рыбалко». Страница 46

За форсирование Вислы, умелое руководство бригадами в боях за расширение и закрепление Сандомирс-

кого плацдарма, за проявленную личную храбрость все три комбрига были удостоены звания Героя Советского Союза.

Во многом были похожи эти три коммуниста-ком-брига. Их отличало сочетание трезвого расчета с безу-держной отвагой, постоянное стремление добиться победы над врагом, которого одинаково люто ненавидели. В самой трудной обстановке они, обладая незаурядным организаторским талантом, способностью быстро принимать решения и умением добиваться выполнения поставленных задач, поднимали своих людей в атаку и смело возглавляли ее. С каждым сражением росло их боевое мастерство, а в Висло-Одерской операции оно проявилось особенно ярко.

До конца августа войска армии Рыбалко вели упорные бои с контратакующим противником, расширяли плацдарм и закрепляли занятые позиции. Противник понес огромные потери в живой силе и технике и, не добившись успеха, прекратил активные наступательные действия.

29 августа войска 1-го Украинского фронта перешли к обороне. 30 августа армия Рыбалко по приказу Ставки была выведена с Сандомирского плацдарма на доукомплектование в район Львова.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

В первых числах сентября, собираясь в поездку в 7-й гвардейский танковый корпус, Павел Семенович пригласил и меня: «Посмотрим, как устроились войска в новом районе».

Путь лежал по тем местам, где еще недавно гремели жестокие бои. На обочинах — груды битой техники. Шофер Андрей Степанович Гонта, почти всю войну водивший «виллис» командующего, то и дело притормаживал, объезжая воронки от авиабомб. По обе стороны шоссе, среди еще не убранных хлебов, виднелись невысокие холмики — могилы павших советских бойцов. Их было много, и это не располагало к разговору. Так мы и молчали, пока не въехали в густой сосновый лес. Здесь уже начиналось расположение корпуса. В машину проникал запах хвои, и Павел Семенович задумчиво заметил:

— Хорошо пахнет. И вообще — хорошо: нигде не стреляют, никого не убивают... Тишина! — И вдруг спохватился: — А почему, собственно, тишина? Почему не стучат топоры, не визжат пилы? Неужели за такой короткий срок они успели все построить и оборудовать? Да нет, не могли!

И действительно, мы не обнаружили никаких признаков обычной для «новоселов» хозяйственной суеты.

Танковые экипажи отдыхали, забравшись под свои машины, артиллеристы ютились возле тягачей, автоматчики, зарывшись носом в хвою, спали как убитые, прямо под деревьями. Смертельно уставшие после двухмесячных жарких боев воины, конечно, были рады долгожданному отдыху, но ведь командирам-то надлежало позаботиться, чтобы условия для полноценного отдыха были созданы.

Рыбалко негодовал. Приказав собрать командиров и хозяйственников, он срывающимся голосом отчитывал их:

— Кто вам дал право так безответственно относиться к подчиненным? Почему до сих пор не построены землянки, столовые, а полевые кухни в таком запущенном виде? Почему так плохо организована санобработка? Почему выдаете людям застиранное, желтое белье?..

На эти бесчисленные «почему» многие лишь виновато переглядывались, а кое-кто, понурившись, еле слышно говорил: «Не успели...»

Досталось и комкору. Когда он сказал: «Учтем, товарищ командующий»,— Рыбалко не выдержал:

— Не учитывать, а действовать надо, товарищ Митрофанов! Впредь подобного безобразия не допускайте — проверю и строжайше накажу!

«Разнос» возымел свое действие, и вскоре работа закипела.

Возвращались мы в Пшистань, в штаб армии, когда день уже клонился к вечеру. Павел Семенович, видимо, нервничал, часто курил и хмуро смотрел прямо перед собой. Я, наконец, отважился нарушить это тягостное молчание:

— В тебе, командарм, еще жив комиссар гражданской войны. Все-то ты заметил — даже, что белье желтое... И больно свиреп ты был сегодня. Вот и Митрофа-

нова обидел. А ведь это хороший комкор. Разве плохо он управлял войсками на Сандомирском плацдарме?

— Одно другого не касается! Критика ему только на пользу. Поймет, что забота о подчиненных — святой долг! — возразил он и снова надолго замолчал.

Я подумал, не тревожит ли его снова больная печень? В таких случаях он также молчал и часто курил.

— Что, Павел Семенович, неважно себя чувствуешь?

— Нет, все в порядке. Меня другое беспокоит... Ты обратил внимание, какой усталый вид у некоторых наших гвардейцев? Им бы отдохнуть!

— Вот и отдохнут теперь...

— Нет, этого недостаточно. Для них нужен дом отдыха.

— Дом отдыха?!

— Вот именно! И в котором будут необходимые условия для нормального отдыха и лечения...— Видимо, он уже все продумал, так как изложил почти готовый план мероприятий: — Подобрать хороший участок, с лесом и водой, оборудовать на триста человек землянки, обеспечить постельными принадлежностями, построить баню, чтобы люди могли попариться с березовыми веничками... Организуем трехразовое питание, развернем внештатный госпиталь, создадим хозяйственный аппарат...

Говорил Рыбалко неспеша, изредка поглядывая на меня; и, наконец, спросил:

— Так как ты на это смотришь?

— Полностью одобряю! Вот приедем в штаб, пригласим начальника тыла, начсанарма, начинжа и обсудим с ними все в деталях.

— Я не сомневался, что ты меня поддержишь, — удовлетворенно произнес Павел Семенович.

Как только мы приехали в штаб, он вызвал И. К. Николаева, Л. Н. Васильева, М. П. Каменчука и, объявив решение об организации дома отдыха, потребовал немедленно приступить к работе.

Должен сказать, что со своей задачей они справились хорошо, и это сыграло немаловажную роль в восстановлении здоровья многих солдат и офицеров.

Наше пребывание в резерве длилось около четырех месяцев и, как всегда, дни были насыщены упорной бое* вой и политической подготовкой.

На политзанятиях особое внимание обращалось на необходимость установить дружеские отношения с польским населением, вытерпевшем столько мук и горя в годы оккупации. Надо было разъяснять полякам заявление Советского правительства от 26 июля 1944 года о том, что вступление советских войск в пределы Польши не преследует цели приобретения какой-либо части польской территории, а диктуется лишь военной необходимостью и продолжающимся сопротивлением войск противника; Красная Армия имеет только одну цель — освободить народ братской Польши от гнета фашистских поработителей. Политотдел армии, начальники политотделов корпусов — В. С. Рыльский, А. В. Новиков, Г. В. Ушаков — добивались, чтобы каждый боец ясно осознал свой интернациональный долг и за рубежом родной страны высоко нес честь воина-освободителя.

Танковые бригады пополнялись новой техникой и личным составом. Экипажи танков, как правило, комплектовались прямо на заводах и не имели опыта вождения боевых машин по труднопроходимой местности, а также ведения огня с ходу и с коротких остановок.

Командующий, потребовав оборудовать танкодромы для дополнительных занятий, приказал комкорам проводить стрельбы не по макетам, а по трофейным немецким танкам, чтобы молодые танкисты наглядно убедились в силе и мощи нашей боевой техники.

С первых дней января 1945 года развернулась непосредственная подготовка войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов к Висло-Одерской операции — одной из крупнейших стратегических операций Великой Отечественной войны.

На Сандомирском плацдарме сосредоточилась огромная масса войск и техники 1-го Украинского фронта. 3-й гвардейской танковой армии был отведен район севернее Сташува. Все соединения армии вели активную разведку, инженерные части готовили дороги, провешивали маршруты движения танковых и механизированных бригад, командиры изучали оборону врага.

На основе директивы фронта и принятого командармом решения, с учетом данных фронтовой и армейской разведок, штаб разработал план предстоящей операции. За два дня до выступления Военный совет собрал ко-

мандиров частей и соединений. Командующий ознакомил их с особенностями операции:

— Нашей армии предстоит прорвать и преодолеть с боями семь оборонительных полос, подготовленных противником от Вислы до Одера. В инженерном отношении они сильно укреплены, насыщены дотами, дзотами, минными заграждениями, противотанковыми рвами и другими препятствиями. Оборонительные полосы опираются на водные рубежи — реки Нида, Пилица, Варта, Одер, форсирование которых усложняется заболоченными торфянистыми берегами, что составит дополнительные трудности для танков...

В это время прибыл командующий фронтом, и Рыбалко, прервав доклад, вместе с начальником штаба Бахметьевым ознакомил его с планом операции. Маршал Конев, внеся некоторые поправки, сказал: