Читать онлайн «Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения». Страница 51

Большое значение имели благодарности наркома обороны или военных советов фронтов частям за их доблесть. Весть об этом молниеносно распространялась среди бойцов, а читка праздничного приказа сопровождалась громовыми аплодисментами668.

Эпистолярные контакты с родиной также не прерывались. Довольно образно эффект писем фронтовиков смоделировал А.С. Щербаков, выступая на заседании Совета военно-политической пропаганды при ГлавПУРККА 6 июля 1941 г. Передавая положительный опыт политотдела одной из дивизий, он сообщал: «Пишут отцу или матери в таком духе: «Дорогой Иван Иванович Иванов! Сообщаем Вам о том, что Ваш сын Василий Иванович Иванов награжден Военным советом орденом. Ваш сын участвовал в таком-то бою, подбил танк противника. Поздравляем Вас и гордимся Вашим сыном!» Представьте, такое письмо получают в колхозе родители. Сначала старики всплакнут, потом пойдут с этим письмом по всему колхозу, а в колхозе молодежь, которая готовится в армию. Так вот эта молодежь и думает: почему я не могу сделаться как Вася, значит, немец не такой страшный. Дальше, будьте уверены, в большинстве случаев колхоз соберет собрание, старик выйдет и зачитает письмо на собрании, найдутся люди, которые скажут, что вот у нас Вася отличился, а мы берем на себя обязательство скорее убрать и сдать хлеб государству…»669

В обычай вошли взаимные коллективные письма. Причем письма-наказы из национальных республик подписывали сотни тысяч человек, что не могло не оказывать на бойца сильного впечатления. В целом постоянная связь со своими земляками придавала бойцу дополнительные моральные силы, положительно влияли на его мотивацию защиты Родины в независимости от того, на каком бы фронте он находился. В конце войны поток поступавших в части публичных писем стал столь большим, что приходилось организовывать в дивизионных газетах рубрики «Письма с родины»670. Партийные организации республик Северного Кавказа, подвергшихся оккупации, извлекали дополнительный пропагандистский эффект, посыпая бойцам, призванным в этих республиках, индивидуальные письма с описанием и фотоотчетами злодеяний фашистов на их малой родине. Такие письма способствовали «воспитанию жгучей ненависти к врагу»671.

Немалое влияние на политико-моральное состояние личного состава оказывало отношение к проблеме опознания и достойного погребения воинов, павших в бою. В первые годы войны далеко не всегда удавалось вовремя собрать с поля боя останки, опознать их и захоронить с воинскими почестями. Ответственность за это лежала на командирах и политработниках, недооценивавших деморализующее влияние на бойцов вида брошенных трупов их погибших товарищей. Тем более что они продолжали числиться без вести пропавшими. А в эту категорию потерь могли быть включены и лица, сдавшиеся в плен противнику. Авторы этих строк неоднократно участвовали в экспедициях по поиску незахороненных останков советских воинов, в том числе и на местах боев на территории Северного Кавказа. Многочисленные находки останков в окопах, щелях, оврагах и просто на поле боя подтверждают практику оставления трупов красноармейцев на месте гибели.

Особенно остро эта проблема стояла во время позиционных оборонительных боев, когда трупы накапливались на хорошо пристреленных нейтральных полосах, а также во время зимних боев, когда они скрывались под снегом. Опознание тел погибших, а значит, и информирование родных о судьбе бойцов нередко осложнялось плохой сохранностью тел и документов, выходом из строя непосредственных командиров, ведших учет личного состава, необходимостью производить захоронения ночью на поле боя. Кроме того, во время интенсивных боев пополнения, прибывавшие в часть, далеко не всегда оформлялись установленным порядком, и погибшие из их числа навсегда оставались безымянными672.

Только с 1943 г. положение с учетом, опознанием и захоронением погибших стало выправляться. Так, по окончании кровопролитных боев на Таманском полуострове (на так называемой «Голубой линии» обороны немецких войск) в октябре 1943 г. специально сформированные команды тщательно прочесывали все овраги и лиманы в поисках трупов советских военнослужащих. В полосе каждой армии были организованы мемориальные кладбища, в которых над братскими могилами ставились памятники. Кладбища передавались на баланс местным органам власти, которые обязаны были поддерживать их в должном состоянии673. Новым явлением, обозначившим поворот в отношении памяти павших товарищей, стала установка памятников на местах тяжелых боев. Усилиями военнослужащих 89-й стрелковой дивизии Отдельной Приморской армии, на участке обороны которой еще в октябре 1942 г. несколько недель валялись неубранные трупы их сослуживцев, в августе 1944 г. в Крыму было торжественно открыто несколько обелисков на месте гибели однополчан674.

Соединяя Европу и Азию, Кавказ являлся важным стратегическим плацдармом для дальнейшего продвижения войск вермахта на Ближний и Средний Восток, а его полезные ископаемые, прежде всего нефть, давно вызывали интерес военно-политической и экономической элиты Германии. Поэтому еще до начала Второй мировой войны в германском руководстве рассматривалась возможность овладения Кавказом. По сообщению французского посла в Берлине Ноэля, уже в ноябре 1938 г. в военных кругах Германии говорили «о походе на Кавказ вплоть до Баку»675. Однако непосредственная разработка немецких планов в отношении Кавказа началась с момента подготовки войны с СССР.

Рассчитанный на «молниеносную войну», план «Барбаросса» не предусматривал специальной боевой операции по овладению Северным Кавказом. Однако понимание того, что сырьевые запасы Германии невелики, вынудило отдел обороны страны штаба Верховного главнокомандования вооруженных сил (ОКВ) к 4 мая 1941 г. разработать план овладения кавказскими нефтяными районами. Он предусматривал захват Баку, как минимум – района Майкопа и Грозного (соответственно 7 и 9 % общей добычи нефти в СССР). Опасность уничтожения нефтяной промышленности советскими войсками вынуждала немецкое командование искать средства для создания «самостоятельного государственного образования на Кавказе», заинтересованного в сохранении добычи и производства нефти в прежнем объеме676. Перспективное планирование последующих военных действий включало операцию через Кавказский хребет и Иран на Ирак. В разработке, завершенной уже в июле 1941 г., указывалось на возможную опасность со стороны воинственных «кавказских горных народностей, которые хорошо знают местность и смогут вести борьбу против наших тыловых коммуникаций»677.

Согласно экономическому разделу плана «Барбаросса», получившему кодовое название «Ольденбург», общее управление экономикой оккупированных областей возлагалось на рейхе маршала Г. Геринга как генерального уполномоченного по четырехлетнему плану. Ему подчинялся экономический штаб особого назначения «Ольденбург» во главе с генерал-лейтенантом Шубертом, позже переименованный в экономический штаб «Ост». Он состоял из групп по вооружению и средствам транспорта («М»), продовольственному снабжению и сельскому хозяйству («Л»), промышленности, включая вопросы производственного снабжения и сырья, лесного хозяйства, финансов, торговли, использования рабочей силы («В»), Роль региональных организаций возлагалась на хозяйственные инспекции, которые предполагалось разместить в Ленинграде, Москве, Киеве и Баку. Последней должны были подчиняться хозяйственные команды в Краснодаре, Грозном, Тбилиси, Баку и хозяйственный филиал в Батуми.

Вопросы хозяйственного использования территорий СССР детализировались в «Директивах по руководству экономикой во вновь оккупированных восточных областях» (известных как «Зеленая папка» Геринга), утвержденных не позднее 16 июня 1941 г. Согласно «Зеленой папке», советская оккупированная территория превращалась в аграрно-сырьевого экспортера, призванного обеспечить победу Германии в войне. Особое внимание уделялось нефти и продовольствию: «Получить для Германии как можно больше продовольствия и нефти – такова главная экономическая цель кампании»678. В соответствии с экономическими задачами предполагалось устанавливать и отношения с населением. Если жители северных областей СССР обрекались на вымирание, то с населением нефтяных районов Закавказья и сельскохозяйственных районов Северного Кавказа следовало поддерживать «хорошие» отношения. Указывалось на необходимость использовать противоречия «между туземцами и русскими»679.