Читать онлайн «От Балаклавы к Инкерману». Страница 51

И для всех, кому интересна Крымская война более подробно, могу добавить одну очень интересную деталь. Бельгийский генерал Борман, исследуя применение шрапнели в Крыму, отметил, что одной из причин, повлиявших на снижение ее эффективности, была (внимание!) стойкость русского солдата!{769}

Потери русским нанесли не только картечные пули. К этому времени окрестности стали заполняться французскими пешими егерями и африканскими стрелками, вооруженными нарезными ружьями.{770}

Попытка преследовать гусар окончилась для англичан неудачей. Рыжова прикрыла батарея капитана Боженова (8 орудий легкой №7 батареи 12-й артиллерийской бригады) и стрелки с уже занятого редута №3. В результате Королевские драгуны попали под обстрел и потеряли 1 человека и 2 лошадей убитыми.{771}

Шотландские Серые потеряли трех человек. Они были смертельно ранены ружейными пулями и умерли уже после сражения.{772}

У англичан в схватке убит 1 офицер и 9 нижних чинов, кроме них, 11 офицеров и 87 нижних чинов ранены. Потери русских в ней британцы оценили примерно в 49–50 убитых.{773}

Русские, как участники, так и более поздние исследователи, оценили атаку гусар как в основном неудачную.{774}

При этом обе стороны однозначно приписали победу каждая себе. В принципе, это не единичный случай в военной истории, когда нет однозначного поражения одной из противоборствующих сторон и гарантированной победы другой. Хибберт указывает на российское отступление, но даже не упоминает ни о какой панике в их рядах: «Вскоре русских удалось заметно потеснить, затем их ряды расстроились и, наконец, они стали отступать».{775}

Созерцавший происходившее издалека Кинглейк хотя и отличался всегда склонностью к воспеванию британского оружия, тут вдруг неожиданно становится сдержанным и более скромен в оценке результатов схватки, уместив великую победу в одно предложение: «В то же время английская кавалерия, под начальством Скарлета, шедшая к Кадыкиою, напала на русскую кавалерию; произошло кавалерийское сражение, после которого русские отступили…».{776}

Английские офицеры и особенно солдаты склонны описывать отступление русских как паническое бегство, но на эту тему мы уже говорили.

Над полем боя воцарилась тишина. К 11 часам обе стороны сформировали линии боевых порядков, но желания вцепиться друг другу в глотку не проявляли. У союзников в первой линии у редутов № 4 и № 5 находились две кавалерийские бригады. Слева их прикрывали французы, справа подходила своя пехота.

«Российская артиллерия находится в превосходном состоянии…»{777}

Прусский генерал Гнейзенау.

«В артиллерии… среди батарей и отдельных орудий существовало соревнование в меткости стрельбы, и в этом отношении иногда достигались результаты поразительные. Как в походе, где ее выручала пехота, так и в бою, где ей приходилось выручать пехоту и конницу, она никогда не отставала. Отступить с позиции ранее пехоты, не выручать своей конницы считалось позором, и никто не ставил в вину потерю орудий, когда ей приходилось умирать, дав последний картечный выстрел в упор».

Фадеев Р.А. «60 лет Кавказской войны. Письма с Кавказа. Записки о кавказских делах»{778}.

«Вы потеряли Легкую бригаду!»

Генерал-лейтенант лорд Раглан — генерал-лейтенанту лорду Лукану. 25 октября 1854 г.

Это одно из самых эпических событий всей Крымской кампании. Грандиозный миф о том, как много «цвета британской аристократии» полегло во время атаки Легкой бригады, едва ли не самый «живучий» из множества мифов войны. Порой кажется, что случился второй Азенкур, правда, теперь уже не французский, а английский.

Маразм на эту тему крепчает с каждым годом все больше и больше, отрицая любую возможность сказать обратное. Аргументы против никто не хочет слушать, настолько увлекла всех красивая сказка. Со временем, кажется, даже сами англичане поверили в это и по сей день считают сброд бывших ирландских полуголодных нищих и потомков профессиональных завсегдатаев портовых кабаков, составивших основную массу участников событий, цветом нации.

Дабы предупредить возмущенное удивление привыкшего к «легкобригадному» эпосу читателя, попытаемся разрушить один из самых устойчивых и не менее глупых мифов об атаке Легкой бригады. Речь идет о популярной слезливой «песне» о массах аристократов, представителей лучших семей Англии,{779} популяцию которых угробили в этот день «плохие русские парни», плохо знакомые с европейскими ценностями.

Один местный «эксперт» договорился до того, что с серьезным видом утверждал, якобы Англия только во второй половине XX в. восстановила генофонд аристократии, истребленной русскими варварами под Балаклавой. Другой, вроде бы как позиционирующий себя серьезным исследователем, с не менее серьезным видом утверждал, что «…поскольку в легкую кавалерию набирались представители самых аристократических английских фамилий, впечатления от ее уничтожения вылились в форму настоящего национального траура».{780}

Скорее Англия должна была быть благодарна России и ее солдатам, что те «почистили» ее от завербовавшихся в армию представителей множества деклассированных элементов.

Говоря о Британской армии периода Восточной войны, ни в коем случае нельзя видеть в ней скопление аристократов и выходцев из лучших семей. К середине XIX века военная служба не являлась почетным занятием для большинства англичан, в том числе и из обеспеченных слоев населения.

По мнению генерал-адъютанта Тотлебена, «Нерасположение англичан к сухопутной службе составляет причину, по которой военное звание в Англии не пользуется таким уважением, как в других государствах Европы. При подобном взгляде на службу в постоянных войсках, при полной личной свободе и безопасности, при деятельности, энергии и трудолюбии англичан в ряды армии обыкновенно поступают только те, кто не имеет желания добывать себе средства трудом или не может его найти. В Англии простолюдин идет в солдаты только тогда, когда ему уже некуда деваться».{781}

Бытовало мнение, что в Легкой бригаде лошади были более породистыми, чем их всадники из числа нижних чинов.

Армия времен Королевы Виктории была своеобразным местом, куда часто от крайней безысходности нанимались добровольцы из числа наименее обеспеченных слоев населения, которых крайняя нужда заставляла подписывать контракт с полковыми вербовщиками. И как показатель — не менее одной трети солдат линейной пехоты в период Крымской кампании были выходцами из Ирландии, которых надеть солдатский мундир вынудили последствия голода 40-х годов.

Первоначальный контракт подписывался на службу сроком на 21 год, но право ухода со службы могло быть получено уже после 10 лет, однако в этом случае солдат не получал пенсии. Как и солдат любой другой армии, британский мог продвигаться по службе, но для этого требовалась хотя бы минимальная грамотность. По этой причине значительную часть капралов и сержантов составляли выходцы из Шотландии, где был более высокий уровень образования. Процент полностью неграмотных солдат достигал 27%. Грамотными были не более 3% солдат. Примерно такое же соотношение было и в среде рабочего класса — основного поставщика человеческого материала для Британской армии.

Шотландские добровольцы составляли костяк наиболее боеспособных и элитных частей Английской армии. Весьма высокий процент их был в артиллерии, где они составляли абсолютное большинство, и саперных частях. В Шотландии к службе в рядах Королевской армии всегда относились с большим уважением, чем в других регионах страны. Так, в период с 1845 по 1849 гг. на службу в армию было завербовано 56 210 человек, из них из Англии и Уэльса — 28 922 (при населении около 16 миллионов), Шотландии — 8 434 человека (при населении 2,6 миллиона), Ирландии — 18 854 человека (при населении 8,1 миллиона). В 1853 г. в армии Великобритании служило 35 416 ирландцев, 13 974 шотландца, остальные были уроженцы Англии и Уэльса.

Атака Легкой бригады под Балаклавой 25 октября 1854 г. Рисунок В. Симпсона.

Ни о какой личной свободе и достоинстве в Английской армии, точно так же, как и в российской, в этот период не могло быть и речи. Солдат элементарно мог быть подвергнут телесным наказаниям, рукоприкладство сержантов было явлением распространенным. Но стойкость этой военной машины определялась, как и в Русской армии, сильнейшим корпоративным духом, полковым братством, личной спайкой: полк — семья, знамя — икона, солдаты — братья, командир — отец, царь (король, королева) — от Бога.