Читать онлайн «От Балаклавы к Инкерману». Страница 25

Одновременный выход к монастырю войск из обеих отрядов не ошибка — этим обеспечивалась их «локтевая» связь.

Кроме того, Липранди должен был разделить силы еще по одной немаловажно? причине. Генералы, при кажущейся схожести, не переносят друг друга. Понятно, что Павел Петрович, ставя им задачу, указал каждому, что именно от него зависит успех дня и всего сражения. Таким образом, можно было быть спокойным, что оба, стремясь быть лучшими, сосредоточатся исключительно на своей роли и не будут мешать друг другу.

Правая колонна (полковник Александр Петрович Скюдери, командир Одесского егерского пока):

4 батальона Одесского егерского полка, 1 рота 4-го стрелкового батальона, легкая №7 батарея 12-й артиллерийской бригады (8 орудий) и 3 сотни Донского №53 казачьего полка.

Скюдери должен был перейти Черную и двинуться для взятия редута №3.{360}

Как правило, когда говорят о действиях этого отряда, их определяют как второстепенные: взаимодействие с основными силами (отрядом Семякина) и его поддержка На самом деле Липранди приказал Скюдери как можно энергичнее, но одновременно не спеша вести действия против редута №3, чтобы создать у союзников впечатление, что именно здесь проходит ось направления главного удара.{361}

Что важно — все действия трех основных колонн согласовывались по задачам. Отчетливо видна «классика военного жанра» всех времен: давление на фронт, обход и охват, пусть даже демонстративный.

Общий резерв:

Батальон Украинского егерского полка, 1 рота стрелкового батальона и легкая №8 артиллерийская батарея.{362}

Помимо этих подразделений, диспозиция предписывала находиться в резерве конной №12 батарее. Тотлебен в таблицах распределения сил по отрядам ее даже не упоминает, хотя в ходе боя показывает ее действия.{363}

Кожухов утверждает, что, ознакомившись с диспозицией, полученной от командира батареи, обнаружил, что «…наша батарея ни в один из этих отрядов не попала; она как только пришедшая из похода назначена была с батальоном Украинского полка прикрывать вагенбург и защищать Чоргунское ущелье».{364}

Относительно небольшой резерв позволяет предположить, что не планировалось нечто масштабное, а ставилась ограниченная по времени и целям задача.

Кавалерия (генерал-лейтенант И.И. Рыжов):

2-я бригада 6-й Легкой кавалерийской дивизии (генерал-майор Иван Альбертович Халецкий) в составе:

11-й гусарский Его Императорского Высочества Князя Николая Максимилиановича (Киевский) полк (штатный командир — генерал-майор Величко в кампании не участвовал и полком в Крыму командовал И.А. Халецкий).{365}

12-й гусарский Гросс-Герцога Саксен-Веймарского (Ингерманландский) полк[12] (полковник Бутович).[13]

Очень трудно оценивать боевое качество русской кавалерии вообще. Тем более в сложнейший военно-технический перелом середины XIX в., когда не было ясно, какие из тех боевых умений, которые оказывались наиболее ценными в эпоху наполеоновских войн, могли быть столь же успешными теперь. Без сомнения, это были не самые худшие из кавалерийских частей Российской армии, прибывшие в Крым из благодатных районов Харьковской губернии, где дислоцировались до января 1854 г.{366} Вышедший 2 января из Балаклеи, Ингерманландский полк до 31 августа «…спокойно ожидал дальнейших приказаний, переходя по временам из одного места полуострова в другое».{367}

Для своего времени они имели вполне типичную подготовку, которая, может быть, вполне соответствовала началу столетия, но безнадежно устарела к началу Крымской войны.

В строю было много офицеров, прибывших в полки с началом кампании, не знавших ни нижних чинов, ни даже офицеров. Пример — полковник Василий Павлович Кутузов, ушедший давно в отставку по возрасту из Преображенского полка. С началом войны он вернулся на службу, был направлен тем же чином (полковником) в Киевский гусарский полк и впоследствии стал его командиром.{368}

Сводный уланский полк (полковник Василий Иванович Еропкин). Был сформирован «по недостатку кавалерии» из резервных частей 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 5-й и 6-й легких кавалерийских дивизий. По качеству полк далеко не самый лучший, «…большинство эскадронов состояло из рекрутов годового срока службы».{369}

Резервная кавалерия — это временное образование, боевая ценность которого кратно ниже, чем у обычных армейских частей. Ее основная задача состояла в пополнении убыли в полках, к которым относились их резервные составляющие, носившие в том числе полковую униформ): Донской № 53 казачий полк (полковник Александров);

Уральский № 1 казачий полк (подполковник Павел Борисович Хорошихин).{370} Казачьи полки были укомплектованы опытными людьми и по качеству, пожалуй, даже превосходили армейскую кавалерию.

Современный исследователь истории кавалерии Российской императорской армии А. Сакович приводит данные, основываясь на воспоминаниях Г.А. Бако, что в составе сводной кавалерийской группы в Балаклавском сражении принимала участие и льготная часть Лейб-гвардии Крымско-татарского полуэскадрона, но сегодня ни подтвердить это, ни опровергнуть не представляется возможным.{371} Единственным источником остается упоминание Рыжова о переходе полуэскадрона («сотня резерва гвардейских крымских татар») в его подчинение.{372}

До 11 октября кавалерия (кроме Донского полка) находилась на биваках на Каче, неподалеку от Бахчисарая, но в этот день Рыжов получил приказ Меншикова передвинуть все, находившиеся в его распоряжении силы, включая артиллерию, прибыть «…к девяти часам вечера на Мекензиеву гору и оттуда с одним егерским полком и четырьмя стрелковыми батальонами, спустившись с Мекензиевой горы, со всеми военными предосторожностями направиться прямым путем в с. Чоргунь для присоединения к отряду генерала Липранди, под начальство которого я поступал».{373}

Задачу кавалерии Чоргунского отряда ставил лично Липранди. Приказ, как и всем войскам, отличался детальностью, точностью и последовательностью, то есть именно тем, что должно отличать грамотного командира от бездарных вождей. Обратим внимание, что Липранди втолковывал Рыжову не просто диспозицию, которая, как известно, только документ, указывающий командиру его и общую боевую задачу. А вот как ее выполнять — каждый должен был решать сам. Липранди, понимая, что уровень инициативности и творческого подхода у нижестоящих командиров не сильно отличается от аналогичного уровня начальников, над ним вышестоящих, подстраховался.

Судя по воспоминаниям самого Рыжова, ему все втолковали подробно: «…все его распоряжения до самых мелочей были самые благоразумные и самые дельные; каждому начальнику части были переданы меры на всякий могший произойти случай ясно, основательно и подробно».{374}

По его словам, единственной задачей бригады было «…по занятии последнего редута нашею пехотой немедленно и даже с самого места в карьер броситься на английскую кавалерию, занимавшую укрепленную позицию вблизи с. Кадыкиой и город Балаклаву».{375}

Рыжов откровенно врет. Сами участники сражения говорят, что генерал слишком уж вольно трактует приказ Липранди, в котором, как и для пехоты, для кавалерии ни о каком занятии Балаклавы речи не шло. Тем более куда-то и на кого-то бросаться не требовалось совершенно, ибо после занятия редутов английская кавалерия ничего исправить не могла и все, что было нужно гусарам, так это разрушить имевшиеся в британском лагере постройки, коновязи и проч., что могло доставить противнику если не проблемы, то хотя бы досаду.

Могу лишь предположить, что когда Липранди довел пехотным и артиллерийским командирам диспозицию с точно обозначенными задачами, Рыжов задал вопрос: «А что мне тут делать?». Липранди обозначил ему простую и понятную работу, о которой выше было сказано: выйти между взятыми к тому времени редутами, атаковать ближайшую цель (обозначенную как вагенбург) и отойти.

Это очень похоже на правду, так как когда полковник Попов еще в штабе Меншикова спросил о намерении атаковать Балаклаву самого Липранди, тот категорически ответил: «Нет, на это у меня нет достаточных сил».{376}

Еще одно подтверждение этому можно без особого труда обнаружить у Ушакова: «…начальник отряда приказал гусарской бригаде генерала Рыжова и Уральскому полку с конно-легкою № 12-го батареею, перейдя через перевал между редутами № 3 и № 4, спуститься в долину и атаковать расположенный у с. Кадыкиой английский вагенбург».{377}