Читать онлайн «Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн». Страница 16

«У лошадей высших кровей голова должна быть длиной 32 пальца (ангула), пять таких голов составляют длину всей лошади, 20 пальцев составляют высоту нижней части ноги, а высота всей лошади в четыре раза более. Для лошадей средних и низкий кровей — соответственно на три пальца меньше. Объём должен равняться ста пальцам (у лошадей высших кровей), а у средних и низких — на 1/5 меньше» (9, с. 149).

Коней лучших пород использовали для запряжки в боевые повозки. Для этого годились и производители (то есть, лучшие представители) средних кровей. Остальных оставляли для кавалерии (9, с. 141).

Боевые лошади проходили специальные тренировки для выработки у них нужных навыков:

«Действия лошади, предназначенной для боя, должны отличаться всесторонней ловкостью. Верховой лошади свойственны: галоп, иноходь, прыжки, рысь и перемена аллюров по знаку человека» (9, с. 141).

Содержались кони в конюшнях, архитектура и внутренняя планировка которых были тщательно продуманы:

«Конюшню надлежит строить так, чтоб она по длине своей соответствовала числу лошадей. В ширину конюшня должна быть вдвое более длины отдельной лошади, она должна иметь четыре двери и место для отдыха лошади посредине[40], должна быть снабжена притвором, иметь у дверей доски для сидения и быть наполненной обезьянами, павлинами, пятнистыми антилопами, ихневлонами (?), куропатками, попугаями и галками.

Стойло надлежит делать соответственно длине лошади, четырёхугольное, с полом из гладких досок, с яслями для корма и с особым местом для испражнений и мочи. Для каждой лошади должно быть отдельное стойло, обращенное к северу или востоку».

«Для жерёбых кобыл, производителей и жеребят следует устраивать стойла в обособленных местах» (9, с. 139).

К своим боевым лошадям индийцы относились бережно, с любовью и никогда не избавлялись от животных, потерявших трудоспособность по причине болезни, старости или тяжёлой раны, а всегда содержали их до естественной смерти, что было строго предусмотрено законом (9, с. 141).

Сведения о появления конных подразделений в Греции очень противоречивы и непоследовательны. Как уже было отмечено, ещё Гомер (рубеж IX-VIII вв. до н.э.) говорил об использовании древними ахейцами лошадей в качестве не только упряжных, но и верховых животных.

Павсаний сообщает, что на первых Олимпийских играх, основанных Гераклом в честь покорения Элиды, были проведены, наряду с состязанием колесниц, скачки верховых лошадей, в которых первое место занял аркадянин Иасий(83, т. 1, с. 23).

В самой Элладе есть немного мест, пригодных для выпаса табунов; это уже названная Элидская равнина; Беотия и Фессалия. По Гомеру, к ним можно отнести также Аттику. Автор утверждает, что афинский царь Эрихтоний держал три тысячи племенных кобыл с жеребятами (205, с. 54). Но, в целом, пространственные возможности этих местностей были ограничены. Лошадей использовали исключительно для военных нужд, а для хозяйственных работ предназначались ослы, мулы и быки. Поскольку основными нашими литературными источниками являются «Илиада» и «Одиссея» Гомера, основываясь на этих текстах, мы вынуждены констатировать, что конницы у ахейцев как вида войск не существовало, что, разумеется, не исключало возможности применения отдельных всадников для разведки, передачи донесений, дозоров и т. д.

Переселение дорийцев (середина XII — начало XI вв. до н. э.), судя по всему, не принесло в Элладу особенных новшеств в использовании коня на войне. Надо думать, они точно также, как и ахейцы применяли колесницы, а не верховых лошадей. Единственным, зато существенным преимуществом дорийцев было использование стального оружия (205, с. 70). Можно также допустить, что сами природные условия Греции, основную территорию которой занимали горы и леса, мешали дорийцам использовать кавалерию, а впоследствии этого разводить большие табуны лошадей. В любом случае, нам точно известно, что серьёзное внимание коннице в Элладе стали уделять только после

Греко-персидских войн (480—448 гг. до н. э.). Хотя есть свидетельства у Плутарха о легендарном законодателе Спартанского государства Ликурге, правившем, по мнению историков, между IX и первой половиной VII в. н. э. (295, с. 316), что первым организовал в Спарте конницу он:

«Филостефан приписывает даже Ликургу деление конницы на «уламы». Согласно его делению, «улам» состоял из 50 всадников, построенных четырёхугольником» (101 т. 1, с. 115).

Однако этот факт, видимо, надо расценивать, как одну из легенд, окружающих эту личность, поскольку у самих греков мнения о деятельности Ликургауже тогда резко расходились. В противном случае, нельзя ничем обосновать полное отсутствие кавалерии у спартанцев вплоть до Пелопонесской войны (460—404 гг. до н. э.), что подтверждает Фукидид:

«Им (спартанцам — В. Т.) пришлось теперь впервые в своей военной практике создать отряд конницы из 100 всадников и отряд лучников» (144, с. 185).

Слова Фукидида относятся к 424 г. до н. э. В 394 г. до н. э. число конников в Спарте достигало уже 600 человек. Именно тогда и произошло деление кавалерии на взводы по 50 человек — «уламы». Латышев предполагает, что два улама составляли одну кавалерийскую мору, управляемую гиппор-мостом(250т. 2, с. 115).

Вообще же, спартиаты не любили кавалерийскую службу и нанимали для неё периэков, потомков коренного ахейского населения Лаконии, живших свободными общинами, но плативших подати Спарте; или неодамодов — освобождённых илотов[41].

Но относится эта цитата к описанию пехотного сражения, в котором эти воины стояли в центре спартанской фаланги. Мы не имеем представлений, почему они назывались именно «всадниками»; можно, правда, провести аналогию с римским сословием «всадников», о котором речь впереди. О подобном отряде говорит в своей «Киропедии» Ксенофонт, который, видимо, заимствовал для персидских «гомотимов»[42] спартанский способ формирования» (57, с. 292):

«Киру было дано право выбрать себе 200 гомотимов, каждому из которых, в свою очередь, предоставляли возможность выбрать ещё по 4 человека из тех же гомотимов. В итоге получается 1000 человек. Каждому из этой тысячи назначали по 10 пельтастов, по 10 пращников, по 10 стрелков из лука, набранных среди простого народа в Персии» (57, с. 23).

Но и у Ксенофонта речь, бесспорно, идёт о пехотном подразделении.

Насколько небоеспособна была конница спартанцев, видно из слов того же автора, описавшего битву при Левктрах (371 г. до н. э.), произошедшую в Беотийскую войну (379-371 гг. до н.э.):

«Однако, фиванская конница получила надлежащий опыт во время походов на Орхомен и Феспии, тогда как лакедемонская конница в это время стояла крайне низко в отношении боеспособности: содержание лошадей поручалось богатейшим из граждан; когда же объявлялся поход, тогда являлись те, кто был назначен в эту часть войска, брали первого попавшегося коня и вооружение и отправлялись на войну без всякой подготовки. Поэтому в конницу шли наименее развитые телесно и наименее стремящиеся отличиться люди» (56, с. 206—207).

Справедливости ради скажем, что однажды спартанцы всё же сумели создать сильную и боеспособную кавалерию. Сделал это царь Спарты Агесилай, воевавший в Персии (400—387 гг. до н. э.) и видевший всю слабость своей конницы по сравнению с персидской, проявившуюся в схватке у города Даскилия во Фригии, где греческие наёмные кавалеристы, построившись в одну линию отдельными отрядами, каждый из которых состоял из четырёх шеренг, попытались противостоять персидской кавалерии, выстроенной длинной колонной по 12 воинов в шеренге. Во время рукопашной греки старались достать латников врага копьями, но, как следует из текста, только обломали наконечники, персы же выслали из глубины своего строя метателей дротиков, которые, окружив греков, поражали их своим оружием. В результате всадники Агесилая бежали, потеряв 12 воинов и 2 лошадей. От окончательного разгрома во время преследования их спасли царские гоплиты, прикрывшие своих разбитых конников (56, с. 101—102).

Любопытная деталь, характеризующая тактику конницы древних, описана Ксенофонтом. Дело в том, что всадники и греков, и персов въехали на некий холм с разных сторон, абсолютно не подозревая о противнике, и встретились буквально «нос к носу», «на расстоянии менее четырёх плефров»[43] (т. е. менее, чем 120 м).

Персы, будучи прекрасными лучниками, не смогли воспользоваться этим оружием, так как расстояние до врага было слишком мало. Они не успели бы подготовить луки и рисковали подвергнуться атаке, не имея в руках копий, не изготовившись для рукопашного боя, стоя на месте. Поэтому персидские кавалеристы избрали единственно правильный выход в этой ситуации и атаковали врукопашную с копьями наперевес, а затем, в ходе боя, использовали в помощь латникам, сражавшимся в плотном строю, рассыпавшихся гипоаконтистов (56, с. 101—102).