Читать онлайн «Шестьдесят сражений Наполеона». Страница 15

И когда он двинулся к Александрии и после нескольких часов перестрелки взял ее, то, выпустив воззвание к египетскому народу относительно освобождения его от ига мамлюков, сразу стал устанавливать надолго французское владычество. Он всячески уверял арабов в своем уважении к Корану и исламу, но одновременно рекомендовал полную покорность, грозя в противном случае крутыми мерами. «Всем, кто называет себя моими друзьями, живется хорошо. А те, кто перебегает к моим врагам, погибают».

Бонапарт рассчитывал, как это было в Италии, найти союзников в лице угнетенных и недовольных. Но арабы-феллахи и жители городов, составлявшие основное население Египта, были до такой степени забиты и политически отсталы, находились на такой низкой ступени общественного сознания, что все призывы к борьбе до них не доходили: они просто не были способны их воспринять. Не сразу Бонапарту стало ясно, что он не находит общего языка с арабами, что они его не слушают, чтобы он ни говорил. Только с отдельными членами верхушки ему иногда удавалось находить взаимопонимание.

Бонапарт оказался в Египте — и это стало трагедией всего похода — в социальном вакууме. Он не встречал поддержки и не находил опоры в народе страны, он провел ряд смелых реформ антифеодального характера, но не приобрел сочувствия арабов. Он был стратегом, созданным революцией, мыслил ее категориями, и в то время в его планах социальным силам придавалось не меньшее значение, чем пушкам и числу штыков. Когда Наполеон рисовал увлекающую его картину великого похода на Восток и полного сокрушения могущества Британии, то он рассчитывал достичь этого грандиозного результата не со своей маленькой армией. Он надеялся, что его солдаты станут авангардом великой армии освобождения, в которую вольются восставшие арабы, индийцы, греки, персы. Он будет идти во главе непрерывно растущего многомиллионного войска поднявшихся за с вое освобождение народов, и в мире не найдется силы, которая могла бы их остановить.

«Европа — это кротовая нора! Здесь никогда не было таких великих владений и великих революций, как на Востоке, где живут 60 миллионов людей» — вот его мечты и надежды в Александрии. Александр Македонский — вот его кумир. Все разочарования ждали Наполеона впереди, а пока он был полон великих планов.

После нескольких дней пребывания в Александрии, решив организационные вопросы, Бонапарт двинулся на юг, углубляясь в пустыню. Армия шла на Каир — второй крупнейший город Египта. Она состояла из пяти дивизий под командованием генералов Дезе, Ренье, Бона, Дюгуа и Виаля; резерва под командованием генерала Мюрата и двух бригад кавалерии. Всего 21 000 солдат и 42 пушки. Раненый при взятии Александрии генерал Клебер остался комендантом города с 9-тысячным гарнизоном.

На переходе войска страдали от отсутствия воды: население в панике покидало свои дома и, убегая, отравляло и загрязняло колодцы. Солдаты роптали, не понимая, зачем их забросили далеко от Франции сюда, где одни пустыни и нет никакой добычи. Между ними ходил слух, что вся экспедиция затеяна ради ученых, которые на каждой стоянке бросались осматривать и раскапывать какие-нибудь древние развалины. Главнокомандующий особо их опекал и в моменты опасности, когда налетали арабские всадники, давал команду: «Ослов и ученых на середину!»

Впрочем, пока мамлюки медленно отступали, изредка тревожа французов внезапными нападениями из засад, захватывая отставших от строя и затем на своих великолепных конях скрываясь от погони.

Каждый воин-мамлюк был вооружен четырьмя пистолетами и холодным оружием. Все они были прекрасными наездниками и искусными противниками в рукопашной схватке. Одиночный французский улан, как правило, проигрывал в сабельном бою такому воину. Но мамлюки не знали строя, военной дисциплины и не представляли себе возможностей регулярного войска. Они видели, что французская армия малочисленна, и Мурад-бей был уверен, что ему удастся легко разгромить завоевателей.

13 августа у Шебриза 8-тысячное конное войско мамлюков смело напало на французскую армию, но было отбито с жестоким уроном и к немалому изумлению самих нападавших. Это было настолько непонятно, что среди арабов распространилась версия, будто главный французский генерал — волшебник: все его солдаты связаны невидимыми нитями и могут мгновенно и одновременно поворачивать в нужную сторону, когда он дергает эти нити.

К 19 июля французская армия достигла Улем-Динара, местечка в 20 километрах от Каира в начале дельты Нила. В первый раз французы увидели на горизонте великие пирамиды. 20-го числа армия получила отдых, а затем ей был отдан приказ приготовиться к бою. Противник занял позицию на левом берегу Нила напротив Каира, между Эмбабой и пирамидами. Многочисленная кавалерия, пехота и артиллерия — вся эта масса людей не имела ничего общего с регулярной армией. Значительная флотилия, частью вооруженная, прикрывала их лагерь.

21 августа в 2 часа ночи французская армия снялась с бивака. На рассвете она встретила авангард мамлюков, который рассеялся после нескольких пушечных выстрелов. В 8 часов тысячи французских глоток испустили крик радости при виде 400 минаретов Каира. Теперь солдаты убедились, что существует в действительности большой город, не идущий ни в какое сравнение со всем тем, что они наблюдали со времен высадки. В 9 часов французы увидели боевые порядки противника.

Правый фланг, состоявший из 20 000 янычар, арабов и каирских ополченцев, находился в укрепленном лагере перед деревней Эмбаба, напротив Булака. Лагерь был вооружен 40 пушками. Центр составлял кавалерийский корпус из 12 000 мамлюков и прочих беев; все они имели при себе 3—4 пеших слуги, так что в линии находилось до 50 000 человек. Левый фланг из 8000 арабов-бедуинов примыкал к пирамидам. Вся боевая линия была протяженность 6 километров. Нил от Эмбабы до Булака едва вмещал флотилию из трехсот египетских судов. На правом берегу реки собралось практически все население Каира, чтобы наблюдать за решающей битвой.

Бонапарт, получив данные разведки своего штаба, мгновенно оценил ситуацию. Укрепленный лагерь противника был защищен наспех вырытыми траншеями, которые могли явиться некоторым препятствием для кавалерии, но их ценность в случае пехотной атаки равнялась нулю. В арабской пехоте было мало порядка, и она была неспособна действовать на равнине. Вся ее задача состояла в том, чтобы держать оборону за полевыми укреплениями. Приданные ей пушки устанавливались на морских лафетах, то есть являлись неподвижными и не могли маневрировать. Поэтому неприятельская пехота не представляла особой опасности, как и арабы на левом фланге. Следовало опасаться только корпуса мамлюков, поэтому главный удар французский главнокомандующий наметил в центре.

Дивизия Дезе, двигавшаяся впереди, начала заходить направо, прошла в двух пушечных выстрелах от укрепленного лагеря, а затем направилась против центра линии мамлюков. Дивизии Репье, Дюгуа, Виаля и Бона следовали за Дезе на некотором расстоянии. Напротив того пункта в линии противника, где намечался прорыв, находилась деревня. Она служила французам ориентиром. Около получаса французская армия двигалась в таком порядке и при полном молчании. Затем Мурад-бей, являвшийся главнокомандующим, догадался о намерении французов и решил помешать им завершить свой маневр. Он понял, что имея многочисленную кавалерию, ему следует атаковать неприятельскую пехоту немедленно, пока она на марше.

С 8000 всадников Мюрат-бей устремился вперед с быстротой молнии, проскакал между дивизиями Дезе и Ре-нье и окружил их. Дезе успел перестроить своих солдат. Одновременно пять французских колонн перегруппировались в каре 300 метров по фронту и 50 метров вглубь. Кавалерия, поделенная на пять дивизионов, находилась внутри строя, артиллерия — на флангах. Со всех четырех сторон каре атакующих всадников стал поражать ружейный и картечный огонь. Генерал Ренье также не замедлил принять оборонительную позицию и открыть огонь.

В это время дивизия Дюуба, с которой находился Бонапарт, продвинулась вперед и очутилась между Нилом и дивизией Дезе, отрезав этим маневром противника от Эмбабы и преградив ему путь к реке. Вскоре дивизия открыла огонь в тыл мамлюкам из своих орудий. В течение часа продолжалась эта яростная схватка, поле сражения покрылось телами убитых и раненых. Иррегулярная, храбрая конница разбилась о несокрушимые французские каре. Некоторые мамлюки поодиночке врубались в строй противника и проскакивали сквозь него. Но неумение скоординировать свои усилия не позволило им сломить французскую пехоту. Всадники утомляли своих лошадей, подскакивая один за другим к каре, и гибли на штыках.