Читать онлайн «По обе стороны правды. Власовское движение и отечественная коллаборация». Страница 20

Переучивать, вернее… Воинская безграмотность их была ужасающая!.. Кроме шагистики — ничего! Но и шагистика — срам один! Да и откуда? И тело их, и бедные мозги пребывали в вечном маразме, в обалдении от непосильных потуг объять идиотски-талмудическую проповедь ненависти бородача Маркса… Еще две недели усиленной муштровки, и получились отличные солдаты. Не только строй, выправка, но и чувство и знание каждым своего “маневра”… И вот вам: казалось, невозможное возможным стало… Я отдал им свою душу, и, взамен, их души раскрылись, потянулись к моей»{287}.

Гешвенд также подтверждал, что недавние красноармейцы любили ротмистра{288}.

В отечественной историографии участников этого формирования ошибочно представляют как военных переводчиков{289}. Возможно, подобное заблуждение было вызвано функцией рекрутировавшего их Управления делами русской эмиграции, действительно отправлявшего в армию именно переводчиков, а также тем, что создателями соединения выступили переводчики. На самом деле «Белые кресты» были подразделением, первоначально созданным для борьбы с партизанами{290}. В дальнейшем они стали батальоном в составе 18-го полка 6-й пехотной дивизии вермахта{291}.[63] Батальон продолжал заниматься контрпартизанской борьбой, а в дальнейшем выступал и как обычное полевое соединение.

Непосредственной причиной создания отряда коллаборантов была активность выходящих из окружения красноармейцев и появление первых партизанских отрядов. Так, Векманн «в первые недели войны с Советами… был глубоко возмущен, что плен избежавшие красноармейцы по-партизански скрываются и стреляют в спину немецких солдат, и говорил: “Они же воюют не шпагой, не рапирой, а булавой!”»{292}. На самого Векманна было совершено покушение в Сычевке. В качестве акции возмездия нацисты казнили около 20 человек{293}. Слова Векманна подтверждал и Ранцен. В записи от 8 августа 1941 года он писал: «во всех лесах и тылу у нас партизаны»{294}.

Следует отметить, что нежелание капитулировать было характерно и для других участков фронта. Названный теоретиком танковой войны Гейнцем Гудерианом «самым лучшим оперативным умом» вермахта, Эрих фон Манштейн вспоминал: «Уже в этот первый день нам пришлось познакомиться с теми методами, которыми велась война с советской стороны… часто случалось, что советские солдаты поднимали руки, чтобы показать, что они сдаются в плен, а после того, как наши пехотинцы подходили к ним, они вновь прибегали к оружию; или раненый симулировал смерть, а потом с тыла стрелял в наших солдат»{295}.

В дальнейшем пополнение шло также из числа окруженцев. При этом критерий отбора был в первую очередь личностным. Вопрос о зачислении решался Заустинским и его ближайшими помощниками. Немецкие инструкции игнорировались, а контрразведка не вмешивалась{296}.

Тогда же была предпринята попытка политического строительства. Командование «Белых крестов» предложило создать в Смоленске «Русское временное освободительное правительство». Мысль понравилась Штраусу, который также придерживался мнения, что необходимо сформировать «русское независимое правительство, с которым надо заключить мир», также идею одобрил и командующий группой армий Центр генерал-фельдмаршал Федор фон Бок{297}.

Но дальше заявлений дело не пошло. Возможно, он был включен в меморандум о создании 200-тысячной Русской освободительной армии, который составили фон Хеннинг фон Тресков, Рудольф-Кристоф фон Герсдорф и Вильфрид Штрик-Штрикфельдт. Меморандум также получил одобрение фон Бока, который переслал его фон Браухичу. Последний наложил резолюцию: «считаю решающим для исхода войны»{298}. Однако отрицательная оценка политического руководства рейха и отставка Браухича (19 декабря 1941 г.) свели на нет усилия части командования вермахта.

Командование добровольцев надеялось, что у него будет достаточно времени для создания полноценного соединения (к сентябрю «Белые кресты» были развернуты в четыре роты общей численностью 300 человек){299}. Однако внешние факторы привели к тому, что когда линия фронта подошла к Вязьме, Ржеву и Сычевке (октябрь 1941 года), помимо контрпартизанской деятельности коллаборантам пришлось сражаться и против кадровой армии{300}.

Возможно, конец октября ознаменовался новым расширением деятельности «Белых крестов». К этому времени часть эмигрантов начала пропаганду среди военнослужащих РККА. Судя по всему, инициатива исходила от самих коллаборантов. Так, Николай Ранцен составил текст листовки, «после разговора с военнопленными о… всех листовках, которые наши самолеты сбрасывают на советской территории»{301} (Приложение 1).

Несмотря на продолжающийся приток эмигрантов, в «Белых крестах» происходит изменение в формировании начальствующего состава отряда. Чаще на должности командиров назначают бывших офицеров РККА. Сами же «кресты» превысили по численности батальон{302}. Правда, регулярные бои с Красной армией, особенно в ходе отступления частей вермахта от Москвы, принимали ожесточенный характер, а сам отряд, как и другие соединения немцев, «уменьшался скоропостижно»{303}.

Вот одно из описаний боя, данное Николаем Ранценом: «Советы три раза атаковали нас, атаки были отбиты. Вечером, когда стемнело, мы хотели уже отступить, как советы вновь пошли на нас в атаку с танками. Окружили со всех сторон. Было совершенно темно… Кое-как удалось нам пробить проход и уйти. Было снова ранено два офицера и много солдат. Как я остался жив — не знаю. Вся моя шинель в сгустках крови, так как вокруг падали люди, подкошенные пулеметом»{304}.

К сожалению, воспоминания Гешвенда и Светлова ограничиваются упоминанием участия «Белых крестов» в боях под Москвой и Ржевом. Мемуаристы лишь указывают, что после отставки Штрауса и ранения Векманна сменившие их Вальтер Модель и Ганс Кребс отнеслись прохладно к возможности расширения «Белых крестов» и ничего не делали для решения вопроса коллаборации в политическом ключе («были равнодушны»){305}. В любом случае реконструкция истории «Белых крестов» остается вопросом будущих исследований.

В исторической литературе сложилась концепция, будто «Белые кресты» были образованы на базе 9-й моторизованной роты гауптмана Георга Титьена, которая также входила в 18-й пехотный полк 6-й пехотной дивизии. В дальнейшем она фигурировала как штурмовая (по другой версии, добровольческая) группа Титьена{306}, которая к сентябрю 1942 года состояла из 628, 629 и 630-го батальонов. В декабре 1944 года 628-й и 630-й батальоны группы Титьена вошли в состав ВС КОНР (629-й батальон был после боев в Нормандии в сентябре 1944 года расформирован){307}.

Вместе с тем в воспоминаниях Гешвенда и Светлова Титьен не упоминается. Ничего мемуаристами не сказано и о включении «Белых крестов» в состав ВС КОНР. Также Гешвенд писал, что в составе 9-й армии «до самого конца, до последней битве на Одере… оставались или пришли новые русские»{308}.

Окруженная 9-я армия была деблокирована 12-й армией генерала танковых войск Вальтера Венка и 7 мая 1945 года сдалась американским войскам в районе Эльбы.

Следует отметить, что, в отличие от попыток включить в состав ВС КОНР Главное управление казачьих войск Краснова или Зондерштаб Р Хольмстона-Смысловского, каких-либо активных действий по слиянию «Белых крестов» с РОА Власов не предпринимал. Правда, часть русских коллаборантов из «крестов» к Власову все же перешли. Так, в частности, ротмистр Борис Карцев в дальнейшем служил в 3-й пластунской дивизии имени полковника Кононова (15-й казачий кавалерийский корпус) и вместе с ним вошел в состав ВС КОНР{309}. После войны был депортирован в Советский Союз и осужден{310}.

Граждане России, русские люди, бойцы русской армии!!!

Кончайте войну! Сдавайтесь! Германская армия непобедима, и оказывать вам ей сопротивление бесполезно.

Москва через несколько дней будет в руках германских войск, — это вы сами видите.

Зачем же проливать зря кровь?

Зачем?..

Сдавайтесь, переходите через фронт, не бойтесь, примут вас здесь хорошо[64].

Опомнитесь, русские!!!

Все население желает скорейшего окончания войны. Ваши семьи ждут вас домой, кончайте!!!.. С приветом! Ваши братья.

В отличие от Алексея фон Лампе, так и не дождавшегося положительного ответа из штаб-квартиры вермахта, другому сотруднику РОВСа, бывшему офицеру императорской армии, ветерану Гражданской войны, а теперь капитану абвера графу Борису Алексеевичу Смысловскому (он же Хольмстон-Смысловский, он же Артур фон Регенау) повезло больше.