Читать онлайн «Тайны Второй мировой». Страница 9

Наши же авиация и флот не могли похвастать особыми успехами. Хотя советские моряки имели значительное превосходство над противником на Балтике и Черном море, реализовать его они так и не смогли. Удалось провести только две относительно успешные морские десантные операции на Керченском полуострове. Однако первая в итоге закончилась катастрофой в мае 42-го, причем эвакуировать удалось лишь очень немногих, также как и из осажденного Севастополя. Вторая же десантная операция на Керченском полуострове осенью 43-го так и не сыграла своей роли в освобождении Крыма, который был взят благодаря прорыву через Перекопский перешеек. Советская авиация и флот не смогли нанести значительного ущерба неприятельскому торговому судоходству, довольно интенсивному и на Черном, и на Балтийском море.

Не смогли они воспрепятствовать эвакуации Крыма в мае 44-го, равно как и снабжению и эвакуации германских гарнизонов на балтийском побережье в 44–45-м. Советский флот вообще действовал очень пассивно, а при проведении немногочисленных морских операций нес большие потери. В частности, при обстреле Констанцы в самом начале войны погиб лидер «Москва», а при обстреле крымских портов в октябре 43-го немецкая авиация уничтожила весь отряд из двух эсминцев и лидера «Харьков».

Единственная же крупная воздушно-десантная операция Красной армии закончилась большим конфузом. В сентябре 43-го для захвата плацдармов за Днепром были выброшены две бригады парашютистов. Однако большинство из них приземлились либо в реке, либо прямо на немецкие позиции и были уничтожены или взяты в плен. Сказалась неопытность пилотов транспортной авиации, да и транспортных самолетов — главным образом, американских «дугласов» — у нас было слишком мало.

Не любят у нас писать и о том, что на заключительном этапе войны германская боевая техника превосходила советскую. Так, «королевский тигр» выигрывал дуэль не только с «тридцатьчетверкой», но и новейшим советским тяжелым танком ИС-2. 88-миллиметровое орудие «тигра» поражало броню ИСа на такой дистанции, на которой его 122-миллиметровая пушка не могла уничтожить немецкий танк. А новейшая модификация германского истребителя «Фокке-Вульф-190», нередко использовавшегося и как штурмовик, по своим боевым и летным качествам превосходила все тогдашние советские истребители. Немцам удалось в конце войны наладить массовое производство реактивного истребителя Ме-262 и ракет «Фау-1» и «Фау-2». У нас же реактивная авиация появилась только после войны, и то во многом благодаря трофейной немецкой документации и вывезенных в Союз немецких конструкторов и последующей краже советской разведкой англо-американских научно-технических секретов. Также обстояло дело и с атомной бомбой, ракетным оружием и новейшими подводными лодками, копировавшими последние германские проекты военного времени.

Стратегической авиации у нас тоже не было. Не случайно по всей Европе после войны специальные команды собирали поврежденные «летающие крепости». Их ремонтировали и включали в состав советской дальнебомбардировочной авиации, чтобы хоть что-то противопоставить вчерашним союзникам. Таких самолетов набралось 60 штук — против многих тысяч у американцев!

Приходится признать, что в период Второй мировой войны наша страна сильно отставала по уровню экономического развития от США и ведущих европейских держав. Только в послевоенные десятилетия Советскому Союзу удалось ценой колоссального напряжения всех сил и заимствования, благодаря успехам разведки, многих западных технологий, сравняться по количеству и качеству современных вооружений с американцами. Но ресурсов для такой гонки СССР, чей экономический потенциал был в 6 раз меньше, чем у США, хватило лишь на четыре десятилетия.

Победа в 45-м, как и затяжное противостояние в холодной войне, стали возможны для нашей страны только потому, что тоталитарное государство смогло мобилизовать все силы и средства на военные нужды. Как и всегда в российской истории, расплачивался за имперские амбиции народ. Еще в средние века крестьянам лучше жилось тогда, когда они могли выбирать, у кого из бояр-вотчинников работать. Но Иван Грозный, а потом Борис Годунов, стремившиеся к завоеваниям, стали опираться на дворянство — основную военную силу государства, и появилось любезное дворянам крепостное право. Вот и победу в Великой Отечественной народу пришлось оплатить не только десятками миллионов жертв, но и несвободой и нищетой. Дай Бог, чтобы таких побед у нас больше не было.

В мае 1940 года Жукова срочно вызвали из Улан-Батора в Москву. В мемуарах он по этому поводу писал: «…B начале мая 1940 года я получил приказ из Москвы явиться в наркомат для назначения на другую должность. К тому времени было опубликовано постановление правительства о присвоении высшему командному составу Красной армии генеральских званий. В числе других мне было также присвоено звание генерала армии.

Через несколько дней я был принят лично И.В. Сталиным и назначен на должность командующего Киевским особым военным округом»{14}.

Здесь есть неточность. Указ о введении в Красной армии генеральских званий был принят 7 мая, а опубликован 8 мая 1940 года. Однако в тот день в газетах из указов о присвоении персональных званий появился лишь указ о производстве в Маршалы Советского Союза С.К. Тимошенко, Б.М. Шапошникова и Г.И. Кулика. Рядом с ними публиковался указ об освобождении К.Е. Ворошилова от обязанностей наркома обороны и о назначении его заместителем председателя Совета Народных Комиссаров СССР и председателем Комитета обороны при Совнаркоме. Другим указом свежеиспеченный маршал Тимошенко был назначен наркомом обороны. В генералы армии Жуков был произведен указом от 4 июня 1940 года, опубликованным в газетах на следующий день, 5 июня. В данном случае память явно подвела Георгия Константиновича. Возможно, он вольно или невольно слил воедино несколько своих встреч со Сталиным, происшедших в мае — июне 1940 года. Это обстоятельство сильно затрудняет выяснение хотя бы примерной даты самой первой встречи Жукова со Сталиным.

Кроме Сталина на встрече с Жуковым присутствовали и другие члены Политбюро. Георгия Константиновича расспрашивали о боевых качествах японской армии, о том, как дрались на Халхин-Голе советские войска. Затем Сталин сказал: «К сожалению, в войне с Финляндией многие наши соединения и армии показали себя в первый период плохо. В неудовлетворительном состоянии армии во многом виноват бывший нарком обороны Ворошилов, который длительное время возглавлял вооруженные силы. Он не обеспечил должной подготовки армии, и его пришлось заменить. Тимошенко лучше знает военное дело. Итоги войны с финнами мы подробно обсудили на Пленуме ЦК и наметили ряд мероприятий».

А в конце встречи, по утверждению Жукова, между ним и Сталиным произошел следующий примечательный диалог:

«— Теперь у вас есть боевой опыт, — сказал И.В. Сталин. — Принимайте Киевский округ и свой опыт используйте в подготовке войск».

Пока я находился в МНР, у меня не было возможности в деталях изучить ход боевых действий между Германией и англо-французским блоком. Пользуясь случаем, я спросил: «— Как понимать крайне пассивный характер войны на Западе и как предположительно будут в дальнейшем развиваться боевые события?»

Усмехнувшись, И.В. Сталин сказал: «— Французское правительство во главе с Даладье и английское во главе с Чемберленом не хотят серьезно втягиваться в войну с Гитлером. Они все еще надеются толкнуть Гитлера на войну с Советским Союзом. Отказавшись в 1939 году от создания с нами антигитлеровского блока, они тем самым не захотели связывать руки Гитлеру в его агрессии против Советского Союза. Но из этого ничего не выйдет. Им придется самим расплачиваться за свою недальновидную политику».

Жуков признается, что разговор со Сталиным его потряс: «Возвратясь в гостиницу «Москва», я долго не мог в ту ночь заснуть, находясь под впечатлением этой беседы»{15}.

Прежде чем перейти к анализу довольно странной концовки встречи, замечу, что, возможно, именно Георгия Константиновича в те дни, когда он, ожидая вызова к Сталину, и потом, перед отъездом в Киев, жил в гостинице на Тверской, запечатлел Константин Симонов в поэме «Далеко на Востоке»:

На первый взгляд, герой Симонова имеет с Жуковым мало общего. Перед нами майор-танкист, а не комкор-кавалерист. И еще уточняется, что майор командовал советскими танковыми частями в Баин-Цаганском сражении. Но нам, равно как и поэту, хорошо известно, что командовавший танковой бригадой у Баин-Цагана комбриг М.П. Яковлев погиб в бою 12 июля