Читать онлайн «Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?». Страница 40

И все же, признавая заслуги Павлова как выдающегося теоретика и умелого практика в области бронетанковых войск, приходится констатировать, что он обладал незначительным опытом управления войсками, а тем более таким крупным оперативно-стратегическим объединением, каковым в ту пору был ЗапОВО. Несмотря на сложные функции, возложенные на начальника АБТУ и решаемые им задачи, они были слишком далеки от специфики деятельности командующего военным округом и фронтом.

Судьба отвела Павлову ровно год с момента его назначения на должность командующего ЗапОВО в июне 1940 года, чтобы освоить управление столь сложным и крупным оперативно-стратегическим объединением. Однако последующие события показали, что этого срока оказалось недостаточно. Некоторые историки, которые хорошо изучили биографию Павлова, утверждают, что уровень командующего военным округом не соответствовал его способностям и подготовке. В частности, Б. Соколов в своей книге «Красный колосс» приводит слова К.Е. Ворошилова: «Был бы я наркомом, ни за что не поставил бы тебя на округ, сидел бы себе на АБТУ — глядишь, меньше вреда было бы».

Будучи блестящим специалистом в танковом деле, Павлов плохо понимал роль авиации, особенно в начальный период войны. В то время многие военные начальники (в том числе и Павлов), находясь под влиянием опыта войны в Испании, пребывали в состоянии заблуждения относительно возможностей советской военной авиации. Действительно, в испанской войне советские летчики на отживших свой век самолетах, лучшим из которых был И-16[169], успешно «конкурировали» с такими же устаревшими немецкими «хейнкелями» и итальянскими «фиатами». Однако немцы из испанской войны уроки извлекли быстро и совершили серьезный качественный скачок в совершенствовании боевой авиации, а в СССР это осознание пришло не сразу, не говоря уже о том, что этим исключительно серьезным делом в СССР занимались заключенные в тюремных камерах[170]. Собственно говоря, первым истребителем, который по своим летно-техническим характеристикам приблизился к знаменитому Me-109, стал Ла-5, серийный выпуск которого начался только в июле 1942 года, то есть через год после начала войны.

Еще хуже обстояло дела с ПВО, хотя здесь главную негативную роль сыграли руководители страны. О Сталине речь не идет, особенно если учесть, что в Великобритании радиолокационные станции начали широко применяться начиная с 1939 года. Сталин же реальные шаги по созданию и развитию радиолокационной отрасли в СССР сделал только в 1943 году, после того, как адмирал Берг Аксель Иванович добился встречи с ним и доказал Сталину крайнюю необходимость развития радиолокации[171]. В большей степени здесь вина руководителей оборонного ведомства, которые сами в этом, мягко говоря, плохо разбирались, опыт последних войн не изучали, военно-технической разведке внимания не уделяли и не давали дорогу талантливым командирам, конструкторам и ученым.

Крайне тяжелое состояние дел в ПВО характеризует хотя бы то, что руководители (главного) Управления ПВО менялись буквально как перчатки, причем большая их часть была расстреляна. Так, 2 декабря 1937 года командарм 2-го ранга А.И. Седякин (начальник управления с 25.01.1937) был арестован и на его место временно назначен И.Ф. Блажевич, которого тоже арестовали уже 18 февраля 1938 года. К исполнению обязанностей начальника Управления ПВО приступил начальник 2-го отдела полковник Г.М. Кобленц, а 13 ноября эту должность принял комдив Я.К. Поляков, прибывший с поста командира бригады ПВО. Однако 4 июня 1940 года Полякова перевели на Дальний Восток, и к руководству Управлением ПВО приступил генерал-майор М.Ф. Королев, который до этого назначения был командиром стрелкового корпуса, то есть к ПВО не имел никакого отношения. Но в ноябре 1940 года и он убыл к новому месту службы в Главное управление местной ПВО НКВД, и 21 декабря в руководство противовоздушной обороной страны вступил генерал-лейтенант Д.Т. Козлов, командовавший стрелковым корпусом в войне с Финляндией, опять же человек, достаточно далекий от проблем борьбы с воздушными целями.

27 декабря 1940 года Управление ПВО было преобразовано в Главное управление ПВО Красной армии, вскоре после чего, а именно 14 февраля 1941 года, его начальник, генерал-лейтенант Д.Т. Козлов покинул свой пост. На эту должность был назначен генерал-лейтенант авиации Е.С. Птухин, а с марта 1941 его сменил генерал-полковник Г.М. Штерн, который 7 июня 1941 года по инициативе «маршала победы» Г. Жукова был арестован[172]. С 14 июня по 19 июля 1941 года Главное управление ПВО страны возглавлял генерал-полковник артиллерии (впоследствии главный маршал артиллерии) Н.Н. Воронов.

Разве можно было в такой жуткой атмосфере паранойи, созданной Сталиным, и поставленного им на конвейер истребления командиров и начальников рассчитывать хотя бы на какие-то достижения в создании, освоении и внедрении средств ПВО, в совершенствовании системы управления войсками ПВО, методов и тактики их применения? Объективную, свободную от мнения историков и однозначно негативную оценку состояния ПВО в Советском Союзе находим в акте передачи дел от Ворошилова новому наркому обороны Тимошенко за год до начала войны [45]:

«Вопросы противовоздушной обороны войск и страны находятся в запущенном состоянии ввиду отсутствия твердой организации, руководства и ответственности за ее подготовку.

Руководство Наркомата Обороны работой местных пунктов ПВО неудовлетворительное и слабое. При существующем состоянии руководства и организации ПВО должная защита от воздушного нападения не обеспечивается».

Понятно, что один Павлов в масштабах своего округа вряд ли смог бы сделать «революцию» в течение того короткого срока, когда он возглавлял ЗапОВО. Однако, учитывая такое состояние дел в ПВО в масштабах страны, тем более непонятно, каким образом Павлов все же планировал обеспечить защиту от ударов с воздуха пусть не городов, а хотя бы аэродромов, войск, техники и складов с боеприпасами и топливом.

Судя по тому, как развивались события в ЗапОВО в первые дни войны, Павлов уделял далеко не первостепенное значение и вопросам устойчивой, непрерывной и оперативной связи, хотя связь в системе управления войсками уже давно стала решающим фактором. Отвечающая всем условиям современной войны связь оказывает на ход и исход сражений даже большее влияние, чем, скажем, танки и пушки.

Павлов должен бы знать, что одна из ключевых причин разгрома советских войск под командованием Тухачевского польским маршалом Пилсудским в 1920 году заключается в потери связи с советской группировкой, прижатой к восточнопрусской границе. В ту пору управление советскими войсками «держалось» на проводном телеграфе, и когда эта проводная телеграфная связь была нарушена, командующий (то есть Тухачевский) оказался без войск, так как не мог ни передавать приказы вверенным ему соединениям, ни получать от них сообщения. Соответственно, войска остались без командующего и без управления, то есть предоставлены самим себе. Через двадцать лет после провала этой попытки молодой советской власти «окончательно решить польский вопрос» ситуация со связью в советских вооруженных силах изменилась не намного, что в условиях войны создавало реальные предпосылки потери управления войсками в ЗапОВО.

Весьма поучительна в этом отношении также история с конфискацией немцами чешских танков LT vz.35 в 1939 году, которую они осуществили с удивительной скоростью, буквально в течение одного месяца после вступления первого немецкого солдата на территорию Чехословакии. На всех конфискованных чешских танках (около 240 единиц), принятых на вооружение вермахта и получивших обозначение Pz.35(t), были проведены доработки в части установки на них радиостанций Fu 2 или Fu 5, работавших в дуплексном (телефонном) режиме, а также замены примитивной внутренней ламповой сигнализации полноценным внутританковым переговорным устройством.

Если же перенестись на два года вперед, то есть в 1941 год, то выяснится, что связь между советскими танками предполагалось осуществлять преимущественно с помощью флажков[173]. Внутри же танка командир передавал команды механику-водителю нажатием ногами на плечи последнего. Ситуация улучшилась лишь в 1943 году, то есть через два года после начала войны, когда на танк Т-34 стали устанавливать довольно современную радиостанцию 9Р и переговорные устройства ТПУ-3бис [43].

Углубляясь в теоретические основы применения танков, хорошо подкрепленные к 1941 году обширным практическим (в основном немецким) опытом, легко прийти к выводу, что эффективность применения танка как коллективного оружия зависит не столько от его броневых, ходовых или огневых характеристик, сколько от тактики применения танковых частей и подразделений, взаимодействия танков на поле боя и, конечно, от мастерства танковых экипажей, то есть опять же от взаимодействия четырех или пяти человек. Все эти ключевые показатели в свою очередь самым непосредственным образом определяются качеством связи между танками и между членами танкового экипажа в каждом танке. Если связь является решающим фактором для боевых действий танковых войск, то что говорить о многотысячных войсках военного округа.