Геннадий Лукьянов - Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?

Читать онлайн «Накануне 22 июня. Был ли готов Советский Союз к войне?». Страница 24

Автор Геннадий Лукьянов

Причем на каждом этапе телеграмму необходимо было расшифровать, прочитать и уяснить ее смысл, вновь зашифровать новое сообщение (другим шифром) и отправить в нижестоящую инстанцию. В каждом случае телеграмма должна быть подписана командующим (наркомом обороны), начальником (Генерального) штаба и членом (Главного) военного совета. И только командир части (дивизии) доводил этот сигнал до подчиненного ему личного состава без подписей и применения шифровальной техники, а именно звуковой сиреной, голосом по телефону, а также посыльными через (оперативного) дежурного.

Читатель может сам прийти к пониманию абсурдности существовавшего в то время порядка доведения сигнала о приведении войск в (полную) боевую готовность и оценить время, необходимое для его передачи от наркома обороны до солдат и офицеров непосредственно в войсках. По-хорошему начинать оповещение необходимо было чуть ли не за сутки, почти как в Римской империи в I веке до нашей эры. Описанный порядок — не шутка и не розыгрыш, а показатель степени деградации сталинской «школы» государственного и военного управления.

Особое «восхищение» вызывает тот факт, что и командующий военным округом, и командующий армией вынуждены были подписывать у (своего) члена военного совета приказ о подъеме войск по тревоге, несмотря на то, что такая директива из Москвы должна приходить за подписью наркома обороны, начальника Генерального штаба и члена Главного военного совета. Создается впечатление, что Сталин этот порядок исходно задумал таким образом, чтобы нельзя было своевременно привести войска в (полную) боевую готовность или по крайней мере максимально затруднить этот процесс.

Нелепость указанного порядка была столь очевидна, что командующий ПрибОВО генерал Ф.И. Кузнецов вынужден был в пределах своих полномочий пойти на крайний шаг и внести в него некоторые коррективы, а также предусмотреть дополнительные меры по оперативному оповещению. В директиве военного совета ПрибОВО № 00224 от 15.06.1941 «О порядке оповещения войск округа» предусматривалась возможность передачи информации о начале войны по радио открытым текстом с применением кодовых слов [2]:

«4. Донесения по радио посылать открытым текстом, ему должен предшествовать пароль “СЛОН” и цифра, шифрующая должность доносящего (см. приложение 1). Для проверки подлинности донесения в конце его должен стоять отзыв “СНАРЯД”. Донесение должно быть отправлено через радиостанции 11-АК или РСБ на волне 156. Для своевременного получения донесения приемники всех штабов соединений с 17.6.41 г. должны стоять на волне 156».

Трудно назвать какие-либо мероприятия в повседневной деятельности войск (не связанные со строительством гаража для командира части или соединения[100]), которые бы не способствовали делу повышения боевой готовности. Весьма поучителен в понимании деятельности по обеспечению боевой готовности уже упомянутый Приказ войскам ПрибОВО № 0052 от 15.06.1941 [1], в котором, в частности, говорится:

«Проверка боевой готовности частей округа показала, что некоторые командиры частей до сего времени преступно не уделяют должного внимания обеспечению боевой готовности и не умеют управлять своими подразделениями и частями. <…>

Готовность бойцов 90-й стрелковой дивизии плохая — ранцы не укомплектованы, воды во флягах нет, снаряжение не подогнано. <…>

Распределение продуктов на суточные дачи в 286-м стрелковом полку не произведено, и бойцы суточной дачи на руках не имеют».

Приведенный фрагмент из приказа командующего ПрибОВО наглядно демонстрирует блестящее знание генералом Кузнецовым Федором Исидоровичем всех тонкостей воинской службы и прекрасное владение им информацией о состоянии вверенных ему войск[101].

Еще один яркий пример по обеспечению боевой готовности можно найти в директиве Генерального штаба войскам западных военных округов от 13.06.1941. В ней, в частности говорится:

«1. Для повышения боевой готовности войск округам все глубинные стрелковые дивизии и управления стр. корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия (директива НКО за № 503859/сс/ов)».

В самой директиве нет ни слова о приведении войск в (полную) боевую готовность, и она этого не требует. Но из нее вытекает, что новая (видимо, более выгодная) дислокация некоторых (глубинных) соединений будет способствовать повышению (обеспечению) боевой готовности.

Поэтому главнокомандующий, а тем более Верховный, должен очень хорошо понимать, что именно он требует от подчиненных ему войск, применяя в директивах термин «боевая готовность».

Завершая условно теоретическую оценку соотношения между боевой готовностью и другими составляющими обороноспособности и боеспособности, необходимо показать реальное состояние советских войск и системы их управления в 1941 году, а также общий уровень подготовки советских командиров и начальников. Все эти показатели наиболее ярко продемонстрировала вторая агрессия Советского Союза во Второй мировой войне[102], то есть захват силой части территории Финляндии.

Против этой крошечной (по советским меркам) страны Сталин выставил группировку войск, на порядок превышавшую все вооруженные силы Финляндии. Так, на 11 февраля 1940 года группировка советских войск составляла более 460 тысяч человек, то есть почти в три с лишним раза превышала войска финнов. Танков же было выделено в 44 раза, а самолетов почти в 12 раз больше. Казалось бы, что при таком немыслимом перевесе советские войска должны были за пару дней буквально стереть финнов с лица земли. Однако все оказалось совсем не просто, и горстка защитников Финляндии действительно смогла оказать жесточайшее сопротивление советским войскам и нанести им огромный урон. В результате этой кампании потери Советского Союза составили без малого 400 тысяч человек по личному составу (в шесть с лишним раз больше, чем у финнов), почти 2400 танков, или в 300 раз больше, чем у финнов[103], и около 750 самолетов, то есть в 12 раз больше, чем у защищавшейся стороны.

Если оценивать результаты советско-финской войны с позиций большой политики и исходя из стратегической оценки сложившейся ситуации, то Сталин и Молотов нейтральную Финляндию своими собственными руками превратили в заклятого врага Советского Союза. Таким образом, они заранее обрекли Ленинград на полную блокаду, а сотни тысяч его жителей — на голодную смерть. Этого можно было избежать, только лишь следуя народной мудрости «Не плюй в колодец, пригодится воды напиться». Блестящий пример политической «прозорливости», «глубочайшей» оценки военно-политической обстановки и стратегической «дальновидности».

Оценивая же ход советской агрессии против Финляндии[104] с военной точки зрения, нельзя не заметить, что если бы советские войска, которые не уступали вермахту ни по численности, ни по оснащению, в июне 1941 года сражались бы так же, как и финны, с такой же интенсивностью уничтожали бы немецкие танки и самолеты, то непонятно, смог бы Гитлер дойти хотя бы до Минска, а не то что до Москвы.

Как можно было не понять ужасающее состояние советской военной машины при таком унизительном соотношении потерь в войне с противником, которого, по-хорошему, следовало назвать мухой по сравнению с Советским Союзом? Сталин скрыл размер потерь и от советского народа, и от конституционных органов власти, и даже от партийных руководителей. Но ведь кроме Сталина об этом, в конце концов, знал Тимошенко, который командовал группировкой советских войск на Карельском перешейке и который сразу после этого был повышен до наркома обороны[105], видимо, за «блестящее» управление войсками в войне с Финляндией.

Неужели Сталину и Тимошенко после этой пирровой победы было непонятно, что они не то что умением, но даже числом воевать не умеют? Что же эти деятели сделали, чтобы исправить ситуацию, какие уроки они извлекли из столь позорной войны? Чтобы не бросать тень на многих советских командиров, которые вынуждены были проливать кровь на поле боя и ценой своей жизни обеспечили реализацию преступных планов Сталина по захвату части территории Финляндии, необходимо совершенно однозначно отметить, что нежелание воевать умением исходило в первую очередь от Сталина.

Для того чтобы воевать не числом, а умением, необходимо было, во-первых, выработку решений и управление войсками поставить на научную основу. Во-вторых, для этого нужны были независимо мыслящие генералы и офицеры. В-третьих, им пришлось бы предоставить право свободно выражать свои мысли, идеи и предложения и даже отмечать ошибки вышестоящих начальников. При таком подходе «дурь» некоторых маршалов и самое главное — будущего генералиссимуса[106] выплывала бы на поверхность чуть ли не ежедневно. Однако, как известно, научность, творчество и свобода мысли в принципе составляют главную угрозу тоталитаризму, то есть в то время в нашей стране единоличной и безграничной власти Сталина. Для него же власть представляла наивысшую ценность, значительно более высокую, чем идеалы марксизма-ленинизма, а тем более интересы государства, страны и народа. Поэтому главным врагом для Сталина были научность и свобода мысли. В такой системе независимо мыслящие командиры просто не могли выжить, и единственным способом для них остаться в живых был тотальный конформизм[107].