Читать онлайн «У истоков Черноморского флота России. Азовская флотилия Екатерины II в борьбе за Крым и в создании Черноморского флота (1768 — 1783 гг.)». Страница 28

Состояние флотилии на Днепре для кампании 1738 г.{208}

1) Ниже порогов при Очакове, Кинбурне и других на Днепре постах находятся: 254 дубель-шлюпки и кончебаса, из которых несколько от штормов повреждены, однако ж оные починиваются… 40 запорожских лодок или больших ботов; 250 байдаков или барков, которые все на казармы и прочее строение в Очакове и Кинбурне разбираются; 50 шлюпок ординарных, дельялов и мелких ботов.

2) Ниже порогов, при Усть Самаре имеется судов, которые по вскрытии весною воды вниз спущены быть могут: 186 дубель-шлюпок и кончебасов, 2 малые галеры, 2 прама, 56 ординарных шлюпок, дельялов или ботиков.

3) При Переволочне и Мишурном Роге имеется для мостов на Днепре: 35 плашхоугов, 38 больших покрытых барок, 80 малых покрытых же барок, итого 153 судна.

4) У Брянска еще имеется: 5 больших галер, 2 больших прама, которые? судов ветхи и токмо под Киевом для прикрытия обеих крепостей со свободной стороны употреблены быть могут…

5) Сей зимы надобно из предложенной уже флотилии при Брянске построить… 2 прама по проекту господина вице-адмирала Сенявина, 10 галер для перевоза лошадей, 10 галер для транспорта войск и провианта, 100 шлюпок или гекботов. При вышеписанных судах 10 венецианских ботов и 50 запорожских ботов по той пропорции, что у казаков имеются.

6) Остальное число предложенной флотилии в предбудущем лете с лучшею свободностью построено быть может, а именно: 1 прам, 10 галер для транспорта лошадей, 30 галер о 16-ти банках, 30 бригантин, 60 ластовых судов, 20 венецианских ботов. При вышеписанных судах 500 байдаков с прочими ластовыми судами для транспорта лошадей и провианта.

Кампания же 1739 г. в судьбе Днепровской флотилии вообще стала примером грандиозного провала всех действий морских сил России в этой войне. Кроме того, ее итог можно смело сопоставить и с общим итогом всей Русско-турецкой войны 1735–1739 гг.: огромные затраты при отсутствии результата. Вначале флотилия продолжала нести потери от чумы и прочих заболеваний. В частности, в январе 1739 г. от чумы умер сменивший Н.А. Сенявина контр-адмирал В.А. Дмитриев-Мамонов. В командование вступил капитан полковничьего ранга Я.С. Барш, произведенный вскоре в контр-адмиралы. Между тем, суда флотилии, построенные из сырого леса, гнили. Экипаж испытывал острую нужду практически во всем. Правда, до своей кончины В.А. Дмитриев-Мамонов в январе 1739 г. распорядился выдавать матросам бесполезно гниющий под дождями на берегу морской провиант из расчета половинной дневной его порции. Но 1 июня последовало распоряжение Миниха вычитать у них из жалованья его стоимость, и выдачу морского провианта пришлось прекратить. Следствием стал новый рост заболеваемости среди моряков: к августу 1739 г. из 1303 морских чинов флотилии Я.С. Барша 562 были больны. Естественно, что в такой ситуации поддерживать боеготовность флотилии, к тому же разбросанной по 12 пунктам, было уже невозможно.

Между тем, в августе Б.Х. Миних неожиданно распорядился провести силами флотилии экспедицию на Аккерман. Неподготовленная, да еще и совпавшая со штормовой погодой на Черном море, она естественно закончилась провалом. Как только отобранные для экспедиции суда с десантниками на борту 24 августа вышли из Очаковского лимана, они попали в сильный шторм и из-за открывшихся сильных течей вынуждены были повернуть обратно.

Далее Днепровская флотилия начала агонизировать. Вот что писал по этому поводу Я.С. Барш: «…Оная флотилия в немалом числе судов состоит, точию для самых нужнейших случаев, яко то есть атаки неприятельских эскадр или каких при море лежащих крепостей весьма безнадежна…». Далее шло перечисление пришедших в негодность судов. Кроме того, Барш четко указывал и на то, что после оставления Очакова в 1738 г. базироваться его флотилии просто негде. Однако увлеченный победами на суше Миних просто забыл о ней.

Агонию теперь уже полностью небоеспособной и соответственно бесполезной флотилии решился прекратить генерал-фельдмаршал П.П. Ласси, принявший командование войсками в этом районе после своего возвращения к Днепру от Перекопа. Он посоветовал просто ликвидировать флотилию, не имевшую места для базирования, еле державшуюся на воде и уже неспособную вернуться через пороги. Фактически это и было предписано последовавшим после заключения мира с Турцией императорским указом от 15 октября 1739 г., говорившем об упразднении Днепровской флотилии.

В заключение нельзя не отметить один эпизод. 2 сентября 1739 г. две шлюпки с запорожскими казаками, посланные из устья Днепра в Днепровско-Бугский лиман для разведки неприятельских сил при реке Березани, захватили турецкий кончебас и 25 пленных. Таким образом, казаки оставались верными себе, показав, что даже со шлюпками можно добиться успеха. Нужны лишь соответствующие подготовка и желание. Однако очень часто российским военным и историкам проще сослаться на трудности, объясняя очередную неудачу в ходе военных действий.

Таким образом, вся история Днепровской флотилии в 1736–1739 гг. свелась, к сожалению, к излишне частой в России формуле организации всевозможных мероприятий: подготовка в последнюю минуту, значительные затраты, ничтожный результат. Иными словами, ошибок при создании Днепровской флотилии было еще больше, чем на Дону.

Какой же итог попытке морских действий в войне 1735–1739 гг. можно подвести? Война, несмотря на все неудачи Донской и Днепровской флотилий, тем не менее весьма показательно продемонстрировала значение морской составляющей для победы над Турцией, заодно раскрыв новые горизонты. Во всяком случае необходимость морской поддержки хотя бы на Азовском море стала совершенно очевидной.[55] Без нее было очень сложно занять и оборонять Азов и дельту Дона (опыт кампаний 1736 и 1739 гг.), владение которыми означало выход на Азовское море и прикрытие десантоопасного направления. Еще сложнее без содействия с моря было занять и удержать Крым (опыт кампаний 1736–1738 гг.). Здесь наличие флотилии позволяло в значительной степени решить вопрос обеспечения войск в Крыму и открывало возможности для прорыва в Крым не только через Перекоп с его внушительными укреплениями. Так, в 1737 г. Донская флотилия П.П. Бредаля, занимаясь снабжением армии П.П. Ласси продовольствием и водой, также обеспечила ее переправу через Сиваш на Арабатскую стрелку, что стало абсолютно неожиданно для крымских татар. Лишение такой поддержки во многом предрешило неудачу этого похода П.П. Ласси в Крым.{209} Наконец, наличие морских сил позволяло провести экспедицию и против Константинополя.

Однако тот же опыт обозначил и ряд серьезных проблем. Во-первых, для успешной организации и использования морских соединений обязательно нужна была яркая, самостоятельная личность, способная действовать нестандартно; во-вторых, этой личности крайне важно было предоставить возможность действовать свободно; в-третьих, нужно было найти тип судов, способных противостоять на Азовском и Черном морях турецкому флоту, использовавшему как гребные суда, так и линейные корабли. Последняя проблема настолько остро доминирует во всех материалах войны 1735–1739 гг., что создается впечатление ее непреодолимости. С одной стороны, военные лодки и боты имели весьма ограниченные возможности, а с другой — построить сколько-нибудь крупные суда, как казалось, не позволяли гидрографические условия Дона (особенно его дельты) и Таганрогского залива. Даже галеры, по мнению П.П. Бредаля и офицеров его флотилии, было очень сложно вывести из Дона в Азовское море. Проблемой являлось и определение места базирования судов на Азовском море.

Так что успешный опыт борьбы против Турции на море имелся, причем немалый. Более того, турок пока удавалось бить фактически только при стремительных и внезапных ударах с моря или при совместных действиях с суши и моря. Сугубо сухопутные мероприятия терпели неудачу: походы В.В. Голицына, первый Азовский поход Петра I в 1695 г. и его же Прутский поход 1711 г., наконец, походы Б.Х. Миниха и П.П. Ласси в 1736–1738 гг. Ну а то, что Азовский флот Петра I в итоге оказался дорогим и использовался недостаточно, еще не дает повода делать вывод о второстепенности морской силы.

Вернемся к событиям осени 1768 г. Итак, 25 сентября Турция объявила России войну. В свою очередь, Российский императорский двор 8 ноября (сразу по получении известий) обратился с декларацией ко всем европейским державам в связи с арестом своего министра в Константинополе A.M. Обрескова (Турция объявила войну этим действием). В ней, в частности, говорилось, что Екатерина II «противу истинной склонности своей» намерена употребить дарованные ей «от Бога силы в отмщение» и в доставление России «полного и публичного удовлетворения», чем было подчеркнуто, что Российское государство стало жертвой агрессии.{210} А 18 ноября того же года был обнародован уже манифест Екатерины II о начале войны с Оттоманской Портой.{211},[56] На этом юридические формальности закончились.