Читать онлайн «Как Париж стал Парижем. История создания самого притягательного города в мире». Страница 49

К концу XVII века, по слухам, эти ветреные кокетки стали использовать свое безупречное чувство стиля, чтобы добавить еще больше путаницы в социальную иерархию. Говорили, что в Париже встречается женский эквивалент парвеню – женщина скромного происхождения, но невероятной красоты и с безукоризненным вкусом, что заставляло других принимать ее за благородную даму.

Никто не высмеивал кокеток так безжалостно, как журналист и писатель Эсташ Ленобль. В своих произведениях он изображал город, где богатые и бедные, благородные и простые так перемешиваются в парках и других публичных местах, что у женщин низкого происхождения действительно появляется шанс создать себя заново.

В периодическом издании 1696 года Ленобль опубликовал Le Luxe des Coquettes («Дорогие вкусы кокеток»). Двое друзей на прогулке в саду Тюильри, считавшемся главным местом развлечения кокеток, замечают пару прекрасно одетых женщин. Каждая деталь их нарядов дает понять, что они – аристократки самых голубых кровей: вышивка золотой нитью, настоящие драгоценные камни, «которые поблескивают на платьях». Один из друзей пытается определить их социальное положение. По его мнению, эти дамы – «по меньшей мере маркизы». «Ты что, из каменного века? – насмешливо возражает другой. – Сегодня, – объясняет он, – все смешалось в одну кучу. Люди больше не ограничены тесными рамками своего происхождения».

Таким образом, пестрое, помешанное на моде общество большого города взрастило этот новый тип женщины, кокетку, вышедшую из низов красавицу, которая использовала свой вкус и умение модно одеваться, чтобы выдавать себя за благородную даму и наслаждаться современным Парижем, его публичными садами и местами для прогулок, где она могла себя продемонстрировать. «Профессиональные кокетки, – предупреждал Ленобль, – в совершенстве владеют искусством понемногу высасывать у богатого мужчины его состояние». Их «великолепный вид» привлекает «множество птичек, с которых они могут ощипать перышки», а «деньги простофиль развивают в них еще более дорогие вкусы». К концу века некий сатирик провозгласил, что кокетки – «главная сила в Париже».

Гравюра Лармессена высмеивала поведение парижских кокеток, которые отказывались хранить верность одному мужчине

Кокетки стали предшественницами действительно опасных парижан конца XVII века, aventuriers и aventurières, то есть авантюристов и авантюристок. Сначала возникло понятие coquet, мужчина, разбивающий женские сердца, но оно не получило широкого развития. Aventuriers же могли быть как мужского, так и женского рода. И хотя общественность, как правило, не поднимала большого шума на тему кокеток, обирающих своих ухажеров, преступления их «последователей» описывались в красочных, зачастую зловещих деталях.

Данкур стал первым драматургом, который познакомил французов с этим новым племенем. Главный герой его «Модного кавалера», шевалье де Вильфонтен, у которого нет ни гроша в кармане, характеризуется автором как авантюрист. Это слово, которое изначально обозначало человека, «который отправляется на войну в поисках славы», приобрело во французском языке новое значение: теперь это был тот, кто «не имеет денег», «желает разбогатеть и неразборчив в средствах» и «не будучи влюблен ни в одну из женщин, старается завоевать расположение всех». Шевалье де Вильфонтен Данкура представляет собой как раз такой новый тип рыцаря. Он поддерживает отношения сразу с пятью или шестью женщинами, каждая из которых старше его, и выманивает у них деньги для оплаты своих счетов. Вывод Данкура: «Многие из нынешних молодых господ в делах любви ведут себя как сущие мерзавцы», поскольку им нужно много денег, чтобы поддерживать видимость богатства.

Вскоре у этих новых рыцарей, которых во Франции называли еще chevaliers aventuriers, появилось имя и в английском языке: adventurers (авантюристы, искатели приключений, аферисты) или fortune-hunters (охотники за приданым). И охотники за приданым изображались как чисто парижский феномен. Одно из периодических изданий, École du monde nouvelle, в качестве примера напечатало историю молодого шевалье де Кардона, который женился на «очень богатой вдове намного старше его» и с невероятной скоростью проматывал ее состояние – скажем, на «великолепные наряды», чтобы «ослеплять» других, более молодых женщин.

В 1697 году Ленобль пишет роман La Fausse Comtesse d’Isamberg («Фальшивая графиня д’Изамберг») о приключениях двух авантюристов крупного масштаба, Понсака и Калисты. Мы впервые встречаемся с мошенником Понсаком во французской провинции, где он пытается убедить богатых горожан, и в частности одну состоятельную вдову, что он – человек благородного происхождения и чистых намерений. Калиста – первая в длинной цепочке героинь французской литературы, обладающих опасной красотой и привязанных к роскошному образу жизни и красивым вещам, которыми так манит Париж. Именно здесь она разворачивается вовсю, играя роль графини.

Понсак и Калиста «устраивают» два дома – один в квартале Маре, другой – на противоположном конце города в Фобур-Сен-Жермен. Париж – огромный город, и в нем масса людей, и это дает им возможность действовать с размахом. Они принимают фальшивые имена, обмениваются предметами роскоши, пересылая их из дома в дом, украшают приобретенные нечестными путями безделушки и фарфор поддельными монограммами и гербами.

Все принимают Калисту за графиню д’Изамберг, и ей удается покорить как английского лорда, так и некоего Грипе, человека, который «с задворок общества» сумел подняться до положения одного из самых богатых парижских финансистов. Лорд считает, что ухаживает за дамой своего круга, в то время как финансист надеется, что его «пять или шесть миллионов» помогут ему приобрести жену-аристократку и повысить свою социальную позицию.

Действительно ли эти парижанки были столь прекрасны? И в самом ли деле связь с ними представляла такую опасность? Мы никогда не узнаем этого наверняка, но все же многочисленные свидетельства позволяют сделать вывод, что эти роковые красавицы авантюристки не были вымышленными персонажами. Истории, похожие на эту, рассказывают многие источники, от писем и мемуаров до периодических изданий и путеводителей. Современная пресса развлекала читателей анекдотами о таинственных женщинах, которые появляются в парижских модных кругах и убеждают всех вокруг, включая юных аристократов, в своих «голубых кровях» – а затем обирают их до нитки. При этом все журналисты настаивали, что эти рассказы – «совершенная правда», как, например, Луи де Майи, настоящий дворянин и потомок древнего рода, опубликовавший целый труд, посвященный парижским публичным садам и тем людям, которые их посещают.

Модные картинки также подтверждают мнение о том, что aventurières часто появлялись в общественных местах Парижа. Гравюра 1690-х годов изображает самых знаменитых из них, сестер Луазон, величайших красавиц своего времени весьма скромного происхождения, известных своими любовными связями с мужчинами из самых верхов. О них ходило множество сплетен. На этой гравюре (с. 270) сестры Луазон – одна из которых, как все знали, была блондинкой, а другая брюнеткой – рука об руку прогуливаются в каком-то парке, скорее всего саду Тюильри. Они одеты по последней моде и с большим вкусом, однако у них есть нечто общее с нелепо разряженными финансистами, которых мы можем видеть на других картинках: на лицах у этих дам слишком много mouches, то есть мушек.

Большой город с его быстро развивающейся индустрией роскоши и моды служил прекрасными подмостками для всех этих женщин, которые век спустя будут известны под одним общим именем: femme fatale, роковая женщина. Подобно кокеткам и авантюристкам, femme fatale была красива и соблазнительна и часто разрушала жизни тех мужчин, что не могли устоять перед ее чарами.

Другой взгляд на обольстительность парижанок также сформировался в XVII веке. В 1655 году в свет вышла книга, не имевшая прецедента, – тоненький томик под названием L’École des filles («Школа для девочек»). Это был первый пример современной эротической прозы. После того как кардинал Мазарини объявил книгу «в высшей степени порочной», цензоры постарались уничтожить каждую копию, которую только смогли найти, и тем самым сделали «Школу для девочек» подпольной классикой.

Самый старый уцелевший экземпляр книги датируется 1667 годом. Это издание стало источником настоящих мучений для секретаря Адмиралтейства Самюэля Пеписа, о чем он написал в своих дневниках. Увидев книгу на прилавке своего любимого книжного магазина, он сразу же захотел прочесть ее, но, терзаемый разными страхами – например, что он внезапно умрет и «Школу для девочек» найдут в его библиотеке, – он некоторое время откладывал покупку. В конце концов Пепис решился на компромисс: он купил книгу, прочитал ее несколько раз, а затем сжег.