Читать онлайн «Британская разведка во времена холодной войны. Секретные операции МИ-5 и МИ-6». Страница 33

Холокост изменил политику Великобритании в Палестине. Когда подробности фашистских массовых убийств в Европе появились в мировых средствах массовой информации после 1945 г., стало неприемлемым в глазах всего мира, чтобы Британия мешала въезду еврейских беженцев в Палестину. Новый американский президент Гарри Трумэн неоднократно требовал, чтобы правительство Великобритании позволило ста тысячам еврейских беженцев немедленно въехать в Палестину, хотя его требование не было поддержано Госдепартаментом США, который рекомендовал контролировать иммиграцию евреев в Палестину. Несмотря на оказываемое давление, правительство Великобритании отказалось значительно повысить квоту для еврейских иммигрантов. Увидев, что их надежды на рост еврейской иммиграции не оправдались, все сионистские боевики в Палестине – Хагана, Иргун и «банда Штерна» – в конце 1945 г. объединились в Еврейское или Объединенное движение сопротивления, чтобы бороться с англичанами.

На этом этапе англичане столкнулись с, казалось бы, безнадежно непримиримой ситуацией. К концу войны некоторые британские официальные лица уже пессимистично предсказывали, что Великобритания не сумеет совершить невозможное – решить проблему Палестинского треугольника между ними, евреями и арабами. В 1945 г. особый уполномоченный в Палестине сэр Дуглас Харрис сказал, что Великобритания занимается бесполезным делом. Вскоре после этого министр финансов Хью Далтон пожаловался Клементу Эттли, что нельзя строить прочную базу на осином гнезде23.

Перед 1948 г. несколько ведущих политиков будущего Государства Израиль участвовали в борьбе с англичанами. Менахем Бегин, один из столпов израильской политики, был объявлен англичанами террористом, равно как и другой будущий премьер-министр Израиля Ицхак Шамир и по крайней мере один будущий судья Верховного суда (Меир Шамгар) и будущий министр юстиции (Шамуэль Тамир). Сам Авраам Штерн был впоследствии увековечен на израильской почтовой марке, а в наше время израильский городок Штерн является местом проживания ряда представителей ведущей политической и интеллектуальной элиты. Все это ведет к тому, что хочется спросить: законно ли называть этих борцов террористами? После создания в мае 1948 г. Государства Израиль подавляющее большинство тех, кто боролся с англичанами, отказались признать, что они были террористами, называя себя вместо этого «борцами за свободу». Но суть дела в том, что в то время боевики из «банды Штерна» открыто признавались в применении тактики терроризма. Считается, что «банда Штерна» – одна из последних группировок в мире, которая называла себя террористической организацией. Некоторые из ее членов использовали термин «терроризм» как почетный знак, очевидно, для того, чтобы идеализировать насилие. Лживые мифы по-прежнему утверждают, что члены Иргун и «банды Штерна» были «солдатами» и «борцами за свободу высочайшего нравственного уровня». Не далее как в июле 2006 г. группа израильтян «правых» взглядов, включая Бенджамина Нетаньяху, присутствовала на поминальной церемонии, организованной «Центром наследия Менахема Бегина», по поводу 60-й годовщины взрыва в гостинице «Царь Давид», который они упорно называют акцией «борьбы за свободу». Мемориальная доска в память об этом взрыве вызвала официальную реакцию британского посла в Тель-Авиве, который настаивал на том, что оскорбительно праздновать годовщину террористического акта. На самом деле Иргун и «банда Штерна» выбирали в качестве объектов нападения и убивали невинных гражданских лиц. Жертвы более половины из сорока двух политических убийств, совершенных «бандой Штерна» и Иргун, были евреями, которые были «коллаборационистами» и сотрудничали с англичанами.

То, насколько Иргун и «банда Штерна» были незаконными формированиями, видно по тому факту, что после того как в мае 1948 г. начало свое существование Государство Израиль, новому израильскому правительству пришлось заниматься исходившими от них угрозами. Когда Давид Бен-Гурион стал первым премьер-министром Израиля, твердая позиция, которую он всегда занимал в отношении «банды Штерна» и Иргун, привела к некоторой драматической конфронтации. В июне 1948 г. он приказал еврейским войскам стрелять по кораблю, стоявшему на якоре недалеко от Тель-Авива, под названием «Альталена» (таков был старый литературный псевдоним Владимира Жаботинского), на котором находились сочувствующие евреям и оружие для Иргун. В этот момент хрупкое молодое израильское государство было близко к гражданской войне, как никогда еще за всю свою историю. У этого эпизода есть отголоски и более близкие к нашему времени. В 1995 г. премьер Израиля Ицхак Рабин был убит ультрасионистским экстремистом «в отместку» за то, что он предложил вывести израильские войска из сектора Газа, а также за то, что находился среди тех солдат, которые обстреливали «Альталену» в 1948 г.24

В послевоенные годы в МИ-5 не было специального отдела, который занимался бы противодействием терроризму, но она занималась этим под лозунгом «борьбы с подрывной деятельностью», за что отвечал отдел Ф. Офицерами отдела Ф, больше всех обеспокоенными деятельностью сионистов, были Алекс Келлар и его помощник Джеймс Робертсон. Келлар был шотландцем с броской внешностью и дипломами юриста, полученными в Эдинбургском и Колумбийском университетах. Вероятно, он вдохновил Джона Ле Карре, который изобразил «человека в кремовых манжетах» в своем первом романе «Звонок покойнику» (1961) и которого в 1966 г. сыграл в фильме под названием «Смертельно опасное дело» Макс Адриан в шелковом халате с драконами с пурпурным платком в кармашке и розой в петлице. Во время войны Келлар был начальником SIME и часто ездил из Лондона в различные бюро МИ-5 на Ближнем Востоке. Позднее, находясь на Дальнем Востоке, Келлар отправил в штаб-квартиру МИ-5 запросы на «тропический комплект», включив в него «два пляжных костюма и один полотняный сайгонский костюм, белые рубашки из хлопковой ткани и смокинги из «акульей кожи». Гомосексуальная ориентация Келлара была широко известна в МИ-5 – удивительный факт с учетом того, что в те времена гомосексуальные связи были в Великобритании незаконны и считались на Уайтхолле потенциальным источником шантажа. Там также, очевидно, осталась не замечена гомосексуальная ориентация кембриджского шпиона Энтони Бланта. Несмотря на его иногда легкомысленный внешний вид – он любил носить пурпурные носки, – в ходе своей 35-летней карьеры в МИ-5 Келлар находился на переднем крае в последние дни Британской империи и холодной войны, выступая в роли бродячего посредника по улаживанию конфликтов в череде чрезвычайных ситуаций, которые происходили во владениях Великобритании по всему земному шару25.

И хотя у Келлара были тайные дела на самом высоком уровне с колониальными администрациями по всей империи, посреднические сделки с национальными лидерами за закрытыми дверями, когда они готовились получить независимость, до сих пор в официальных рассекреченных документах Великобритании практически нет и следов его деятельности. В одном сборнике очерков об охране порядка в империи и деколонизации Великобритании под редакцией историка Дэвида Андерсона, опубликованном в 1992 г., отмечалось, что «темная личность» по имени Келлар находилась в одной из британских колоний накануне получения ею независимости, но в остальном до сих пор его карьера окутана тайной. Подобно многим ведущим английским разведчикам, он не обсуждал публично свою секретную работу после ухода в отставку. По окончании своей длинной карьеры в МИ-5 он ушел на тихую должность – и этого следовало ожидать – в Британское управление по туризму26.

МИ-5 поддерживало свое присутствие на Ближнем Востоке через SIME, которая к 1946 г. насчитывала уже 26 офицеров по вопросам обороны и безопасности, работающих от Гибралтара до Багдада, включая главные палестинские города – Иерусалим, Тель-Авив, Яффу, Хайфу, Газу и Наблус. В своих донесениях о сионистах, которые, как они думали, никогда не будут рассекречены и прочтены посторонними людьми, некоторые офицеры МИ-5 проявляли некоторый умеренный антисемитизм, который в то время заразил большую часть британских правящих классов. Несмотря на некоторые комментарии сотрудников, которые в настоящее время были бы расценены как политически неприемлемые, МИ-5 в целом всегда стремилась четко отделить деятельность подавляющего большинства евреев и сионистов от крошечного меньшинства, которое представляло собой угрозу безопасности Великобритании, как подчеркнул новый генеральный директор МИ-5 Перси Силлитоу в закрытой лекции для сотрудников Лондонского особого отдела в марте 1948 г.: «Разумеется, МИ-5 не волнует деятельность евреев как таковая. И МИ-5 не тратит время на изучение деятельности сионистов в целом, за исключением тех случаев, когда она явно носит подрывной характер или наносит ущерб планам обороны Британской империи. В сионизме как системе политических взглядов нет ничего незаконного. Он попадает в поле нашего интереса только тогда, когда деятельность его экстремистски настроенных приверженцев, безусловно, является тайной, подрывной или незаконной и, следовательно, представляет угрозу безопасности империи и этой страны»27.