Читайте книги онлайн на Bookidrom.ru! Бесплатные книги в одном клике

Читать онлайн «Рама для молчания». Страница 19

Автор Елена Холмогорова

Ни один автор не гарантирован от ошибок, даже если по второй профессии сам редактор. Мы же полагаемся на память. Но она материя тонкая, а посему рвется в самых неожиданных местах. Тут же дыру заштопывает фантазия. И вот результат: однажды ляпнул в печати, будто над «Метрополем» врубелевская… нет, не принцесса Греза, а с какой-то стати царица Савская. Навеяло с полузабытых страниц Библии. Или вот: в своем романе «Жилец» я зачем-то отдал Советскому Союзу Кишинев за пятнадцать лет до его «добровольного» присоединения. Просто событие это не удержалось в памяти, а столица Молдавской ССР на карте впечаталась в сознание с детских лет. Вот один зануда и поймал меня на этой ошибке, за что ему от меня искренняя благодарность. В критическом запале он уличил меня в том, что чекисты занялись самоедством лишь в тридцатые годы, а до того берегли свои драгоценные кадры. Но тут сошлюсь на авторитет графа А.К.Толстого, признавшегося, что в «Князе Серебряном» он умышленно сдвигал времена правления Ивана Грозного.

И занудству есть свои пределы. Помнится, когда в школе проходили «Горе от ума», легко и бездумно выработалось презрение к Молчалину с его формулой «Умеренность и аккуратность». А через год стали проходить стереометрию, где от нас в первую очередь и потребовалось: умеренность и аккуратность. Качества эти даже в стремительном хоккее уместны. Один раз в жизни был на матче, и самое яркое, что запомнилось, не голы, а крик Анатолия Фирсова партнеру Юрию Моисееву:

– ТщательнЕе, Юра, тщательнЕе!

Зато совершенно неуместно занудство на светском рауте, где мысли не дозволено ни расплываться вширь, ни углубляться до дна – с нелепого положения Пьера Безухова в салоне Анны Павловны Шерер завязывается интрига «Войны и мира».

Занудство и в пушкинские времена не поощрялось. Помните мнение света об Онегине? «Ученый малый, но педант». Поскольку слово «педант» пришло нам, как суп к столу Хлестакова на пароходе из Парижа, оно воспринимается не столь негативно, как наш русский зануда. Вообще заимствованные слова мы употребляем как эвфемизмы, изящную скорлупку для гнилого ореха. А в сущности одно и то же. Впрочем, абсолютных синонимов не бывает. Представьте себе некоего скрупулезного до мелочей человека, который устраивается на работу. Новый начальник, разумеется, пытается узнать, каково о нем общественное мнение. Если ему скажут, как об Онегине, схватит обеими руками. Но услышав «зануда», непременно протянет с таким задумчивым видом: «Зайдите, а лучше позвоните завтра». Это из тех завтр, которые не наступают никогда.

Вечно эти зануды своими каверзными вопросами типа «а что будет, если…» стреножат «души прекрасные порывы». А порывы эти не так хороши, как кажутся в момент восторга. Революции уничтожают сами себя, если на смену романтикам, возбудившим народ, не приходят зануды, понимающие, что делать наутро после победы.

На смену оголтелому романтику и душегубу Робеспьеру должен прийти зануда, впрочем, тоже изрядный душегуб, Наполеон, позаботившийся издать такие законы, которые неукоснительно исполняются до сих пор.

Реформаторы, в отличие от бестолковых даже при наличии недюжинного ума революционеров, отличаются именно занудством. Только наша нетерпеливость, склонность сию же минуту рвать незрелые плоды не дает завершить эти занудные повседневные преобразования, а тщательность врагов всяческих перемен – тихих, как мышки, бюрократов – разворачивает уставшее общество назад. Зануды романтические проиграли занудам реалистическим. Чук всегда успешнее Гека, «зато Гек умел петь песни». Отчего-то Гек, зануда-романтик, мне милее Чука-реалиста.

Елена Холмогорова Похвала ночным кошмарам

Земная жизнь кругом объята снами.

Федор Тютчев

Сладко ль видеть неземные сны?

Александр Блок

В Тверской области недалеко от нашего Устья есть деревня с удивительным названием – Сновидово. Мне следовало бы жить именно там. А может быть, и родиться…

Я всегда, с самого детства, видела сны. Если бы я их записывала, набралось бы многотомное собрание сочинений. Но сны редко поддаются не то что записи – даже пересказу. Кажется: все помнишь в деталях, начинаешь и сбиваешься, стройная только что логика рассыпается, диалоги не восстанавливаются, а яркие картины тускнеют и расползаются, как в детстве передержанная в воде переводная картинка.

Впрочем, бывает по-всякому.

Я не читаю детективов и никогда не смотрю никаких «страшилок» в кино или по телевизору. Тем страннее мой вчерашний сон. Какой-то щупленький маленький человечек хочет меня убить. Он своего намерения не скрывает, даже показал мне пистолет, правда, странно большой, похожий на автомат. Я этого почти карлика очень боюсь. Но, как ни странно, он вроде бы живет у меня дома. Я с ужасом рассказываю всем о нависшей угрозе, но мне не верят (прямо по Маркесу – «хроника объявленной смерти»). Последняя капля: он сидит за моим столом и ест перепелиные яйца. Перед ним на тарелке целый десяток. Сначала он брюзжит, что они плохо чистятся, а потом устраивает скандал: почему у меня нет подставок для перепелиных яиц, и как же он будет их есть, если захочет сварить всмятку?

Несмотря на то что наяву карикатурность всего этого совершенно очевидна, пробуждение не приносит мгновенного облегчения. И еще какое-то время остаешься во власти липкого страха, обводишь глазами комнату, как бы пробуя реальность на вкус, и лишь затем с облегчением вздыхаешь – это был сон. Но еще не раз вернется вопрос: что же он означал? Страх смерти, боязнь предательства? Предупреждал о реальной опасности?

А недавно мне снилось, что в доме полно гостей (причем не в моем доме, все кругом чужое, но я точно знаю, что здесь хозяйка) и я всех гоняю курить на лестницу. И то и дело кричу: «Смотрите, не выпустите кошку!» (это точно как в жизни). Но самое главное: я во сне физически чувствую, как дует, веет холодом по ногам – отсюда и страх, что дверь распахнута.

На прошлой неделе я во сне расхвасталась кому-то, как много вырастила рассады (чем не занималась никогда – не люблю и не умею), стала вынимать из какого-то шкафа пластиковые ящички и вдруг поняла, что давно росточки не поливала, и они, и без того хилые, поникли, безнадежно скукожились. Я хватаю графин (очень красивый, старинный, граненого синего стекла с серебряным, дивно изогнутым носиком) и начинаю лить живительную влагу в иссохшую землю. И будто в учебном фильме по ботанике, который показывали нам в школе, заряжая огромные бобины с пленкой в жужжащий проектор, на глазах, медленно и плавно листочки расправляются, стебли выпрямляются и растут-растут…

Вроде бы нелепые, немыслимые в жизни детали так органичны, так естественны во сне, а смещение масштабов переживаний – так понятно и непререкаемо.

Иногда сновидения настолько реальны, что я просыпаюсь, совершенно не выспавшись. Обычно это вполне нейтральные сны, но длинные и подробные. И получается, что по ночам проживаешь еще одну жизнь, а вовсе не отдыхаешь, как полагается, то есть, как говорится, «забыться сном» не выходит. Иногда, проснувшись, не сразу понимаю, где сон, где явь. Есть понятие «цветные сны». Я даже не улавливаю его смысла – какие же еще? Какая жизнь, такие и сны. И, собственно, ночные кошмары как раз приходят редко, не чаще, чем, по счастью, случаются в жизни.

Наверное, у каждого есть повторяющиеся сны. У меня их два. Один, не сомневаюсь, общий для многих. Я укладываю вещи, они не влезают в чемоданы, все выскальзывает из рук, а очень важно ничего не забыть, и времени на сборы уже совсем не остается… Да и второй, скорее всего, не оригинален. Я обнаруживаю в квартире лишнюю комнату. Главное чувство: как же это раньше я о ней не знала! И начинаю строить планы: библиотека? Спальня? Сломать стену и сделать огромную гостиную? Говорят, что это очень хороший сон, сулящий новые, неиспользованные возможности, скрытые до поры резервы.

Мне часто снятся умершие люди как живые, причем молодые, иногда такие молодые, какими я их не знала. Вот недавно снилась бабушка в огромном капоре, как на единственной ее детской фотографии. Мы гуляли в заснеженном саду, и она просила у меня прощения за то, что постирала мою любимую игрушечную собачку Джерри, а та оказалась не сшитой, а склеенной и расползлась. Это действительно было в моем детстве. Но во сне все увиделось наоборот: бабушка стала девочкой, а я – взрослой. Ужас в том, что я не только не простила, но сказала, что не прощу никогда. Куда делось мое великодушие?! Сон, в котором ведешь себя безнравственно, – вот подлинный кошмар, потому что я знаю, как следовало вести себя, потому что я на самом деле лучше, благороднее, потому что мне стыдно. Сон даже хуже яви – ему нельзя приказать вернуться на другую ночь, чтобы попросить прощения, а в жизни не все непоправимо…

Меня в снах поражает всегда не то, что, собственно, происходит, не странные сопряжения и допущения, воспринимаемые естественно, а с одной стороны – физически осязаемые вещи (как сквозняк, прохвативший ноги) и нравственные радости, страдания или же угрызения совести.