Читать онлайн «Генерал Деникин». Страница 16

На втором году службы Деникина генерал Сафонов умер. С прибытием его замены жизнь бригады резко повернулась.

Новоиспеченный командир, недавно получивший генеральское звание, был так презрителен, что никому из старших офицеров не подавал руки. Природный грубиян, он словно не замечал вокруг себя ни военных, ни штатских. Быт подчиненных генерала не интересовал, а на батареи он заходил лишь в дни бригадных церемоний. Уже на втором году своего командования бригадный однажды заблудился среди казарменного расположения. Вся часть, собранная в конном строю, ожидала его около часа.

Обычно командир сидел в канцелярии и сыпал оттуда предписаниями, запросами, взысканиями и даже арестами офицеров на гауптвахту, чего в бригаде сроду не бывало. В его служебных записках просвечивали отжившие воинские взгляды, да и просто незнание артиллерийского дела.

Удалец Амосов ушел, получив свою бригаду. Гомолицкого командир не выносил, стал преследовать, тот совершенно замкнулся в себе. Начались в гарнизоне дрязги, ссоры, пьянство, безудержный картеж. Многие офицеры будто бы забыли дорогу в казармы.

Разор бригадной жизни особенно подавлял молодежь, какая во многом прислушивалась к Деникину. Молодые офицеры демонстративно отказывались от приглашений бригадного на пасхальные разговения или на его домашние торжества. А трое из них застрелились. Совершили самоубийства, вроде бы, по своим личным причинам, но ведь главное для офицера – его военная семья.

Честь бригады меркла, и артиллеристы 2-й полевой, переживая, держались среди офицеров других частей едва ли не вызывающе. И так традиционно была рознь среди родов войск. Гвардия, в которой соперничали кавалергарды и конногвардейцы, свысока относилась к армии. Кавалеристы небрежно смотрели на иные виды оружия. Полевая артиллерия недолюбливала кавалерию и конную артиллерию, снисходительно глядела на пехоту. Конная артиллерия сторонилась полевой и искала дружбы с кавалерией. Пехотинцы терпели от всех.

2-я полевая артиллерийская бригада отлично общалась с пехотой своей дивизии, но избегала отношений с конной артиллерией и конницей ее корпуса. И вот сослуживец Деникина, храбрец и превосходный пистолетный стрелок, штабс-капитан Славинский сидел во время лагерных сборов в ресторане Брест-Литовска, когда туда пожаловали два конно-артиллерийских поручика.

Штабс-капитан, оказавшийся вне бригады с ее сыр-бором, в одиночестве расслабился, но сразу насторожился, когда присевшие за его стол поручики начали шутить о различии их и полевых артиллерийских частей. Славинскому показалось, что метят не вообще в полевых, а в его несчастную бригаду. Он вспылил. Постояли за себя и конно-артиллеристы.

Отходчивый Славинский остыл, когда понял, что поручики взялись не за его бригаду, а попросту зубоскалили. Чтобы предотвратить дуэль, штабс-капитан извинился. Разойтись миром решили и конноартиллерийские офицеры.

Так бы и осталось, если б не нрав командира конной батареи поручиков подполковника Церпицкого. Узнав о происшествии в ресторане, он потребовал от обоих этих офицеров послать вызовы Славинскому. Не уступили и во 2-й полевой, на бригадном суде чести обязали Славинского принять дуэли. Драться штабс-капитану предстояло с двумя противниками по очереди.

Как раз в те времена (20 мая 1894 года) вышел долгожданный ревнителями офицерской чести закон о дуэлях. На его основании правила о разборе ссор в офицерской среде гласили:

«I) Командир полка о всяком оскорблении, роняющем достоинство офицерского звания, нанесенном офицером своему товарищу, а равно нанесенным офицеру посторонним лицом или офицером другой части, передает на рассмотрение суда общества офицеров;

2) суд общества офицеров принимает меры к примирению в том случае, если признает примирение согласным с достоинством офицера и с традициями части; в противном же случае постановляет, что поединок является единственным приличным средством удовлетворения оскорбленной чести офицера;

3) когда поссорившиеся согласно определению суда решат окончить ссору поединком, суд общества офицеров употребляет свое влияние на секундантов в том смысле, чтобы условия дуэли наиболее соответствовали обстоятельствам данного случая;

4) если в течение двух недель по объявлении решения суда общества офицеров поединок не состоится и отказавшийся от поединка офицер не подаст просьбы об увольнении со службы, то командир полка входит по команде с представлением об его увольнении без прошения;

5) обязанности суда общества офицеров, указанные в предыдущих параграфах, возлагаются непосредственно на командиров частей в таких случаях, когда названного суда в части не имеется или когда самый случай, не касаясь обер-офицеров, превышает пределы его ведомства».

Накануне поединков вечером в бригадном лагере около адъютантского барака офицеры взволнованно обменивались мнениями. Пришли поддержать Славинского и офицеры из других полевых артиллерийских бригад. Все были возмущены, что двоих против одного выставил Церпицкий. Один из ветеранов резюмировал:

– Какова же честь его батареи, ежели ее надо защищать вдвое превосходящими силами?

Этой ночью Деникин, как и все молодые офицеры бригады, не сомкнул глаз. Не спали и солдаты, с которыми служил штабс-капитан.

Дрались на опушке леса возле бригадного лагеря. В назначенные четыре утра у прибывших конных артиллеристов случилась заминка. С ними не приехала лазаретная линейка, посланный за ней фейрверкер вернулся ни с чем. К возможным услугам стоявшей здесь бригадной линейки они прибегать не желали. Было очевидно, что конно-артиллеристы никаких компромиссов в поединках не хотели.

Дуэль установили на пистолетах, 25 шагов дистанция, по одному выстрелу, огонь по команде. Первым вышел против Славинского поручик Квашнин-Самарин. Отлично стреляющий штабс-капитан сразу после секундантской команды нажал на курок. Попал Квашнину-Самарину в живот, и тот рухнул.

Это была тяжелая рана, но конно-артиллеристы от помощи присутствовавшего бригадного врача отказались наотрез. Увезли своим ходом поручика в госпиталь.

Требовалось продолжать. Побледневший Славинский мрачно курил одну папиросу за другой. Спустя несколько минут он через своих секундантов предложил принести извинение второму конноартиллерийскому дуэлянту. Поручик отказался это принять.

Славинский хорошо знал и такие слова из дуэльных правил:

«Подлежит изгнанию из полка, когда обнаружится, что офицер, защищая свою честь или давая удовлетворение оскорбленному, не проявил при этом истинного чувства чести и личного достоинства, а обнаружил старание соблюсти лишь одну форму».

Штабс-капитан стал перед вторым противником. После команды он не стрелял. Поручик же дал по Славинскому промах. Тогда штабс-капитан выстрелил в воздух.

Самарин-Квашнин спустя два дня умер в госпитале. В следствии по этим дуэлям поведение штабс-капитана Славинского признали джентльменским. На подполковника Церпицкого наложили взыскания.

В другой заварушке Деникину самому пришлось горячо участвовать. Его бригада шла походом через Седлец, где стоял Нарвский гусарский полк. Артиллеристы расположились здесь отдохнуть до утра. И тут их подпоручик Катанский связался с гусарским корнетом. Катанского уважали в бригаде за его порядочность и хорошую образованность, но имел он и буйную натуру.

Катанский заспорил с корнетом на почве все той же корпоративной розни, за которой сослуживцам Деникина все чудился подвох их родной бригаде с горе-командиром. Подпоручик, как когда-то и Славинский, тягавшийся с конно-артиллеристами, без заминки оскорбил корнета.

Выделялся Катанский своим норовом среди сдержанных артиллеристов, а корнет с его исторически беззаветным гусарством вмиг воспламенился. К тому ж был корнет Карницкий поляком со всеми комплексами своего национального самолюбия. Гусар немедленно вызвал Катанского на дуэль и моментально прислал секундантов.

Гусарские и артиллерийские секунданты заседали всю ночь. Пригласили на совещание и Деникина, как старшего среди подпоручиков. Улаживать дело приходилось артиллеристам. Деникин трудился со всей осмотрительностью и красноречием. Гусары же фыркали и демонстрировали, что и сами готовы стать на барьер.

Не с этой ли дискуссии Антон Деникин начал осваивать азы труднейших переговоров, искусство чего так пригодится ему в роли Главнокомандующего Белой армии? Только к утру стало удаваться оставить ссору без последствий. И лишь на рассвете, когда бригадные трубачи заиграли «Поход», артиллеристы помирились с гусарами.

Последствия все-таки оказались. В Нарвском гусарском полку, как когда-то и у конно-артиллеристов, задним числом вдруг сочли, что оскорбление корнета Карницкого все же перевешивает примирение. Собрание гусар решило, что не стрелявшийся по такому поводу Карницкий не может оставаться в их полку.