Читать онлайн «Щит и меч «майора Зорича»». Страница 23

АРГ Никольского была аналогичной группе Зорича в Люблине. На этой встрече он заметил о существовавших некоторых сложностях зафронтовой засылки разведывательно-диверсионных групп и даже частых проколах, а то и провалах этой работы на территории Польши:

«Ещё до окончания войны нам стало известно, что почти все наши группы были уничтожены противником вскоре после приземления. Оправдались наши худшие опасения, высказывавшиеся в свое время руководству.

Посылка относительно многочисленных АРГ из числа советских людей, не знающих немецкого языка, являлась фактически авантюрой. Группы были слишком малы, чтобы защитить себя и вести разведку боем, и слишком велики для маскировки и укрытия в культивированных лесах Западной Польши и Восточной Пруссии.

Широкие просеки, разветвленная система лесных объездчиков, совершенные средства связи с телефонами не только в квартирах, но и на дорогах, покрывающих густой сетью всю страну, давали возможность по малейшему сигналу любого немца о появлении советских парашютистов направлять карательные отряды полиции и фольксштурма на броневиках, транспортерах с собаками в любой пункт, где могли скрываться наши люди.

В таких облавах зачастую принимали участие все немцы, способные носить оружие. Проводились так называемые "хазенягд" — охоты на зайцев, где в качестве зайцев выступали или бежавшие из лагерей военнопленные, или обнаружившие себя разведчики…

Из 120 героев, направленных нами из Бреста и Кобрина в Польшу, в живых осталось всего около десяти человек, с трудом выживших до прибытия в район их выброски советских войск.

Были случаи гибели разведчиков при их транспортировке за линию фронта. Наши самолеты, как правило, "воздушные трамваи" — "Ли-2", подбивали зенитчики противника и его ночные истребители».

Эти слова характеризуют ту сложную оперативную обстановку, с которой должен был встретиться руководитель чекистской группы майор Зорич.

В одном из приказов, подписанном генерал-фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем от 23 июля 1941 года, говорилось:

«Учитывая громадные пространства оккупированных территорий на Востоке, наличных вооруженных сил для поддержания безопасности на этих территориях будет достаточно лишь в том случае, если всякое сопротивление будет караться не путем судебного преследования виновных, а путем создания такой системы террора со стороны вооруженных сил, которая будет достаточна для того, чтобы искоренить у населения всякое намерение сопротивляться.

Командиры должны изыскать средства для выполнения этого приказа путем применения драконовских мер».

Забрасываемые в тыл врага разведывательно-диверсионные группы зачастую вырастали в крупные партизанские отряды и даже соединения. Наряду с проведением чисто боевой деятельности они создавали в захваченных противником городах резидентуры, обеспеченные радиосвязью с Центром. Агентура, находящаяся на связи у резидентов, вела наблюдение за передвижением войск по бездорожью, железным дорогам и автострадам, отслеживала поведение и действия оккупационных властей и их пособников, совершая против них диверсии и террористические акты.

В ходе приближения советско-германского фронта к границам европейских стран движение Сопротивления нацистам в них существенно нарастало.

С начала 1944 года радисты партизанских соединений, бригад и отрядов стали принимать указания Центра:

«С приближением фронта, не дожидаясь дальнейших распоряжений, двигаться на запад».

С весны 1944 года на территорию стран Восточной Европы на помощь их борющимся народам один за другим уходили омсбоновские бригады И. Золотаря, Е. Мирковского, А. Рабцевича и других командиров. Центральный штаб партизанского движения, в свою очередь, направил в сопредельные страны отряды и соединения П. Вершигоры, М. Наумова, И. Борана, В. Чепиги, М. Неделина, С. Санкова, В. Галицкого, И. Яковлева и других народных мстителей.

В январе — мае 1944 года в Люблинское воеводство Польши по частям стали прибывать партизанские соединения имени Александра Невского под командованием В. Карасева и отряд особого назначения «Охотники» Н. Прокопюка.

Появление на территории Польши и Словакии мощных партизанских соединений меняло обстановку в партизанском движении этих стран. Этот процесс повлиял на активизацию деятельности местных партизан, их количественный рост и качественные преобразования. Он вселял веру в победу над врагом.

У народных мстителей теперь расширялись возможности по добыванию планов гитлеровского командования. А также захвату оружия и боеприпасов путём смелых налетов, подрывов и разгромов складов, арсеналов и вражеских эшелонов. Более ощутимыми стали удары по общему для всех народов Европы врагу — гитлеровскому фашизму.

Но чем больше наносилось ущерба вермахту, тем жестче отвечало гитлеровское руководство на действия наших партизан.

Карательная акция — одна из крупнейших за всю войну — была разработана в Кракове в резиденции гитлеровского наместника в Польше Франка. В разработке её принимал участие рейхсминистр Восточных территорий Розенберг. Она проводилась под кодовым названием «Штурмвинд-1» и «Штурмвинд-2». В ходе боевых действий против партизан фашисты бросили три фронтовые дивизии общим количеством более 30 000 человек.

Но все потуги нацистов были безрезультатными. Разгромить партизан фашисты не смогли.

В целом весной 1944 года в Польше, кроме партизан Армии крайовой и Армии людовой, действовало 7 соединений и 26 отдельных отрядов советских партизан.

Их общая численность достигала 12 000 человек.

Жесточайший приказ Кейтеля по борьбе с унтерменшами безжалостно проводился в жизнь. Так называемые эйнзатцгруппы осуществляли карательную работу на территории Советского Союза, а затем и в Польше под нацистским девизом, сформулированным Борманом:

«Славяне должны на нас работать. Если они нам более не нужны, они могут умереть. Это нас не должно волновать».

Поэтому он считал, что обязательные прививки и медицинское обслуживание немецкими врачами представляются излишними, а рост славянского населения нежелателен. Он должен сокращаться по мере его «.. использования и изношенности».

У генерал-губернатора Польши Ганса Франка, бывшего личного адвоката Гитлера, — «хозяина» управляемой им страны — было аналогичное мнение.

«Польшей следует управлять лишь путем утилизации страны, путем беспощадной эксплуатации и вывоза всех запасов, сырья, машин, фабрично-заводского оборудования и т. д., которые необходимы для немецкой военной экономики; путем привлечения всех польских рабочих для работы в Германии; сокращения польской экономики до абсолютного минимума, необходимого лишь для физического существования населения; закрытия всех учебных заведений, особенно технических училищ и колледжей, с тем чтобы предотвратить рост новой польской интеллигенции. С Польшей будут обращаться, как с колонией. Поляки станут рабами великого германского рейха…

Сельскохозяйственные рабочие польской национальности отныне не имеют права предъявлять жалобы, посему никакие жалобы не будут приниматься ни одним официальным органом.

Произвольное изменение условий найма строго воспрещается. Сельскохозяйственные рабочие должны трудиться столько, сколько потребует предприниматель. Продолжительность рабочего дня не ограничивается. Каждый работодатель имеет право применять телесные наказания по отношению к своим рабочим. Если возможно, они должны быть выселены из жилых домов и размещены в конюшнях и т. п.

Никакие угрызения совести не должны лимитировать такие действия.

С Польшей надо обращаться, как с колонией. Поляки станут рабами Великой Германской империи».

Эти слова, сказанные палачом польского народа 3 октября 1939 года, стали, по существу, программой его деятельности на период руководства Польшей и её ограбления. Франк методично разрушал Польшу как национальное образование и эксплуатировал её людские и материальные ресурсы в интересах Германии, стремясь превратить её в придаток нацистского государства. Он отдал приказ о тайном вывозе из Польши в Германию огромного количества продовольствия, обрекши местных граждан на вымирание от голода. Еврейское население по его приказу загонялось сначала в гетто, а потом поголовно уничтожалось. Это потом на Нюрнбергском процессе на вопрос обвинителя, принимал ли он решения на уничтожение евреев, Франк лукаво заметил:

«Я никогда не слышал в письменной или устной форме или намеков на истребление евреев. Я никогда не обладал никакой частной информацией об истреблении евреев. Я даю честное слово, что впервые услышал все эти вещи после окончания войны».

Как говорится, комментарии излишни. Он в данном случае работал под дурачка, считая, что народ слеп и на процессе ничем не возразит нацистскому бонзе.