Читать онлайн «Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828–1921». Страница 58

Организация турецкой армии по прусскому образцу в зачаточном виде существовала уже во времена Ахмет Мухтара и усилиями военной миссии фон дер Гольца была успешно закреплена в ходе десятилетий, предшествовавших Первой мировой войне. В 1877 г. армейские корпуса представляли собой административные районы, но к 1914 г. растущий кадровый офицерский состав, обученный немецкими советниками, превратил турецкие армейские корпуса в боевые единицы[64].

В первые месяцы войны распределение армейских корпусов вряд ли соответствовало требованиям момента; из 13 этих корпусов 5 были расположены вокруг столицы, 3 стояли на границе с Россией; и только 5 (имея в составе всего две или три дивизии) были разбросаны по отдаленным частям империи, которые скорее всех могли подвергнуться нападению морских держав.

К середине сентября были приведены в боевую готовность и более или менее укомплектованы 36 дивизий[65].

Турки были готовы выставить 350 тыс. пехотинцев и тысячу орудий. Что касается кавалерии, то она ограничивалась двумя регулярными кавалерийскими дивизиями и несколькими десятками эскадронов конной разведки, приданными пехотным дивизиям. Под ружьем находилась также курдская нерегулярная кавалерия, сформированная Хамидийе в составе трех-четырех дивизий и распределенная между восточными армейскими корпусами. Хорошо обученные жандармские батальоны и 15 батальонов пограничников, сформированные из отборных солдат, могли прикрыть обширную восточную границу. Как и в предыдущие войны, реальная сила не поддавалась теоретической оценке, но армия, созданная немецкой военной миссией и младотурками, воссозданная после катастроф Балканских войн, являлась фактором, который нельзя было сбрасывать со счетов в критические осенние месяцы 1914 г.

Военный министр Энвер-паша, занявший эту должность только в феврале 1914 г., еще не успел приспособить существующую систему мобилизации к своим «динамическим» мечтам, и распределение основной массы дивизий по трем армиям было основано на установившейся практике оборонной концепции. Первая армия под командованием Лиман-паши была размещена в Европейской Турции для защиты Стамбула и проливов; она состояла из I, II и III армейских корпусов, к которым собирались добавить IV – переброшенный из Алеппо в Сан-Стефано. В то же время 1-й армии передали новые 19-ю и 20-ю дивизии. 2-я армия состояла из IV и V армейских корпусов под командованием Кемаль-паши и базировалась на азиатском побережье Мраморного моря. Генерал Хасан Иззет-паша возглавлял 3-ю армию, состоявшую из IX, X и XI армейских корпусов и предназначенную для обороны границы с Россией. Помимо трех этих армий оставались еще четыре армейских корпуса, которым была поставлена задача локальной обороны: VIII – в Дамаске, XII – в Мосуле, XIII – в Багдаде и VII – в Йемене. Та же локальная оборонительная роль была предписана 21-й и 22-й дивизиям, стоявшим в Хаязе. Расхождение взглядов и целей между оборонительными и динамическими группами (которые имели своих представителей как в немецком, так и в турецком командовании) продолжало вносить сумятицу во все совещания, и, несмотря на долгие и жаркие дискуссии, турки, похоже, вступили в войну без какого-либо четкого плана военных действий.

Около середины сентября, когда триумвират сумел подчинить себе сторонников нейтралитета, приверженцы оборонной стратегии потеряли опору. Идею панисламистского «динамизма» приняли в принципе; для соратника Энвера Кемаль-паши была создана 4-я армия, которая состояла из VIII (Дамасского) армейского корпуса с 8-й и 10-й дивизиями, взятыми из 1-й армии в Европе, и из 35-й и 36-й дивизий, взятых из XII (Мосульского) корпуса. Надежды на успешную оборону Ирака были разрушены еще и тем, что части XIII (Багдадского) корпуса перебросили для поддержки пантуранской армии Энвера, стоявшей на Кавказе. В то же самое время решили оставить X (Эрзинджанский) корпус между Сивасом и Самсуном – вероятно, для того, чтобы удовлетворить постоянные немецкие и австрийские требования о сотрудничестве в форме отвлекающих маневров у бессарабских и крымских берегов.

В начале октября обстановка в Стамбуле продолжала вызывать озабоченность и недовольство Берлина и Вены: война шла уже третий месяц; турецкая мобилизация, похоже, завершилась; были снова подтверждены обещания вести военные действия на трех континентах; однако начало войны против держав Антанты постоянно откладывалось. В условиях нервозности, вызванной многочисленными поражениями на других театрах, в Германии и Австрии день ото дня росли подозрения, что Турция ведет двойную игру. Вангенхайм боялся увольнения, а персонал немецкой миссии Лимана фон Зандерса и командование эскадры адмирала Сушона угрожали Энверу, что уйдут в отставку в полном составе и вернутся на действующий фронт, чтобы воевать за свое отечество. Турки продолжали утверждать, что панисламистские и пантуранские армии еще не достигли полной боевой готовности. Великий визирь все больше упорствовал, прячась за своими жалобами о нехватке оружия, снаряжения, обмундирования и денег.

К 20 октября представители Германии в Стамбуле получили четкие инструкции в два этапа заставить турок вступить в войну. На первом этапе было проведено секретное совещание Вангенхайма с членами триумвирата, где туркам предложили сумму в 30 млн фунтов стерлингов золотом (с немедленной выплатой части этой суммы). Кроме того, были предприняты официальные австро-германские шаги с целью сломить сопротивление сербов, подавить болгар и открыть прямое сообщение по суше между Турцией и центральными державами. На втором этапе турецкий флот утром 28 октября вышел в Черное море, причем его капитаны получили запечатанные приказы. В ночь с 29 на 30 октября российские порты были подвергнуты бомбардировке, во время которой затонуло несколько небольших российских военных судов. Так несколько немецких военных и дипломатов, сыгравших на любительских амбициях молодых турецких лидеров, ввергли империю в смертельную схватку, которой, благодаря мудрости старых государственных мужей Османской империи, все время удавалось избегать: Турция вступила в войну на два фронта – с Россией и западными морскими державами.

Объемистые тома топографической службы Кавказского военного округа служат памятником тем обширным исследованиям, которые в течение десятилетий, предшествовавших 1914 г., вели российские штабные офицеры по проблеме предстоящих военных операций в Малой Азии и на Ближнем Востоке.

Тем не менее, когда в августе 1914 г. началась война с германскими державами, в планах российского Генштаба Кавказскому театру практически не уделялось внимания. Многие сомневались в том, что Турция решится отказаться от своего нейтралитета. В то же самое время некоторые верили, что война будет недолгой и ее исход решат крупные битвы на главных фронтах. Главнокомандующий российской армией великий князь Николай был особенно подвержен влиянию французской военной мысли, и он разделял популярное в российском штабе мнение, что дорога на Берлин лежит через Константинополь[66].

Однако реальная обстановка на российском Западном фронте заставила Генеральный штаб снять войска с Кавказского и Туркестанского фронтов. II и III Кавказские армейские корпуса вместе с Кавказской драгунской дивизией и многими казачьими частями оказались на западе, где к ним присоединился I Туркестанский армейский корпус. II Туркестанский корпус прибыл на Кавказ, чтобы усилить I Кавказский армейский корпус, а политическая обстановка в Азиатской России предоставила возможность усилить Туркестанские пехотные части сибирскими, закаспийскими, а позже и забайкальскими казаками. На Кавказе была предложена стратегия активной обороны, на тот случай, если Турция решит отказаться от своего нейтралитета[67].

В октябре 1914 г. численность Кавказской армии была достаточно скромной. I Кавказская армия включала в себя 39-ю и 20-ю пехотные дивизии, 2-ю Кавказскую стрелковую бригаду, 1-ю Кубанскую пластунскую бригаду и 1-ю Кавказскую казачью дивизию со своей артиллерией. II Туркестанский армейский корпус состоял из 4-й и 5-й Туркестанских стрелковых бригад, а также из Сибирской и Закаспийской казачьих бригад с артиллерией. Помимо этих двух корпусных соединений были следующие части: 66-я пехотная дивизия (с артиллерией), 2-я и 3-я Кубанские пластунские бригады, 2-я и 4-я Кавказские казачьи дивизии и два старых казачьих батальона и 5 батальонов пограничников – последние представляли собой отборные части[68].

Общая численность Кавказской армии составляла 100 батальонов, 117 сотен и 256 орудий. Поскольку в мирное время полки 39-й и 20-й пехотных дивизий содержались в полном составе, их батальоны после мобилизации на 25–30 % превышали свою штатную численность. С другой стороны, численность кубанских и туркестанских батальонов редко превышала 800 солдат. Имея в среднем по 1 тыс. солдат на каждый батальон, Кавказская армия насчитывала 100 тыс. пехотинцев, 15 тыс. кавалеристов и 256 орудий. В то же время не менее 150 тыс. местных резервистов присоединились к войскам к 1 сентября. Они находились в процессе формирования дополнительных частей, помимо пополнения и тыловых служб. 3-я Кавказская стрелковая бригада пришла в состояние боеготовности уже к концу ноября. Набирались также местные добровольческие части: четыре армянские дружины[69] находились под ружьем уже к началу боевых действий. Другие подошли позже (и отлично воевали). Грузины тоже прислали два подразделения добровольцев.