Читать онлайн «Украинская химера. Финал антирусского проекта». Страница 36

За проведенные в эмиграции годы они стали хорошо известны в Европе и обзавелись хорошими связями в Берлине, так что их смерть вызвала широкий резонанс. В итоге в августе полковник Эрвин Штольце[84] объявил Бандере о том, что Абвер прекращает всяческую помощь ОУН(б), а в сентябре 1941 года глава РСХА[85] Рейнхард Гейдрих принял решение вмешаться в происходящее. По его указанию Бандера и еще ряд ключевых руководителей ОУН(б) были арестованы, а походные группы националистов распущены.

Немцы действовали совершенно логично, ведь какая спецслужба потерпит, чтобы на улицах мирных тыловых городов одни ее агенты убивали других? Естественно, заигравшихся в террор бандеровцев начали останавливать.

В современной украинской литературе часто можно встретить упоминание о том, что репрессии против бандеровцев были вызваны их стремлением к созданию независимой Украины, выраженным в Акте от 30 июня. Однако факты — вещь упрямая, Бандера был арестован за террор и убийства, то есть уголовщину, а не политику[86].

Большую часть арестованных бандеровцев в конечном итоге отправили в концлагеря Аушвиц и Заксенхаузен. Среди узников Аушвица были два брата Бандеры — Василий и Александр (Олекса), которые не пережили заключения. Александр попал в больничный блок и 10 августа 1942 года был убит вместе с другими больными по приказу эсэсовца, освобождавшего помещение от неспособных работать заключенных. Василия Бандеру находившиеся в лагере заключенные-поляки приняли за Степана и забили насмерть, мстя за жертвы бандеровского террора. В ответ немцы расстреляли убийц Бандеры. Вообще же первой партии арестованных бандеровцев просто очень не повезло, так как они были брошены в среду польских арестантов, которые воспользовались этой ситуацией, чтобы отомстить оуновцам. Затем лагерное гестапо приняло меры, и расправы над бандеровцами прекратились. Всего же из 200 украинских националистов, отправленных в этот концлагерь, погибли только[87] около 30 человек, так как украинцев определяли на привилегированные работы, их опекало гестапо. Всего же через немецкие тюрьмы прошло около полутора тысяч бандеровцев, часть из которых затем отпустили на волю.

Правда, говоря об арестованных немцами националистах, стоит упомянуть, что сам Бандера, хотя и тоже находился в концлагере, жил совсем в других условиях, больше похожих на гостиничные. Он был помещен в предназначенном для важных пленников (политиков и высокопоставленных военных) блоке (тюрьме) «Целленбау» лагеря Заксенхаузен, где имел возможность принимать посетителей и, по некоторым данным, даже выходить в город для встреч и т. д.

Для националистов репрессии германских властей оказались неожиданностью. Пытаясь исправить ситуацию, в декабре 1941 года руководство ОУН(б) направило рейхсминистру восточных оккупированных территорий Альфреду Розенбергу меморандум с предложением о сотрудничестве в борьбе против большевиков. Однако немцы в это время в помощи ОУН(б) как единой организации особо не нуждались, ведь основная социальная база бандеровцев была на Западной Украине, и они не могли оказать существенной помощи при оккупации восточных областей Украины. Тут скорее подходили мельниковцы.

Но нужно отметить, что арест руководства ОУН(б) не привел к массовым репрессиям против среднего и рядового звена бандеровцев, которые активно устраивались на работу в оккупационные структуры, шли служить в полицию. Например, на свободе и на немецкой службе остались Роман Шухевич и его товарищи из «Нахтигаля», не был арестован и Николай (Мыкола) Лебедь, который был одним из высших руководителей ОУН(б). В октябре 1941 года оставшиеся на воле вожди националистов провели во Львове конференцию, на которой решили с немцами в конфликты не вступать, антинемецкой пропаганды не вести. Такой же точки зрения придерживался и сам Бандера. Так что весь 1942 год оуновцы, формально растворившись в легальных пронемецких структурах, занимались лишь пропагандой своих идей и привлечением новых сторонников. Одновременно укомплектованные украинцами батальоны под немецким командованием вели антипартизанские и карательные действия в Беларуси.

При этом немецкие репрессии практически не коснулись ОУН(м), которая продолжила существовать абсолютно легально. Мельниковцы вели активную пропаганду, именно их активисты развернули сеть представительств организации «Просвита». Пользуясь тем, что киевским бургомистром был назначен член ОУН(м) Владимир Багазий, мельниковцы превратили город в один из центров своей деятельности. Так, тут поэтесса и активистка ОУН(м) Олена Телига создала Союз украинских писателей и начала издание еженедельного журнала «Литавры». Одновременно выходила газета «Украинское слово». Кроме того, в Киеве под эгидой мельниковцев был создан Украинский национальный совет, который, по мысли создателей, мог служить прототипом будущего правительства Украины. Совет объявил о восстановлении украинской независимости на основе Конституции УНР 1918 года. Однако такая активность не понравилась немецкому рейхскомиссару Украины Эриху Коху, не видевшему необходимости в существовании украинских общественных организаций, а тем более, в создании украинского государства во главе с Мельником. Кох запретил деятельность совета и репрессировал часть его активистов. Среди арестованных была и Олена Телига, которая в тюремной камере покончила с жизнью, вскрыв себе вены[88]. Кроме того, активисты ОУН(м) были изгнаны из органов киевской местной власти, а сам бургомистр был арестован[89].

Зимой 1941/42 года гестапо и СД провели зачистку наиболее активных активистов украинских организаций, которые могли бы вести собственную политику, неподконтрольную Берлину. После этого любые открытые активные действия активистов обеих ОУН на некоторое время прекратились.

Говоря об оккупированной Украине, нужно помнить, что условия в дистрикте Галиция и в рейхскомиссариате очень сильно отличались. На Западной Украине немцы вели себя гораздо мягче: тут продолжали действовать украинские организации, развивалась печать, местные жители массово принимались на службу в полицию и охранные батальоны, денежной единицей ходил злотый. Немецкой властью был создан и финансировался «Украинский центральный комитет», представлявший украинские интересы на территории Генерал-губернаторства. Возглавлял его бывший офицер УГА Владимир Кубийович при поддержке униатского митрополита Андрея Шептицкого. Частично такое отношение было связано с тем, что это были бывшие австро-венгерские земли, и немцы относились к ним как к своей возвращенной собственности, а не как к завоеванному жизненному пространству. На остальной Украине ситуация была другой. Эрих Кох прямо выразил суть своей политики: «Некоторые чрезвычайно наивно представляют себе германизацию. Они думают, что нам нужны русские, украинцы и поляки, которых мы заставили бы говорить по-немецки. Но нам не нужны ни русские, ни украинцы, ни поляки. Нам нужны плодородные земли». «Мы народ господ и должны жестко и справедливо править. Я выйму из этой страны все до последнего. Мы должны осознавать, что самый мелкий немецкий работник расово и биологически в тысячу раз превосходит местное население», — учил он[90]. Поэтому и вели себя немцы как завоеватели, выкачивая все соки из порабощенной страны. Власти рейхскомиссариата ограничили образование до четырех классов народной школы, закрывали научные учреждения, библиотеки и музеи, расхищая их имущество… Что же касается национальной политики, то немцы прилагали максимум усилий, чтобы вбить клин между украинцами и русскими.

С другой стороны, и местное население относилось к немцам по-разному. Помнящие власть венского цесаря галичане массово приветствовали вермахт, а вот чем дальше немцы продвигались на восток, тем хуже к ним относились местные украинцы.

И хотя по всей бывшей УССР немцы использовали украинцев в качестве полицаев, а также охраны концентрационных лагерей для военнопленных и еврейских гетто, значительную часть личного состава этих подразделений даже на востоке республики составляли выходцы с Западной Украины.

Кстати, о созданных немцами украинских подразделениях. Большинство современных украинцев знают лишь о «Нахтигале», «Роланде», 14-й дивизии СС «Галиция». Некоторые еще слышали о других частях, созданных СД, Абвером или СС. Например, в феврале 1942 года в Староконстантинове Хмельницкой области из военнопленных[91] был сформирован 101-й шуцманшафт-батальон (101-й батальон вспомогательной полиции) под командованием бывшего майора Красной армии Вячеслава Муравьева. Сначала батальон охранял линии связи на территории Украины, а потом был переброшен для борьбы с партизанами в Беларусь. В 1944 году этот отряд был выведен из состава полиции и перешел под юрисдикцию СД[92], превратившись в 23-й русско-украинский батальон СД. В составе 36-й гренадерской дивизии СС «Дирлевангер» украинцы принимали участие в карательных акциях против белорусов и французов. Потом 12 сентября 1944 года батальон вошел в состав 30-й гренадерской дивизии СС.