Читать онлайн «Ленд-лиз. Сделка века». Страница 24

На протяжении всей войны задача защиты союзных конвоев для Северного флота была одной из главных. Напомним, что прибытие каждого конвоя контролировалось не только наркомом Военно-Морского Флота, но и Ставкой, и даже Верховным Главнокомандующим. Вопросы доставки военных грузов в СССР решались на заседаниях транспортной и военно-морской комиссий на Московской конференции, в ходе которой США фактически отказались участвовать в перевозках, ссылаясь на еще действовавший тогда закон о нейтралитете. Этот закон ограничивал использование американских судов в Тихоокеанском бассейне. Только после вступления Соединенных Штатов в войну в декабре 1941 г. было прекращено действие закона нейтралитета.

Проблемы с перевозками возникали в основном у стран-получателей помощи по ленд-лизу – Великобритании и СССР. По предварительно произведенным расчетам сам Советский Союз мог перевезти не более одной пятой ее части. Поэтому перевозка всего остального груза ложилась на Великобританию[190].

В состав кругового охранения транспортов входили эскадренные миноносцы, корветы, фрегаты, шлюпы, тральщики и охотники за подводными лодками. Кроме того, формировались отряды ближнего, дальнего и оперативного прикрытия. Они следовали параллельными курсами с конвоем, прикрывая его с южного, наиболее опасного направления. Северный флот в своей операционной зоне усиливал охранение.

Договорные отношения всегда предусматривают организацию претензионной работы. Именно на ее основе строятся механизмы реализации ответственности за выполнение сторонами принятых на себя обязательств.

В случае с ленд-лизом Советский Союз неоднократно высказывал претензии Соединенным Штатам и Великобритании по поводу невыполнения обязательств по поставкам. По мнению СССР, те размеры и сроки, о которых договаривались на Московской конференции, соблюдались союзниками не полностью. В чем же это выражалось?

Основные поставки в 1941 г. шли из Великобритании и поступали зачастую в соответствии с возможностями союзников. В одних случаях имело место «перевыполнение планов», в других возникали недопоставки. Так, из 600 оговоренных Московским (I) протоколом самолетов Британия поставила 711, из 1000 танков – 487, из 600 танкеток – 330. Планировалось также, что из Великобритании поступят 232 пушки и 200 противотанковых ружей (ПТР). С караванами же прибыли 82 пушки и 320 ПТР. Учитывая недопоставку этих видов вооружения, советской стороне было предоставлено взамен некоторое количество единиц радио– и миннотрального оборудования для ВМФ плюс 3000 пулеметов «Томпсон». В стратегическом плане недопоставка компенсировалась обязательством британского правительства развернуть собственные военно-морские и военно-воздушные силы в районе Баренцева моря, а также провести наступление в Северной Африке[191].

Кроме военного оборудования и оружия, Великобритания направляла и невоенные материалы, за которые СССР частично расплачивался по бартеру сырьем и пушниной, а частью за наличный расчет[192]. Перевозка же грузов осуществлялась Великобританией самостоятельно.

В отношении Соединенных Штатов выполнение Московского

(I) протокола складывалось следующим образом: из 750 обещанных танков США смогли направить в Россию лишь 182, из 600 самолетов – 204[193]. Такое явное отклонение от обязательств объясняется тем, что описываемые поставки шли еще до вступления Соединенных Штатов в войну, и многие в правительстве США еще не верили в возможность Советского Союза сорвать «блицкриг».

Вступление США в войну, а это произошло уже после подписания соглашения в Москве, заставило американское правительство усерднее заниматься собственной обороной. Поэтому ленд-лизовские поставки в СССР были сильно урезаны – задержаны в портах, на аэродромах и железнодорожных складах для перенаправления в американскую армию. Американцы все больше внимания стали уделять возможности использования советских аэродромов на Дальнем Востоке для выполнения своих стратегических задач. С таким пожеланием к советскому послу М. Литвинову на встрече 11 декабря 1941 г. обратился госсекретарь К. Хэлл. Однако, не желая обострять отношения с Японией и втягиваться в войну на два фронта, Советское правительство отклонило предложение американцев.

Кроме встречи с К. Хэллом, посол М. Литвинов провел еще одну немаловажную встречу в январе 1942 г. с главой OLLA Э. Стеттиниусом. Целью аудиенции было добиться разрешения на увеличение числа поставляемой броне– и автотехники. Советскому послу было рекомендовано заказать джипы, которыми успешно пользовались в американской армии. В конечном итоге в протоколы были внесены два вида командирских автомобилей: Willys МВ и Ford GPW (General Purpose Willys). Всего за войну мы получили 44 тыс. этих автомобилей.

17 декабря 1941 г. правительство США отменило решение о задержке уже готовых к погрузке вооружений, поэтому обещанное оружие и военные материалы прибыли в СССР в течение первых месяцев 1942 г.[194] До конца 1941 г. в Красную армию был поставлен 361 танк, из них 216 «Валентайнов», 145 «Матильд» и 330 бронетранспортеров Мк-1. Это составило 8 % всех поставленных США и Великобританией в 1941 г. в Красную армию танков и половину бронетранспортеров. С учетом того, что лизингополучателями являлись западные фронты, доля иностранной бронетехники в битве под Москвой составляла около 20 %. Именно таковым был среднестатистический ежемесячный процент советских танковых потерь.

Все аналитики, исследовавшие историю Второй мировой войны, всегда задавались вполне обоснованным и закономерным вопросом —. насколько необходимы и важны были иностранные военные поставки? Практически все отвечают на этот вопрос однозначно: да, необходимы.

Во-первых, мы получали лучшее или почти лучшее, что было на Западе. Уже к концу 1941 г. в СССР прибыли современные станки и инструменты, новейшие ферросплавы, редкие цветные металлы, сверхпрочные сорта стали, различные химикаты, необходимые для налаживания производства новейших образцов боеприпасов. Все это способствовало ускорению темпов налаживания собственного производства вооружений с учетом передовых мировых достижений.

Во-вторых, поставки новейшей западной военной техники, соответствовавшей уровню передовых мировых достижений, способствовали ускоренному переустройству военных заводов на выпуск гораздо более совершенной отечественной военной техники. Учитывая данное обстоятельство, Советский Союз становился потенциальным производителем самых лучших видов оружия.

В записке начальника Второго отдела Госплана СССР председателю Госплана СССР М.З. Сабурову от 12 ноября 1951 г. говорилось, что, решая проблему наращивания производственных мощностей в довоенные годы, «мы шли почти исключительно путем строительства цехов и заводов, не учитывая такой важный резерв, как усовершенствование технологических процессов и внедрение новейших достижений науки и техники»[195]. Это значит, что не была налажена

должным образом система приема капитала. В развитии производства преобладал экстенсивный, а не интенсивный путь. Вместе с тем можно привести впечатляющие примеры успехов отечественной науки и техники. Так, значительное развитие получило центробежное литье боеприпасов и стволов орудий; свободная ковка была заменена штамповкой, что дало экономию металла и времени; была внедрена высокопроизводительная автоматическая электросварка по методу академика Патона, который руководил созданием принципиально нового способа сварки – электрошлаковой сварки, а также внедрением прогрессивных методов сварки в промышленности.

Конечно, оказанная союзниками в начале войны помощь была не столь велика и не могла существенно повлиять на обстановку на советско-германском фронте. Руководство нашей страны и не отводило ей в тот период времени определяющую роль. Превалировало скорее моральное значение, которое проявлялось в формировании политического союза и установлении военно-экономических связей между странами антигитлеровской коалиции.

После вступления США в войну в Московский (I) протокол была включена фраза о том, что «любая такая программа в конечном итоге носит только предварительный характер и может быть изменена в связи с вступлением США в войну». Это касалось объема поставок и транспортных возможностей[196].

Во второй половине мая 1942 г. В.М. Молотов отправился в Лондон. Предложенный британской стороной проект договора предполагал привлечение СССР к вопросам послевоенного устройства Европы. Советскому правительству дали понять о возможном положительном решении проблемы западных границ СССР. Министры иностранных дел СССР и Великобритании 26 мая 1942 г. подписали договор о военном союзе, а также о сотрудничестве и взаимной помощи после войны.