Читать онлайн «Военно-морской шпионаж. История противостояния». Страница 56

Американцы извлекли из корпуса лодки останки по меньшей мере шести членов экипажа, которые были потом перезахоронены в море с соответствующими военными почестями. Все это снималось на видеокамеру — как подтверждение того, что захоронение было проведено с достоинством; при погребении исполнялся гимн Советского Союза.

По мнению американского исследователя Н. Польмара, операция не достигла своей основной цели, которая состояла в восстановлении до исходного состояния одной или несколько ракет Р-21 (SS-N-5) и криптографического оборудования.

В ходе операции было поднято и другое ценное оборудование, включая книги по секретной радиосвязи и компоненты ядерных боеголовок от двух торпед. Внутренняя часть корпуса лодки и останки членов экипажа имели явные признаки радиоактивного облучения, полученного от поврежденных ядерных боеголовок торпед.

В 1989 г. публикации в советской прессе о гибели К-129 дали советскому ВМФ новый предлог для получения ответа от США и возможность выйти на сотрудничество в выяснении многих других инцидентов с подводными лодками. Советские представители на ежегодной встрече в рамках соглашения о предотвращении инцидентов на море, подписанного флотами СССР и США в 1972 г., безуспешно пытались получить информацию о К-129. Советский ВМФ неоднократно предлагал подвести подводные лодки под действие вышеназванного соглашения; американские ВМС также последовательно отказывались рассматривать эти предложения. Американские офицеры упорно настаивали на том, что соглашение должно по-прежнему затрагивать только надводные корабли и самолеты; наложение ограничений на любую американскую подводную лодку нарушило бы традиционную автономность действий американских подводников.

В 1975 г. первая попытка получить подтверждение от американского правительства о подъеме К-129 дала небольшой результат, когда госсекретарь США Г. Киссинджер передал советскому послу А. Добрынину имена трех советских моряков, погибших на лодке. Были опознаны останки только троих членов команды, а общее количество останков советских моряков, поднятых со дна моря, не называлось. Это была последняя информация, переданная американским правительством Советскому Союзу до его распада в 1991 г. На следующий год, в рамках подготовки к сотрудничеству, представители ЦРУ и бывшего КГБ стали встречаться для обсуждения некоторых вопросов. Во время одной из таких встреч официальные представители ЦРУ передали русским несколько документальных свидетельств подъема лодки, включая видеозапись захоронения русских моряков. В 2007 г. американское правительство передало российскому флоту еще несколько предметов с поднятой лодки, включая колокол К-129 и фотоаппарат одного из членов экипажа.

Какие бы мотивы ни стояли за попытками русских в 1989 г. узнать от американского военно-морского атташе подробности о пропавшей лодке, после появления публикации общественное мнение сфокусировалось на мне. Еще до приглашения посетить главный штаб советского ВМФ у меня была серия звонков от советских граждан и несколько звонков из газет с просьбой дать комментарий по этому поводу.

В дни, последовавшие за публикацией и моей встречей с адмиралом Макаровым, я получил много звонков от граждан, которые представлялись близкими родственниками членов экипажа погибшей лодки. Был звонок из Ленинграда от инвалида-мичмана, потерявшего зрение во время службы на атомной подводной лодке. Он сказал, что его отец был в числе пропавших членов экипажа подводной лодки К-129. Бывший моряк настаивал на встрече, потому что у него была какая-то важная информация, которую он хотел показать мне. Помня о тягостных минутах моей встречи в главном штабе российского флота и просьбе раскрыть местоположение захоронения останков моряков, я согласился встретиться с молодым человеком из Ленинграда. По его просьбе встреча должна была произойти в сквере парка у гостиницы «Украина», которая находилась напротив американского посольства за Москвой-рекой. Для сотрудников посольства не было ничего необычного в том, чтобы прогуляться по мосту через реку к гостинице «Украина» и купить что-нибудь в газетном киоске вестибюля гостиницы, в котором всегда был хороший выбор периодических изданий.

Я подходил к парку с опасением, и колокольчики тревоги позванивали в моей голове. Был 1989 год, и «холодная война» еще не была окончена, поэтому любая заранее оговоренная встреча советского гражданина с западным дипломатом все еще являлась рискованным делом.

Парк был заполнен любителями погреться на летнем солнце. Вглядевшись в толпу, я увидел мужчину в темных очках, стоявшего у статуи в центре парка. Его поддерживала за руку женщина, которая наблюдала за моим приближением. У нее были высокие щеки, которые выдавали ее татарское или грузинское происхождение. Увидев лицо мужчины, я отшатнулся — это была нелепая маска из кожной ткани разного цвета, с сильно изуродованным носом, носившим следы пластической хирургии. Шарф закрывал большую часть его лица. Молча обменявшись сигналами опознавания, мы пожали друг другу руки и вместе пошли по парку. Был конец лета, где-то высоко в чистом небе висели редкие облака, однако подходившие с востока низкие темные тучи обещали хороший дождь.

Слепой, который коротко представился Игорем, шел медленной походкой матроса. Он был высок и строен, хотя возраст его определить было невозможно. Из-под темной куртки виднелась тельняшка, и, как у многих бывших советских военных моряков, на куртке был приколот небольшой металлический значок, указывавший на его прежнюю службу, — силуэт подводной лодки на голубом фоне со словами «дальний поход».

Игорь говорил медленно и аккуратно, словно ему было это нелегко делать, и явно глотал окончания слов. «Мой отец был инженером на ракетной подводной лодке, которую мы потеряли в Тихом океане в 1968 г. Я пошел в море, следуя примеру отца, и служил на подводной лодке электриком, дослужившись постепенно до мичмана». — Он повернулся, словно оглядываясь, и я засомневался, действительно ли он незрячий. Потом он продолжил: «Я служил на подводной лодке К-131, вооруженной крылатыми ракетами». — Игорь остановился и повернулся, дав мне возможность взглянуть на него. Он размотал шарф, закрывавший шею и подбородок, и я увидел жуткие шрамы и обезображенную плоть.

— Я обгорел на пожаре, в котором погибли четырнадцать моих сослуживцев; это случилось в июне 1984 г. в Баренцевом море. — Он вернул шарф на место и опять зашагал. Подводная лодка К-131 принадлежала к классу «Проект 675» (по классификации НАТО — класс «Экоу-II»).

Пока мы прогуливались, Игорь рассказал мне о печальном состоянии радиационной защиты и общей безопасности на подводных лодках советского ВМФ: «Я работаю с группой бывших подводников, многие из которых являются выжившими участниками различных происшествий. С помощью бывшего флотского политработника и писателя капитана первого ранга Николая Черкашина мы составляем перечень всех катастроф на подводных лодках, который мы собираемся опубликовать. Пока нас зажимают. Я отдам вам этот перечень, если вы поможете нам рассказать всю правду».

Игорь взмахнул рукой, и мы остановились. Он достал из красной заплечной сумки пластиковую папку и показал мне ее содержимое — толстую пачку исписанных от руки листов бумаги. Он быстро сунул листы в папку и передал ее мне: «Прошу вас, господин атташе, чтобы вы, пожалуйста, постарались узнать местоположение останков моего отца. Нас не интересует, поднимали ли вы, американцы, эту лодку; мы просто хотим знать местоположение перезахоронения, и было ли найдено какое-нибудь доказательство, могущее помочь в опознании мертвых». Я обещал помочь и поблагодарил его за переданный материал. Перед тем как мы расстались, спутница Игоря, о которой мне было известно только то, что ее зовут Еленой, передала мне пластиковый конверт.

— Здесь рассказ еще об одной катастрофе, о которой молчат вот уже больше тридцати лет, — печально сказала она. Полученные мной в тот день бумаги были первыми отчетами о происшествиях, которые в последующем, на протяжении почти пяти лет, мне передавали Игорь и другие бывшие подводники и члены их семей.

В папке, которую я получил от Игоря, находился перечень происшествий на советских подводных лодках, произошедших в период с 1956 по 1989 годы; на листах, аккуратно переписанных от руки, приводились наименования подводных лодок, даты, имена командиров и другая информация. Материал был на русском языке, он был предоставлен разными людьми, скорее всего, бывшими членами экипажей упомянутых в материале лодок. Позже я узнал, что конечный вариант этого перечня был опубликован на русском языке в 1992 г. в книге «Расследуя катастрофы подводных лодок». Таблица в конце книги содержала перечень происшествий с подводными лодками, с указанием количества пострадавших, командиров, места и причины каждого происшествия, а также места захоронения погибших, если таковое было известно. На первых страницах книги были приведены графические подробности одного из первых (1961 г.) происшествий с подводными лодками, в результате которого появились и первые жертвы среди членов экипажей, подвергшихся радиоактивному облучению на море; эти описания были составлены по воспоминаниям выживших очевидцев катастрофы и членов их семей.