Читать онлайн «Шпионский арсенал. История оперативной техники спецслужб». Страница 49

Ключевым компонентом новой системы перехвата была сенсорная муфта, которая должны была «охватывать» экранированный кабель для контроля сигналов и записи их на магнитофон большой емкости. Записанные сигналы должны были отсылаться в Лэнгли, где с помощью сложного дешифровального оборудования будут проводиться анализ и расшифровка перехваченных электронных импульсов.

Пока шла разработка специальной системы перехвата, тайная деятельность вокруг люка продолжалось. Лэнгли и резидентура в Москве обменивались записками, телеграммами, толстыми пачками оперативных фотографий и спутниковых снимков, а также предложениями оперативников вместе со сводками о работе наружного наблюдения КГБ. Особо важные документы передавались с дипкурьерами. Оценка всех оперативных деталей потребовала многочасовых обсуждений в залах заседаний в Лэнгли и среди оперативных офицеров резидентуры в Москве.

Сотрудники московской резидентуры также делали периодические тайные посещения люка и бункера под ним для подготовки к установке сенсорной муфты и устройства регистрации. Несколько оперативных офицеров ЦРУ прошли обучение в полноразмерной точной копии подземного бункера, созданного на «Ферме», секретном учебном объекте ЦРУ в США. Во время этих важных тренировок офицеры были ознакомлены с основными оперативными задачами. Они получили практические навыки выполнения задания, которое им предстояло осуществить в Москве, что в конечном счете позволило бы оценить способности этих офицеров к выполнению всей этой необычной и рискованной операции.

Кен Сикрест (имя и фамилия изменены) был одним из оперативно-технических офицеров ОТС ЦРУ, отобранных для работы в подземном бункере. Он должен был провести измерения и оценки кабелей, чтобы определить канал с наиболее ценной информацией. Эта важнейшая фаза операции требовала, чтобы Кен оставался один в люке в течение двух весьма нервных часов.

Время для проникновения в люк было выбрано в период, когда Кен чаще всего гулял пешком, пользовался автомобилем или городским транспортом. Были собраны и тщательно изучены графики работы и маршруты московского метро, троллейбусов и электричек, часто имевшие неточности и ошибки, которые корректировались созданными в ЦРУ картами московской области. Было точно измерено расстояние между офисом, где работал Кен, и местом расположения бункера. Было также тщательно подсчитано время движения Кена в район расположения люка в течение различных периодов дня.

Чтобы не вызывать подозрений во время нахождения в районе бункера, Кен должен был маскироваться под обычного жителя Москвы. Для этого следовало учитывать существовавший в то время стиль моды, доступный американцам в Москве и не вызывавший внимания наружного наблюдения.

Одной из важных частей оперативной деятельности Кена были постоянные семейные пикники, которые были частью хорошо спланированных проверочных маршрутов для обнаружения наружного наблюдения КГБ. Как только появлялась возможность, Кен вместе со своей женой и двумя маленькими детьми посещал лесопарковую зону Москвы. При этом Кен никогда не расставался с рюкзаком, который стал его неизменным предметом для тех, кто мог бы за ним наблюдать. В рюкзаке была еда, напитки, игрушки и одеяла — всё то, что могло бы пригодиться для прогулок в парке.

Весенним утром 1981 г., после пяти лет оперативного планирования, анализа места проведения операции и спутниковых фотографий, оценки сигналов радиоразведки и этапа разработки и создания оперативной спецтехники, наступила завершающая стадия одного из наиболее продуманных, заранее спланированных и дорогостоящих семейных пикников в мировой истории. Покидая свой дом в зелено-коричневом семейном автобусе «Фольксваген», Кен начал свою 35-ти километровую поездку, которая, казалось бы, ничем не отличалась от таких же предыдущих путешествий за город. Но в этот раз каждая улица, каждый поворот и каждая остановка были предназначены для обнаружения наружного наблюдение КГБ.

В ушах Кена и его жены Шарон (имя изменено) были маленькие наушники приемников радиоперехвата, изготовленные специалистами ОТС. Приемники прятались в специальные чехлы подмышками и были настроены на главную частоту радиосвязи наружного наблюдения КГБ. Кен также использовал второй сканирующий радиоприемник на шесть каналов, который мог уловить «в ближней зоне» радиопереговоры подразделений милиции и вездесущего Седьмого управления КГБ.

Кен совершил несколько автомобильных маневров, специально разработанных для обнаружения слежки. В отличие от приключенческих кинофильмов, где герой убегает от наблюдения с помощью захватывающих трюков, настоящий шпионаж для Кена был и более сложным, и более прозаическим. Он не разворачивался через осевую линию дороги и не делал опасных, неожиданных поворотов в последнюю секунду, чтобы уйти от преследования. Его передвижение должно было строго соответствовать манере главы семейства, который взял своих детей в автомобиль и собирается провести с ними пикник. Любая бригада «наружки», которая, возможно, конспиративно наблюдала бы за ними, увидела, что Кен движется более или менее по прямому маршруту к парку на скорости, обычной для его фургона «Фольксваген».

Один раз Кен всё-таки резко остановился на дороге, выхватил ребенка с заднего сидения и помчался в кусты для короткого перерыва по «чрезвычайной нужде». Затем Кен «по ошибке» пропустил нужный поворот, развернулся и поехал назад, чтобы свернуть на другую дорогу. Это было очень похоже на изучение карты, когда на мгновение был потерян ориентир. Если бригада наблюдения следовала бы за ними, Кен и Шарон, выполняя эти, казалось, обычные маневры, наверняка бы увидели автомашины КГБ.

В ЦРУ хорошо изучили особенности работы Седьмого управления КГБ. Было известно, что для слежки использовалась советская «Волга», а также более компактные «Жигули». Поскольку только в КГБ имелись автоматические мойки, их автомобили, как правило, были более чистыми по сравнению с другими транспортными средствами на московских улицах. Кроме этого, автомашины КГБ могли похвастаться «дворниками» на ветровом стекле, столь редкими среди москвичей, имевших автомобили, с которых часто крали «дворники», если автомобили был припаркованы и оставлены без присмотра.

Уверенный в отсутствие слежки, Кен повернул на парковку для автомобилей около большого парка, уже давно выбранного для этого пикника. Кен сознательно избегал мест в парках, популярных среди американцев, где «на-ружка» КГБ уже могла бы наблюдать за другим объектом. Если он всё-таки не был сегодня под наблюдением, то попадать под слежку за другим сотрудником ему совсем не хотелось. Семейство углубилось в лес на пару сотен метров, где Шарон на опушке расстелила одеяла.

Следующие полчаса во время пикника семья наслаждалась завтраком и продолжала наблюдение за окружением. Затем Кен надел свой любимый набитый рюкзак, кивнул Шарон и скользнул в лес. Этот молчаливый жест сказал ей, что если он не вернётся к определенному сроку, то она должна погрузить детей в фургон и двигаться домой самостоятельно. А дома, используя заранее запланированный сигнал, Шарон поставила бы в известность резидента ЦРУ, что Кен не вернулся к намеченному сроку и, вероятно, у него неприятности. В свою очередь, резидент бы немедленно принял меры, чтобы минимизировать последствия для других оперативных мероприятий и подготовить американского посла к неизбежному дипломатическому протесту со стороны советских официальный властей.

Как только Кен покинул своё семейство, он опять продолжил активное выявление слежки. Ему была необходима полная уверенность в том, что он «чист» перед этапом переодевания в обычного москвича. Кен был хорошо осведомлен о том, что Седьмое управление КГБ не всегда задерживало или арестовывало подозрительных офицеров разведки ЦРУ во время операций, а часто продолжало наблюдение в надежде на то, что слежка приведет их к агенту или к тайнику. Даже в таких случаях объекту слежки «на-ружка» давала возможность спокойно продолжать движение, как будто ничего и не произошло.

Пока Кен шел по дорожкам парка, его решение, идти далее к люку или нет, осложнялось довольно большим количеством людей, которых он видел вокруг себя. Кен знал, что толпу могли использовать наблюдатели и осведомители КГБ.

Старик в полотняной шляпе, медленно бредущий, опираясь на палку, молодая пара, гулявшая, взявшись за руки по дорожке, мать с детьми, вышедшая на несколько часов из своей маленькой квартиры, или тучная женщина средних лет с традиционными пластиковыми пакетами, качавшимися в такт её движения — любой из них мог оказаться сотрудником Седьмого управления КГБ