Читать онлайн «Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало». Страница 60

М. фон Притвиц, конечно, мог и не знать эти оценки, однако он понимал, что с началом движения 2-й русской армии сама возможность отступления из Восточной Пруссии была более чем проблематичной – войска А. В. Самсонова были к ней ближе, чем силы 8-й армии280. Правда, уже вечером 21 августа штаб 8-й армии получил первые обнадеживавшие известия, дававшие шанс на благополучный выход из кризиса. Оказалось, что армия П. К. Ренненкампфа так и не двинулась вперед, ограничившись медленным продвижением передовых частей, предпринятым во второй половине дня 21 августа281. Известия о событиях в Восточной Пруссии пришли в тот момент, когда германское командование было в целом весьма довольно развитием дел. До этого все шло по плану.

20 августа на Западном фронте германские действия были по-прежнему успешны. В этот день германская конница вошла в Брюссель, а немецкая артиллерия приступила к обстрелу второй по значению бельгийской крепости – Намюра282. Правда, французы все еще продолжали наступление в Эльзасе и Лотарингии, но это не беспокоило Верховное командование. А. фон Шлиффен считал, что чем больше французская армия углубится в германскую оборону в Эльзасе, тем неизбежнее будет ее окружение после взятия Парижа. «Немцы могут быть уверены, – писал он, – что если они будут упорно проводить свои операции, то французы вскоре повернут и притом не севернее, а южнее Меца, в том направлении, откуда грозит наибольшая опасность. Поэтому особенно важно, чтобы немцы были сильны насколько только возможно на правом крыле, так как именно здесь следует ожидать решения»283.

Последние слова А. фон Шлиффена, сказанные им перед смертью 4 января 1913 г., были обращены к Г фон Мольтке: «Будет схватка. Только сделайте правый фланг сильным»284. Тем не менее преемник А. фон Шлиффена в 1906–1914 гг. изменил соотношение сил на правом и левом флангах с 7:1 до 3:1, считая возможным перебросить подкрепления под Париж после окончания пограничного сражения в Эльзасе285. На востоке немцы не могли выжидать. После Гумбинена их не устраивал и нейтральный результат. Они должны были победить или погибнуть. В конечном итоге, это и стало одной из причин их дальнейших успешных действий. В отличие от противника, русская Ставка не теряла оптимизма. Ей казалось, что если успех первых дней развить и поддержать победой в Галиции, то судьба войны будет решена. Но до решительного успеха в Восточной Пруссии было еще далеко, а Верховное командование уже вносило изменения в первоначальный план действий.

1-я армия начала наступление, не завершив формирование тылов. После десятидневного наступления П. К. Ренненкампф вынужден был остановиться, и одной из причин стали спешка и импровизации, допущенные в начале операции286. Выступив без надлежащей подготовки, 1-я армия оторвалась от баз снабжения и от питавшей ее железной дороги, которую не мог заменить гужевой транспорт. Для того чтобы использовать немецкие железные дороги, их необходимо было перешить на русский стандарт. Трофейного подвижного состава не хватало. «Из захваченного подвижного состава, – вспоминал генерал В. И. Гурко, – мы могли составить только несколько поездов, особенно мешал нам недостаток локомотивов. Мы ожидали подвижной состав из Варшавы, где все почти было неподвижным. Единственной узкой колеей, которая была в нашем распоряжении, была линия Варшава – Вена с ответвлением на Александрию»287.

После Гумбинена Ставка утвердила остановку 1-й армии, но все более торопила движение 2-й288. 9 (22) августа Я. Г Жилинский потребовал от А. В. Самсонова вести наступление «самым энергичным и безостановочным образом»289. Начальник оперативного отдела 8-й германской армии полковник М. Гофман был уверен, что П. К. Ренненкампф исчерпал свои возможности дальнейшего движения вперед, и предлагал, прикрывшись от него корпусом, бросить все оставшиеся силы против А. В. Самсонова. Германское Верховное командование было недовольно результатами командования М. фон Притвица и возникшей в результате угрозой для Восточной Пруссии. Наследственные земли Гогенцоллернов и значительной части прусской аристократии не могли быть оставлены даже на время.

22 августа командование 8-й армии было сменено. Ее возглавил вызванный кайзером из отставки генерал П. фон Беннекендорф унд фон Гинденбург290, начальником штаба был назначен Э. Людендорф – герой Льежа, находившийся к этому времени под второй по значению бельгийской крепостью – Намюром291. Крепость пала 24 августа, через четыре дня после начала обстрела ее фортов292. 21 августа Э. Людендорф был вызван в Кобленц. Г. фон Мольтке в личном письме к генералу сообщил о новом назначении: «Вам ставится тяжелая задача, быть может, еще более трудная, чем штурм Льежа. Я не знаю никого другого, к кому питал бы столь безграничное доверие, как к Вам. Быть может, Вы еще спасете положение на востоке»293. Вечером 22 августа Э. Людендорф отбыл из Кобленца на специальном поезде, а утром 23 августа в Ганновере к нему присоединился П. фон Гинденбург. Днем они прибыли в Мариенбург, где располагался штаб 8-й армии, и приняли доклад М. Гофмана294.

Немецкая кавалерийская разведка, наблюдавшая за П. К. Ренненкампфом, уже получила подтверждение того, что войска 1-й армии остались на занимаемых позициях и явно не готовятся к движению. М. Гофман остановил выполнение приказа об отходе за Вислу, а часть 8-й армии начала выполнять предложенный полковником еще М. фон Притвицу план сосредоточения для удара по А. В. Самсонову. Э. Людендорф немедленно утвердил этот план, и он полностью вступил в силу295. Большая часть генералитета 8-й армии была настроена весьма решительно, Г. фон Франсуа вообще считал, что его войска сильно подорвали наступательные возможности русских, не наседавших на них нигде и даже не занявших Гумбинена296. Хотя сомнения у Э. Людендорфа все же оставались. Он вспоминал: «Существенным вопросом являлось, удастся ли оторвать от армии Ренненкампфа I резервный и XVII армейский корпуса, чтобы присоединить их к другим частям 8-й армии для совместной атаки наревской армии. Если он сумеет использовать успех, одержанный при Гумбинене, и будет быстро двигаться вперед, то этот маневр становился немыслимым»297.

Кавалерия 1-й армии чрезвычайно слабо справлялась со своими обязанностями, ее командующий знал о том, что немцы отводят свои войска, но ему не было известно, куда и в каких количествах. Не зная, зачем они это делают и откуда ждать удара, он приказал своим подчиненным укреплять занятые позиции. Только 23 августа, когда М. Гофман докладывал новому начальнику штаба 8-й армии о том, что П. К. Ренненкампф не собирается двигаться, он приказал перейти в наступление. За этот день его войска прошли 10–12 км, встречая лишь небольшие разъезды противника298. Вообще же, за шесть дней, предшествовавших Гумбинен-Гольдапскому сражению, 1-я армия прошла около 120 км, что составляло в среднем по 20 км в сутки, за шесть последующих суток (не считая дня сражения) – 60 км, то есть в два раза меньше299. Штаб Северо-Западного фронта был полностью удовлетворен развитием событий и торопил только 2-ю армию.

«Германские войска, – телеграфировал Я. Г. Жилинский А. В. Самсонову 10 (23) августа, – после тяжелых боев, окончившихся победой над ними армии генерала Ренненкампфа, поспешно отступают, взрывая за собой мосты. Перед Вами, по-видимому, противник оставил лишь незначительные силы. Поэтому, оставив I корпус в Сольдау и обеспечив левый фланг надлежащим уступом, всеми остальными корпусами энергично наступайте на фронт Зенсбург, Алленштейн, который предписываю занять не позже вторника 12 августа. Движение Ваше имеет целью наступление навстречу противнику, отступающему перед армией генерала Ренненкампфа, с целью пресечь немцам отход к Висле»300. Штаб фронта был убежден, что немцы будут действовать согласно плану своей довоенной игры301, и притягивал все внимание штаба 2-й армии к ее левому, западному флангу. А. В. Самсонов исключительно энергично старался выполнить распоряжения командования и растягивал свои корпуса на запад, считая своей важнейшей задачей выход к нижней Висле. Он даже не думал о возможности поворота на северо-восток, где, по его мнению, энергично действовал П. К. Ренненкампф302.

Ни Николаю Николаевичу (младшему), ни Я. Г. Жилинскому не пришла в голову мысль о возможности изменений, о том, что в сложившейся ситуации немцы смогут и будут действовать по-другому. Между тем германским командованием рассматривались различные варианты действий против вторгавшихся в Восточную Пруссию русских армий, и русская военная разведка имела информацию об этом. Так, в документах германской военной игры 1911 г. предусматривалась возможность переброски из Франции трех корпусов для поддержки 8-й германской армии и организации удара по правому флангу русской «наревской» армии, действовавшей со стороны Варшавы. От «неманской» армии в таком случае планировалось прикрыться заслоном303. Нечто подобное и произошло на самом деле, но еще до прихода подкреплений с Западного фронта.