Читать онлайн «Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало». Страница 41

Для закрепления своих позиций после своего избрания М. В. Челноков заявил о прекращении своей партийной и политической деятельности и дал соответствующие обещания министру внутренних дел. Этот шаг вызвал раздражение П. Н. Милюкова и даже стал предметом разбирательства в ЦК кадетской партии, но вскоре скандал был затушен, и М. В. Челноков остался на своих постах80. 17 (30) ноября он был утвержден на трехлетие в должности московского головы, а 10 (23) декабря делегации Земского и Городского союзов во главе со Г Е. Львовым и М. В. Челноковым были приняты Николаем II в Кремле81. Благосклонная аудиенция была получена при поддержке Николая Николаевича (младшего). Весьма участливо к союзам относился и А. В. Кривошеин, который видел в них потенциальных союзников либерально настроенной части правительства. Поддержка со стороны главковерха и части министров имела для них тем более важное значение, что возглавляемые ими организации так и не получили поначалу законодательного оформления82. В первые дни войны это сказывалось на положении отрядов Красного Креста на фронте, которое было довольно неопределенным – земские организации не имели статуса. Обычным ответом генералитета на запросы, по свидетельству одного из руководителей таких отрядов, было «делайте, что хотите и как знаете»83.

После аудиенции ситуация несколько улучшилась. Кроме того, свою роль сыграло и циркулярное письмо военного министра. 18 (31) сентября В. А. Сухомлинов распорядился оказывать в деле помощи раненым и больным всем учреждениям гражданских ведомств, общественным организациям и частным лицам поддержку «без всяких формальностей, ограничиваясь лишь выдачей расписок (при передаче медицинского имущества. – А. О.), которые будут служить оправдательными документами»84. К моменту избрания Г Е. Львова в распоряжение Земского союза было собрано уже 6 млн рублей85. Николай Николаевич протежировал Земскому и Городскому союзам и испросил для них практически неограниченный кредит, и все эти просьбы вскоре были удовлетворены86. И в этом нет ничего удивительного, поскольку инициатива создания союзов на фоне патриотической эйфории первых дней войны была принята правительством весьма благосклонно87. «Прошло немного времени, – вспоминал П. Г. Курлов, – и к чувству патриотизма начали примешиваться эгоистические побуждения, и что еще хуже – помощь героям войны стала постепенно превращаться в средство для борьбы с правительством»88.

Союзы быстро превращались в реальную силу, противопоставлявшую себя государству, но фактически существующую на средства, полученные из его казны. С самого начала своего функционирования союзы приступили к устройству сети местных учреждений, и по их просьбе они получали финансовую поддержку со стороны государства. Численность союзов постоянно росла. В августе 1914 г. в Союзе городов состояло 140 городов, в октябре – уже 250, в январе 1915 г. – 410, в декабре того же года – 464. Тем не менее их финансовые возможности с самого начала были невелики. Земский союз имел 10 млн рублей, а Союз городов – 6 млн. Уже 3 (20) августа 1914 г. Г Е. Львов заявил, что союзы не смогут обеспечить сбора суммы на Крестный Крест – около 20 млн рублей и поэтому нуждаются в поддержке государства в размере не менее 10 млн. А несколькими днями позже он поставил вопрос о миллиарде рублей! Характерно, что финансовые подсчеты не были представлены.

Министерство финансов выступило за оказание финансовой поддержки общественным организациям, но при условии обязательной проверки их отчетов. Мнения в правительстве разделились. Государственный контролер П. А. Харитонов выступил против этого предложения, активно поддержанного и министром внутренних дел (Н. А. Маклаков почти сразу же обрел репутацию наиболее враждебно настроенного против союзов министра), сославшись на то, что у земств и городов есть свои контрольные органы, а опытных контролеров не хватает, поскольку значительная их часть при мобилизации была направлена в полевые казначейства. В результате было принято решение ограничиться формальным надзором: созданный в Военном министерстве комитет должен был проверять отчеты союзов и направлять их на утверждение в правительство. Деньги все же начали выделяться. Уже к началу сентября Земский союз получил из Государственного казначейства 3 млн рублей. За первые два месяца войны Земский и Городской союзы получили из этого источника 12 млн рублей. К ноябрю 1914 г. сумма государственных дотаций Земскому и Городскому союзам составила 43 млн рублей89.

Для сравнения заметим, что с августа по конец октября 1914 г. в Земский союз поступило 360 283 рубля частных пожертвований90. Практика поддержки земским и городским организациям со стороны государства была не нова. С 1907 г. земства получали средства из казны, причем их сумма к 1913 г. выросла с 2,4 млн до 40,8 млн рублей91. Таким образом, размер государственных поступлений в бюджет земств за первые четыре месяца войны превысил таковой же за весь предыдущий год. Вскоре после своего образования союзы фактически уже полностью субсидировались государством благодаря неограниченному кредиту, испрошенному у императора великим князем главнокомандующим92.

«Это была ирония судьбы, – вспоминал П. Л. Барк. – Правительство собственными руками снабдило своих политических противников средствами для свержения существующего строя»93. Министр финансов был прав. Земские и городские ассигнования и добровольные пожертвования почти сразу же оказались недостаточными для той роли, на которую претендовали Земский и Городской союзы. Притом что земства представляли собой большую силу и все предвоенные годы происходил постоянный рост их расходов (со 124,185 млн в 1906 г. до 243,826 млн в 1913 г.), подавляющая часть этих средств и во время войны тратилась на традиционные статьи, такие как образование (27,1 % в 1915 г.), здравоохранение (24,2 % в 1915 г.) и прочее94. Поддержка, оказанная либералам со стороны великого князя Николая Николаевича (младшего), безусловно, сказалась на его популярности.

Первый Верховный главнокомандующий был встречен в русском обществе удивительно единодушно. Как отмечал генерал В. И. Гурко: «Его назначение с радостью приветствовала вся русская пресса, без единого выражения неудовлетворения»95. Генерал В. Ф. Джунковский вспоминал: «Его назначение было приветствуемо всей Россией. Он был очень популярен, вокруг его имени создавалась масса легенд, все в его пользу, его всегда выставляли как рыцаря, как борца за правду. И он был действительно таким»96. Между тем временный характер назначения Николая Николаевича (младшего) в какой-то степени облегчал ограничение его самостоятельности, в том числе и при выборе ближайших сотрудников. В. А. Сухомлинов отмечал: «Я просил только Его Величество, чтобы он настоял на принятии великим князем полевого штаба в том составе, как он приготовлен был в предвидении командования действующей армией самим Государем. Это было необходимо потому, что в противном случае он составился бы исключительно из чинов штаба Петербургского военного округа, который предназначался для формирования штаба шестой армии. Государь так и сделал»97.

Таким образом, обладая колоссальными полномочиями, главнокомандующий не был свободен в этом важнейшем вопросе. «Великий князь хотел привлечь генералов Палицына и Алексеева на наиболее ответственные посты Ставки, но Государь после того, как великий князь изъявил свое согласие, просил принять штаб в уже сформированном составе. Великий князь подчинился желанию Государя», – вспоминал отец Георгий (Шавельский)98. Об этом же говорит и В. И. Гурко, с той разницей, что ближайших сотрудников главнокомандующего подбирал военный министр99. Кроме того, в «Положении о полевом управлении войск в военное время», утвержденном непосредственно перед войной, 16 (29) июля 1914 г., не было четкой формулировки, подчинявшей главнокомандующему военного министра. Министр отвечал за укомплектование и снабжение армии, ведал прохождением службы личным составом. Взаимоотношение боевого управления и планирования с боевым снабжением и тылом осталось нерешенным. Это была застарелая болезнь русского военного механизма, в рамках которой межличностные отношения приобретали особое значение. Эти отношения у Верховного главнокомандующего и военного министра были враждебными.

Во всяком случае, по существующему «Положению…» назначение начальника штаба относилось к прерогативе императора, а генерал-квартирмейстер, дежурный генерал, начальник военных сообщений избирались военным министром по докладу начальника Генерального штаба, представители ВМС и МИДа назначались соответствующими министерствами по соглашению с военным министром100. Великий князь лично не был знаком практически ни с одним из своих ближайших сотрудников по Ставке, даже со своим начальником штаба. П. К. Кондзеровский вспоминал: «До выезда нашего в Ставку Янушкевич несколько раз ездил в имение великого князя Знаменское. Всем же остальным было указано, что великий князь познакомится с чинами штаба по приезде в Ставку»101. Из своего имения под Петербургом Николай Николаевич и отдал одно из первых своих распоряжений: всему штабу оставаться на месте, а Гвардейскому корпусу отправляться на Северо-Западный фронт, в распоряжение генерала П. К. Ренненкампфа102.