Читать онлайн «1941. На главном направлении». Страница 26

Ко второму эшелону относились танковые и моторизованные соединения, не вошедшие в состав первого эшелона, 109 стрелковых и горнострелковых дивизий, содержавшихся по усиленному штату, а также армейские части усиления и боевого обеспечения, включая тыловые формирования и учреждения. Им на отмобилизование отпускалось от четырех до семи суток.

Третьим эшелоном через 8-15 дней после объявления мобилизации разворачивались тыловые и запасные части, а также ремонтные базы фронтового подчинения. Последним, четвертым эшелоном в период с 16 до 30 суток достигали боевой готовности все остальные соединения и части, включая стационарные госпитали[112].

Таким образом, из 303 имеющихся в РККА дивизий 172 должны были быть полностью готовы на 2, 3 или 4-е сутки мобилизации, а ещё 60 – на 4–5 сутки[113]. Заметим, что стрелковые дивизии 6-тысячного состава (штат 4/120) достигали необходимого уровня боеспособности за 20–30 дней. За это время в дополнение к 5864 бойцам и командирам кадрового состава они получали шесть тысяч резервистов[114].

Следует подчеркнуть, что все вышеприведенные расчеты, составленные в мирное время, с началом войны оказались далеки от реальных. В первую очередь это относится к частям и учреждениям тыла, готовность которого была значительно ниже боевой готовности войск. Так. укомплектованность войскового тыла составляла всего 25–30 % от штата военного времени. Для полного отмобилизования и развертывания дивизионного тыла требовалось трое суток, армейского – до семи, фронтового – до 15 суток. В мирное время в армиях фактически отсутствовал автомобильный транспорт, укомплектованность им тыловых частей и учреждений дивизий была крайне низкой. Не удивительно, что в первые же дни боевых действий наши войска стали испытывать острый недостаток боеприпасов, горючего и продовольствия.

Основным изъяном оперативно-стратегического и мобилизационного планирования на 1941 год являлось заложенное в его основу предположение, что противнику при подготовке нападения на СССР потребуется до 15 суток для полного стратегического развертывания войск. В действительности вермахт к началу нападения на СССР оказался полностью развернутым.

Начиная с февраля 1941 года, Генштаб принял меры по корректировке окружных планов прикрытия госграницы. По замыслу нашего командования войска армий первого стратегического эшелона (армии прикрытия и резервы приграничных округов) должны были отразить первый удар врага, обеспечить отмобилизование, сосредоточение и развертывание главных сил Красной армии и тем самым создать благоприятные условия для нанесения ответного удара. Основу обороны по планам прикрытия составляли укрепленные районы и полевые укрепления, которые строились вдоль новой государственной границы.

Однако по мере получения новых данных о сосредоточении и развертывании у границы войск противника, становилось очевидным, что в случае внезапного нападения возможностей армий прикрытия окажется недостаточно, чтобы парировать удар крупных немецких группировок и тем самым обеспечить своевременное отмобилизование и развертывание наших главных сил. В связи с этим были предприняты некоторые шаги по усилению обороны наших западных границ. 8 марта 1941 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило постановление СНК СССР о призыве в период с 15 мая по 20 октября на сроки от 30 до 90 дней 975 870 военнообязанных запаса. За счет призыва на учебные сборы были пополнены личным составом войсковые соединения западных и части некоторых внутренних военных округов, в том числе и ряд частей ВВС, ПВО, артиллерии, инженерных войск, связи и тыла. Для обеспечения сборов привлекли 57 500 лошадей и 1680 автомашин[115].

По сравнению с мобпотребностями Красной армии это была лишь капля в море. Мобилизационные потребности войск в автотранспорте (447 тыс.) и тракторах (50 тыс.) удовлетворялись за счет передачи техники из народного хозяйства только после объявления мобилизации. Лишь 87 тыс. автомобилей планировалось получить путем промышленных поставок[116]. В условиях нарастающей угрозы нападения противника мер, принимаемых нашей стороной, было явно недостаточно. Даже пополненные бойцами и командирами дивизии по-прежнему имели большой некомплект автотранспорта, средств мехтяги и конского состава.

В апрельской директиве Генштаба о разработке плана оперативного развертывания армий ЗапОВО, было записано:

«<…> V. Прикрытие отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск фронта.

1. Учитывая возможность перехода противника в наступление до окончания нашего сосредоточения, прикрытие границы организовать на фронте всех армий по типу прочной, постепенно усиливающейся по мере прибытия войск, обороны с полным использованием укрепленных районов и полевых укреплений, с всемерным развитием их в период сосредоточения»[117].

Стремление следовать буквально понятому политическому лозунгу – «своей земли вершка не отдадим» привело к решению прикрыть госграницу на всем её протяжении. Соединения армий прикрытия были вытянуты вдоль границы «в ниточку». Это напоминало жидкую завесу, которую организовал Реввоенсовет молодой советской республики весной 1918 г. для обороны (!) демаркационной линии с Германией после заключения с ней Брестского мира. В 1941 г. для прикрытия госграницы протяженностью 1500 км задействовали в первом эшелоне 55 дивизий и две бригады. Кого могла остановить такая «завеса» с недостроенными УРами? Эти соединения были заведомо обречены на разгром. Например, упомянутый выше 1-й ск в составе двух стрелковых дивизий с приданными частями должен был прикрыть подучасток № 1 района прикрытия границы № 2 10-й армии ЗапОВО, шириной 157 км.

В боевом приказе, подписанном 18.2.41 г., указывалась его задача:

«<…> а) Оборонять госграницу в полосе предполья, не допуская вторжения противника на территорию СССР. Прорвавшиеся через госграницу части противника окружить и уничтожить.

б) В случае наступления явно превосходящих сил противника прочно занять и оборонять основной оборонительный рубеж».

В объяснительной записке командир 1-го ск записал:

«<…> вести упорную оборону во взаимодействии со всеми родами войск, вести бой на широком фронте отдельными гарнизонами самостоятельно, до последних сил, не покидая своего места, так как отходить корпусу не разрешено»[118].

О какой прочной обороне при такой ширине участка прикрытия может идти речь? Аналогичное положение создалось и на других участках госграницы. При этом командование армий прикрытия сознавало, что даже в случае своевременного занятия подготовленных позиций их возможности недостаточны для выполнения поставленных задач. Так, начальник штаба 8-й армии генерал-майор Г.А. Ларионова в январе 1941 г. докладывал командованию ПрибОВО:

«Две стрелковые дивизии, находящиеся на участке границы 8-й армии, прикрыть госграницу <…> не в состоянии, фронт прикрытия 160 км слишком широк <…> Плотность огня ничтожная (одно орудие и два пулемета на километр фронта)»[119].

Расчет строился на том, что войска прикрытия сумеют занять подготовленные рубежи и полевые укрепления ДО НАЧАЛА военных действий (в угрожаемый период). И что удастся в короткие, по нашим меркам, сроки усилить войска прикрытия за счет резервов округа. Так, согласно графику накапливания частей, выделенных для прикрытия госграницы ЗапОВО от 29 мая 1941 г., на 3–4 день мобилизации в назначенный район должна была выдвинуться 13-я армия, в состав которой намечалось включить 11 дивизий (сд – 6, тд – 2, мд – 1, кд – 2). Однако эта армия, район прикрытия которой был назначен между 10-й и 4-й армиями, к началу войны так и не была полностью сформирована. На 22.6 в её подчинении совсем не оказалось войск, они стали поступать только с 24 июня. В связи с этим 113-ю сд и 13-й мк пришлось переподчинить 10-й армии, а 49-ю сд – 4-й. Сроки выдвижения других соединений округа составляли: управление 21-го ск и его 17-й сд на 5–8 день, а 50-й сд – на 8-10; управление 47-го ск (121-й и 155-й сд) и 55-й сд – на 4–7 день.

Артчасти РГК, выделенные для поддержки соединений армий прикрытия, выдвигались в назначенные им районы в следующие сроки: 124-й гап – на 3-5-й день мобилизации, 301-й гап – на 4–7, 311-й гап – на 3–5, 5-й гап – на 6–8 день. И только 375-й гап РГК должен был войти в состав 1-го ск 10-й армии сразу после объявления боевой тревоги[120]. 120-й гап РГК по плану прикрытия госграницы должен был поддерживать 42-ю сд, которая дислоцировалась в Березе-Картузской (30 км западнее Коссово). Позднее её перебросили в Брест, а на её месте была сформирована 205-я мд 14-го мк. По боевой тревоге полк должен был выйти в район Рачки на ружанском направлении (40 км северо-западнее Коссово) на 4-5-й день мобилизации.

Первые бои будущей войны представлялись нашим военным руководителям столкновением передовых частей, как это происходило в начале Первой мировой войны. Они не учли опыт военных действий во Франции, руководители которой надеялись отсидеться за мощной «линией Мажино». В этом заключался грубый и труднообъяснимый просчет руководства Красной армии, которое недооценило возможность скрытного развертывания ударных группировок противника ещё в мирное время. Немцы, используя более развитую на их территории сеть железнодорожных путей сообщения и дорог, в любом случае могли опередить наши войска в сосредоточении сил отмобилизованного вермахта.